Джеймс Бейкер - Инжектором втиснутые сны

• Название: Инжектором втиснутые сны
• Автор: Джеймс Бейкер
• Издательство: АСТ, Адаптек
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-040219-8, 5-93827-080-4

«ИНЖЕКТОРОМ ВТИСНУТЫЕ СНЫ» — культовая классика, основанная на истории легендарного продюсера Фила Спектора.

Популярный ди-джей Скотт Кокрейн влюбляется, как мальчишка, в женщину, внешне необычайно похожую на его первую девушку, пропавшую без вести двадцать лет назад.

Бывшая звезда женской рок-группы Stingrays, а ныне жена культового рок-композитора 60-х Денниса Контрелла, прозванного Вагнером поп-музыки, последние двадцать лет живет в особняке со своим мужем в Лос-Анджелесе, отгородившись от всего мира. Их связывают сложные напряженные отношения, в которые оказывается втянут Скотт. Перед ним постепенно раскрываются зловещие тайны чужой семьи, причудливо переплетенные с его собственной судьбой — вплоть до окрашенной трагизмом развязки.

---

Не заперт. Я с легкостью соединил провода в замке зажигания и рванул прочь.

В машине был полный бак, восьмидорожечный магнитофон со старыми записями и пластиковая мадонна, приклеенная к приборной доске. Ливень был просто жуткий, на дорогах творился бардак. Час спустя я попал в затор на автостраде Тихоокеанского побережья. Чертыхаясь, я еле-еле полз вперед и наконец разглядел, в чем причина. Очередной оползень на Виг-Рок перекрыл трассу. Все машины направлялись в объезд через каньон Топанга. Блин!

Следующие три часа были сплошным кошмаром из вьющихся горных дорог, тряски при наборе скорости и грязевых оползней. Старую дорогу в Топанге размыло еще до выезда на Малхолланд. Я съехал на боковую дорогу с односторонним движением, вскоре асфальт кончился, пошла грязища. Несколько раз я едва не увяз, сдавал задним ходом, сносил деревья, но, в конце концов, все-таки выбрался на Малхолланд, с трудом перебрался через несколько затопленных участков, свернул на шоссе Энсинал-каньона, ведущую вниз, на побережье — и все это только для того, чтобы обнаружить, что дорогу полностью смыло, когда до автострады Тихоокеанского побережья оставалось не более полумили. Мне пришлось возвращаться на Малхолланд и сворачивать на Декер-роуд, чтобы все-таки попасть на автостраду побережья. Бензина в баке «шевроле» практически не осталось, когда я выбрался, наконец, на покрытую гравием парковку на утесе и увидел, что творится с «мавзолеем у моря».

Мой смутный план вскарабкаться по ступенькам и перелезть через ворота теперь оказался неосуществим. Ступеней больше не было. Ворот тоже, как и почти всей черной стены. Чудовищные волны обрушивались на скалу, подмывая основание гаража. Чаша бассейна была вся наружу. Сам дом казался на данный момент в безопасности, но ставить на это я бы не стал.

Я вытащил из ранца кольт, засунул его за пояс и доверху застегнул молнию на бледно-голубой куртке «Seahunt». Вылез из машины и помчался к эвкалиптам; не пробежав и полпути, я уже промок насквозь.

Подобравшись к воротам, я услышал рев двигателя, потом разглядел на дорожке машину, «ауди», явно ожидавшую открытия ворот. Сквозь шум ливня прорезался голос: «Говнюки пизданутые!». Это был Деннис.

«Ауди» с ревом выкатилась из ворот, проехала мимо меня; четыре светловолосых телохранителя, мокрые и злые. Мне было видно Денниса, провожавшего взглядом машину, стоящего у дверей дома. Я не осмелился проскакивать в ворота, а они тем временем закрылись, жужжа.

Я продрался через деревья обратно и начал свой путь вдоль ограды, направляясь к гаражу. Я подскальзывался в грязи, один раз едва не упал прямо на провода. Задумался, а может, из-за дождя ток отключен — около гаража была покоробившаяся секция, через которую я мог бы перелезть — но проверять это совершенно не хотелось.

В конце концов, мне удалось пробраться под самый фундамент гаража, открытый и беззащитный. Если б мне удалось преодолеть его, я мог бы взобраться наверх, во внутренний дворик, и оказаться на твердой земле. Вот только я, наконец, разглядел, как ненадежно держался теперь гараж. Примерно половина фундамента уже выступала над обрывом. Казалось, что он балансирует на краю, и если мраморный шарик перекатится из угла в угол — этого будет достаточно, чтобы весь гараж обрушился в бушующее под ним море. Волны бились о заляпанный грязью утес, пока я пробирался под фундаментом, держась за торчащие наружу трубы. Если б я попал под большую волну, меня бы смыло вниз.

Я уже почти добрался до внутреннего дворика — и тут накатила большая волна. Я зажмурился и вцепился в трубы изо всех сил. Сокрушительный удар размозжил меня о скалу. Мне показалось, что прошла целая минута, в течение которой не было ничего, только мощь равнодушно убивающей волны. Сквозь шум воды я услышал ужасающий грохот.

Когда волна отхлынула, я увидел, что чаша бассейна разломилась надвое, и одну из частей смыло. А где-то надо мной послышался хруст и скрежет. Ох, блядь, гараж начинал сползать.

