Иван Гребенюк - На далеких рубежах

• Название: На далеких рубежах
• Автор: Иван Гребенюк
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Прежде чем связать веревку и взобраться на какое-нибудь дерево, надо было снова подкрепиться. Он сел на каменную глыбу, глотнул спирту и закусил сухарем с салом. Спирт придал ему бодрости, и летчик готов был снова отправиться в путь в поисках более удобного места для ночлега, как вдруг он уловил запах дыма. Да, сомнений не было: что-то горело. Пахло тлеющей хвоей. Еще раз потянул носом воздух -- значит поблизости либо село, либо охотничья хижина.

-- Ну и везет же тебе, Филипп Кондратьевич! -- обрадовался Телюков. -Этак, пожалуй, и на Марсе встретишь человека!

Запах дыма вывел его на берег реки. На противоположной ее стороне, между деревьев, теплился огонек: светилось окошко величиной с индикатор радиолокационного прицела. В густых, почти непроницаемых сумерках едва улавливались очертания избушки, сложенной из бревен.

За время пребывания на аэродроме Холодный Перевал летчик наслушался множества рассказов и поверий о здешних охотниках, о неписаных законах тайги. Каждый, кто попадет в хижину, -- гласил этот закон, -- найдет в ней оставленные предыдущими постояльцами спички, соль, а то и запасы продовольствия. Все -- для человека! И ни разу никто из летчиков не слышал, чтобы один охотник убил или ограбил другого. Такое в тайге вообще не случается.

Вот и сейчас, увидев охотничью хижину, Телюков смело, без всяких опасений направился к ней, рассчитывая встретить там гостеприимство и уют, о котором только можно мечтать в столь глухих и отдаленных местах. Подойдя к хижине, он заметил, что снег возле двери утоптан. Тут же валялись заготовленные сухие еловые дрова. Прислоненные к стене стояли две пары широких самодельных лыж.

Телюков уже занес было руку, чтобы постучать в дверь, как вдруг вспомнил о таинственном радиопередатчике в горах. Ведь мог же радист укрываться в этой хижине! И сразу встал вопрос: кто он, этот человек? На самом ли деле охотник?

Эта внезапно пришедшая в голову мысль вынудила летчика действовать очень осторожно. Отойдя от двери, он приблизился к окошку, смахнул с него рукавом снег и заглянул в хижину. Двое мужчин, орудуя ножами, свежевали козу, подвешенную к потолку за задние ноги. Один из них, с черной повязкой на глазу, ловко орудовал ножом. Другой -- старик с широкой курчавой бородой, косая сажень в плечах -- помогал ему. Посади таких на старинную шхуну -- и можешь снимать кинофильм о пиратах. Посреди хижины горел огонек и на таганке висело закопченное ведро. У стены стояли ружья, а на полу валялись свертки и какие-то железные прутья, должно быть капканы.

Телюков знал, что охота на коз уже была запрещена. "Браконьеры", -подумал он. Но в своем положении рад был и браконьерам.

-- Эй, люди добрые, отворите! -- постучал он в дверь.

В хижине тотчас же погас свет. За дверью что-то звякнуло. Долетел приглушенный говор.

"Вот так нагнал на браконьеров страху", -- усмехнулся Телюков. Подождав, он снова стукнул ногой в дверь:

-- Отворите, храбрецы, я не инспектор, не бойтесь.

Молчание.

-- Да что ж это такое? Не для вас, что ли, писаны законы тайги? -возмутился Телюков.

-- А ты кто такой будешь, человек? -- послышалось наконец из хижины.

-- Свой!

-- Свои и коней уводят. Говори толком, откуда?

-- С неба. Летчик я.

Загремели запоры. Дверь отворилась. Из хижины потянуло теплым духом.

-- Входи.

Переступив порог, Телюков заметил в руке одноглазого нож.

-- Брось-ка ты эту игрушку, добрый человек, а то как бы мне не испугаться да не выбить тебе невзначай второй глаз...

Браконьер, увидя в руках незнакомого пистолет, отступил и отбросил нож куда-то в угол.

-- И каганец заодно присветите, поглядим друг на друга, познакомимся!

Одноглазый покорно поднес к огню консервную банку с жидким смальцем, маленький фитилек слабо осветил дымную хижину.

-- Ну, теперь здравствуйте, добрые люди! -- сказал Телюков и сунул пистолет за пазуху. Летчик уже успел окинуть зорким взглядом руки незнакомцев. Грубые, грязные, шершавые. Вряд ли такие руки имели касательство к радиотелеграфному ключу... Несомненно, перед ним стояли обычные браконьеры, к тому же трусливые, как зайцы. Только теперь он заметил, что козу и ведро они куда-то запрятали.

-- Постреливаем, значит, козочек?

-- А тебе что за печаль? -- буркнул браконьер, сверкнув единственным глазом.

-- Да ничего, конечно, ты не сердись, человек добрый. Я ведь не инспектор. Летчик я, разве не видишь? Выбросился на парашюте, вот и блуждаю... С помощью аллаха набрел на вашу хижину. Грешными делами занимаетесь, а оконце не занавесили. Поглядел -- светится. Ну и залетел на огонек.