Цепляясь ногтями, я вскарабкался во внутренний двор, в уцелевшую половину бассейна, в то время, как за моей спиной раздался треск штукатурки. Но когда я оглянулся, гараж еще стоял. Обвалился кусок задней стены, выставив напоказ часть помещений обоих этажей. Это было как на картинке, где убрана часть стены, чтобы показать, что происходит внутри. Или как в домике для кукол.

Внутри стоял «стингрэй», как всегда, сверкающий. Фары горели, пробивая резкими лучами пелену дождя; мотор работал. Входная дверь в гараж была поднята. Кто-то прогревал мотор, чтобы уехать.

Внутреннюю лестницу освещала, качаясь, голая лампочка; деннисовская доска для серфа валялась на ступенях. Верхняя дверь была открыта.

Голубая спальня была освещена мягким, романтическим светом свечей; примыкающую комнату не было видно. Струи ливня врывались внутрь, заливая плетеный ковер. Фотография Черил в рамке упала со стены.

На кровати лежала Шарлен, обнаженная, неподвижно застыв. Едва увидев ее, я понял — она мертва.

На тумбочке возле нее стояло множество свечей. Она лежала, не двигаясь. Налетевший порыв ливня погасил свечи.

Я бы расплакался — но не мог. Не мог даже шевельнуться; я был просто раздавлен. Но надо мной раздался скрип открываемой стеклянной двери, ведущей в музыкальную комнату. Я мгновенно шагнул назад, в бассейн, откуда меня не было видно сверху.

Быстрые, частые шаги по плитке. Деннис; его черная шелковая рубашка промокла, пока он бежал к гаражу. Он понесся по лестнице в спальню; а мне отсюда было ее не видно.

Секунду я выжидал, соображая, где сейчас может быть Большой Уилли. Может, он тоже сбежал с тонущего корабля? Из дома больше никто не выходил; а Деннис не возвращался из спальни. Дождь хлестал меня по лицу. Я вышел из бассейна по лесенке и через внутренний двор приблизился к гаражу. Пока я шел, сначала был слышен только шум ливня да треск переломившейся доски для серфа наверху, потом стало слышно мягкое урчание «стингрэя», сверкающего, как на фотографии. Я прошел мимо него в ярко освещенный гараж.

Вытащив кольт, я направился вверх по лестнице, и тут очередная волна тяжко ударила под здание. На полпути к спальне я увидел его тень на стене, по которой понял, что он стоит возле кровати. Я сделал еще несколько шагов и услышал его голос. Он говорил. Говорил.

— Не волнуйся, детка. С тобой все будет в порядке. Я только соберу здесь кое-что из твоих вещей.

Его тон был совершенно обычным — и этого я не понимал. Но, с другой стороны, когда это я понимал его? Я был совершенно уверен, что она мертва. Но оказалось, что нет. Он разговаривал с ней; она была жива.

Добравшись до последней ступеньки, я расслышал звяканье ключей, а он все говорил:

— Я нашел чудесное место для тебя, девочка моя. Далеко в пустыне, где никогда не бывает дождей. Мы будем счастливы там, в прохладной темной комнате. Только ты и я, детка. Я никогда тебя не покину, клянусь.

Теперь я его увидел — стоя спиной ко мне, он открывал дверь в примыкающую комнату. Он включил свет, и в зеркалах во весь рост, которыми были увешаны все стены, возникли его бесчисленные отражения. Это была тщательно обустроенная женская гардеробная; некоторые зеркала были отодвинуты, за ними были стеллажи с женской одеждой: блузки и брючки-«капри» в пластиковых пакетах, горы сандалий. Одежда Черил. Он подошел к шкафу, снял с плечиков красный виниловый плащ-дождевик и подобрал подходящие к нему красные виниловые сапожки.

Потом повернулся — и увидел меня; и замер, как робот, которого неожиданно выключили. На его лице не было видно ни потрясения, ни чувства вины. Выражение его было безучастным, бессовестным; расширенные зрачки метнулись к Шарлен на узкой кровати, потом обратно ко мне. Прижимая к груди плащ и сапожки, он улыбнулся и застенчиво пожал плечами, как мальчишка, ожидающий нагоняя.

— Привет, Скотт.

Я снова взглянул на Шарлен и вновь убедился, что она мертва. Она была такой бледной, лежала в тени верхней койки так неподвижно, в преднамеренно приданной позе, ноги прямые, как у манекена, руки не сложены на груди, а слегка разведены в стороны, словно в напыщенном жесте, каким принимают что-либо большое. Ее кожа была слишком бледной, словно она перенесла нечто большее, нежели просто смерть. В режущем свете из гардеробной ее лодыжка блестела, словно у лакированной керамической статуэтки.

Я все еще держал его под прицелом, хотя, кроме меня, к нападению здесь никто не готовился. Он казался измученным, но каким-то безмятежным, словно самое плохое, что могло случиться, уже случилось.

— Что ты с ней сделал? — спросил я.

— Посмотри сам, — с благоговением ответил он.

Я потянулся к выключателю на стене. Он осторожно шагнул к двери, следя за моей реакцией, как отец, наблюдающий за вскрывающим подарок ребенком.

— Ты ведь всегда знал, что она здесь, правда? — спросил он в момент, когда я нажал на выключатель.