-- Тогда будь гостем, -- уже доброжелательно произнес одноглазый.

-- Спасибо. -- И Телюков протянул руку.

Поздоровавшись с одноглазым, он повернулся к старику, который, насупившись, сидел в углу, по-казахски скрестив перед собой ноги.

-- Здравствуйте!

Старик не пошевельнулся.

-- Глуховат он, -- пояснил одноглазый и громко крикнул: -- Вставай, Самсоныч, приготовь гостю поесть.

Старик, привыкший, очевидно, к беспрекословному повиновению, разгреб под собой сухую листву, поднял деревянную крышку и, склонившись над ямой, достал оттуда сперва ведро, а затем и козу.

-- Наивные вы люди, как я погляжу, -- заметил Телюков. -- Ну и тайник у вас! Есть такая птица -- страус: голову зарыл в песок, а спина сверху. И вы так же! Да если бы в самом деле наскочили на вас инспектора, то они все углы обшарили б...

-- Про погреб никому невдомек. Мы его недавно вырыли.

-- Невдо-о-мек! -- насмешливо протянул Телюков. -- А скажите, разве так уж часто наведываются сюда инспектора?

-- Бывает, что и часто.

-- А сколько отсюда до ближайшего села?

-- До Коряковки-то?

-- Пусть до Коряковки.

-- Верстов пятьдесят, коли напрямик.

-- Ого!

Телюков вынул из-за пазухи карту-двухкилометровку и подошел поближе к свету. Одноглазый подбросил в костер дров, а бородач подвесил на таганок ведро. Потом браконьеры взялись за козу. Дрова дымили, в хижине стояли чад и смрад, нечем было дышать. Телюков немного приотворил дверь.

-- Не могу! -- он закашлялся, вытирая рукавом глаза. -- Слезу вышибает...

Браконьеры молча возились возле козы. Им, как видно, едкий дым не мешал, привыкли. Все больше и больше напоминали они Телюкову пиратов из приключенческих повестей девятнадцатого века.

Ободрав наконец козу, одноглазый вынес ее из хижины и, вернувшись, попробовал ножом мясо, варившееся в ведре.

-- Готово, давай, -- кивнул он старику. -- Присаживайся, летчик. -- И, помолчав, спросил: -- Так говоришь, с самолета выпрыгнул?

-- Выпрыгнул.

-- Мотор отказал?

-- Да, -- уклончиво ответил Телюков.

Бородач тут же, у огня, слил из ведра жижу и тем же ножом, которым только что потрошил козу, начал вынимать и разрезать куски мяса. Суровый внешне, он, видимо, был добродушным, старался угодить обоим -- и одноглазому, и гостю. Покопавшись где-то в углу, он достал мешочек с солью и полбуханки черного хлеба. В его небольших глубоко сидящих под клокастыми бровями глазах таилась какая-то безысходная тоска.

При каждом окрике одноглазого старик поглядывал на него с преданностью верного пса, который, однако, держится настороже, боясь, чтобы ненароком не получить от хозяина пинка.

Странным было и то, что бородач за все это время не проронил и слова. Молчал, как молчит слуга в присутствии своего барина.

Они не были равными -- это сразу же бросалось в глаза. Всем, очевидно, заправлял одноглазый -- человек вида наглого и жуликоватого. Телюков с первых же минут знакомства проникся к нему чувством неприязни. Видимо, не зря этот браконьер лишился одного глаза.

Однако эти люди пригласили его разделить с ним трапезу и тепло таежной хижины, и он не хотел остаться неблагодарным -- достал свою флягу со спиртом, протянул ее одноглазому:

-- Тут у меня кое-что к закуске.

-- Водка? -- одноглазый весь встрепенулся.

-- Спирт. Прихватил на всякий случай. Чтобы не замерзнуть.

Одноглазый, не спуская взгляда с фляги, порылся в мешке, достал алюминиевую кружку.

-- Налей, голубчик. Как тебя звать-то?

-- Николаем, -- назвал Телюков первое пришедшее ему в голову имя.

-- Налей, Николаша!

Телюков налил немного, но, заметив, что одноглазый недовольно поморщился, добавил еще.

-- За твое здоровье, Николаша! -- Он выпил и даже не поморщился, аппетитно крякнул и понюхал корочку хлеба.

Телюков поднес кружку старику. Тот, прежде чем взять ее, вытер жирные пальцы о лоснящуюся фуфайку и вопросительно поглядел на одноглазого, как бы испрашивая разрешения.

-- Пейте, пейте, дедушка! -- предлагал старику Телюков.

Старик огладил бороду, выпил, причмокнул и тоже крякнул от удовольствия.

Сам Телюков пить не стал. Но как только он собрался спрятать флягу, одноглазый поймал его за руку и умоляюще протянул:

-- Не руш... Дай еще глотнуть. Не скупись! Ух, вкусен! Хочешь, я тебе за него целую козу отвалю?