Анри Шарьер - Бабочка

• Название: Бабочка
• Автор: Анри Шарьер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

За убийство, которое он не совершал, взломщик сейфов Анри Шарьер приговорен к пожизненному заключению и отправлен на каторгу. Прозванный «Бабочкой» из-за того, что на его груди вытатуирован этот символ, Анри совершает несколько попыток побега. В наказание власти надолго сажают его в карцер, а затем отправляют во Французскую Гвиану на остров Дьявола, со всех сторон окруженный океаном.

Из этой самой страшной каторжной тюрьмы не удавалось бежать ни одному заключенному. Но ничто не может заставить Анри пасть духом и сломить его решимость вырваться на волю…

Вопреки всему Шарьер выстоял, достойно перенес страшные испытания судьбы. Он уверен: «Одно лишь имеет смысл в жизни — никогда не признаваться, что ты побежден, и научиться после каждого падения снова вставать на ноги».

Давид Титиевский: Эту книгу под названием «Папийон» можно увидеть на сайтах Альдебаран, Букс Ру, Фикшнбук. […] Это другой перевод, сделанный лет за двадцать до «Папийона» неизвестным переводчиком. Существенно ли отличается перевод этой книги от другой — не беремся сказать, мы не сравнивали текст от первой до последней страницы. Но, открывая наугад разные главы, мы убеждались, что эта же история рассказана другими словами. […] Со слов Эфраима Бауха в 70-х годах в южном Тель-Авиве некий Даниель Амарилис то ли с целью наживы, то ли с благородной целью пропаганды литературных новинок издал на русском языке целую серию под названием «Библиотека Даниэля Амарилиса». (©belousenko.com)

---

Крик вырывается из горла Маргариты, и оба самца устремляются друг к другу. В распоряжении каждого из них сто пятьдесят метров, и двухтонные туши несутся с огромной скоростью. Две головы сталкиваются с такой силой, что пять минут буйволы остаются оглушенными, с трудом держась на ногах. Первым приходит в себя Брутус и галопом скачет на место. Поединок длится два часа. Поврежденный рог Дантона окончательно отломился; погоня длится до следующего дня. Они оставляют за собой разрушенные кладбище, прачечную, сады.

Только наутро, в 7 часов утра, Брутусу удалось одолеть Дантона. Это случилось у мясной лавки, на берегу моря. Брутус вонзил рога в живот Дантона и дважды провернул их там. Дантон издох в луже крови и собственных внутренностей.

Этот бой гигантов так измотал Брутуса, что мне самому пришлось вытаскивать его рога из брюха противника. Он шел, спотыкаясь, по тропинке, а Маргарита шагала рядом, выпрямив свою широкую шею и безрогую голову.

Мне не пришлось присутствовать на их помолвке, так как надзиратель, ответственный за буйволов, обвинил меня в том, что я отвязал Брутуса.

Я попросил аудиенции с комендантом.

— Бабочка, что случилось? Нам придется умертвить Брутуса, он слишком опасен — убил уже троих.

— Надзиратель, который занимается буйволами, совсем их не понимает. Позволь мне доказать, что Брутус защищался.

Комендант улыбается:

— Я слушаю.

Я рассказал ему, как мой буйвол был атакован.

— Не освободи я Брутуса, Дантон убил бы его, — закончил я свой рассказ.

— Это верно, — ответил комендант.

Приходит ответственный надзиратель.

— Здравствуйте, комендант. Я ищу тебя, Бабочка. Сегодня утром ты вышел на остров, будто отправляясь на работу, хотя на самом деле делать тебе было нечего.

— Я вышел посмотреть, не удастся ли мне прекратить поединок, но они, к сожалению, были слишком взбешены.

— Может быть, но с сегодняшнего дня запрещаю тебе близко подходить к этому буйволу. Кроме того, мы зарежем его в воскресенье и приготовим прекрасный обед для всего лагеря.

— Ты этого не сделаешь.

— Не ты же мне запретишь?

— Нет, не я. Это сделает комендант. А если и этого мало, то приказ тебе отдаст доктор Герман Гюберт, который обещал вмешаться и спасти жизнь Брутуса.

— А почему тебя это так волнует?

— Я работаю с этим буйволом, и он стал мне другом.

— Другом? Ты что, смеешься надо мной?

— Слушай, господин Агостини, ты готов дать мне высказаться?

— Позволь ему защитить своего буйвола, — сказал комендант.

— Хорошо, говори.

— Веришь ли ты, господин Агостини, в то, что животные способны разговаривать?

— А почему бы и нет? Ведь они как-то друг с другом договариваются.

— Так вот, Брутус и Дантон заранее договорились о поединке.

И я снова рассказываю все с начала и до конца.

— Иисус! — восклицает корсиканец. — Ты странный парень, Бабочка. Хорошо, оставайся со своим Брутусом, но если он еще раз кого-нибудь убьет, никто его не спасет. Даже комендант. Возвращайся к своему Брутусу и позаботься о том, чтобы он не отлынивал от работы.

Через два дня в столярной мастерской была отремонтирована телега, и Брутус вместе с его законной женой Маргаритой снова приступили к ежедневной перевозке воды. Когда мы приближались к месту отдыха, и повозка останавливалась, я спрашивал: «Где Дантон, Брутус?», великан тут же с силой срывал с места телегу и заканчивал путь веселым, победным шагом.

ТЕТРАДЬ ДЕВЯТАЯ

Бунт в Сен-Жозефе

Острова опасны своей кажущейся свободой. Мне больно видеть друзей, которые живут спокойной, беззаботной жизнью. Некоторые ждут окончания срока, другие не ждут ничего.

Я лежу в своем гамаке и пытаюсь вызвать воспоминания. В конце зала происходит настолько дикая игра, что моим друзьям — Карбонери и Гранде — приходится вместе наводить порядок. Странно, но один только обвинитель маячит перед глазами. К дьяволу! Каким проклятьем ты меня проклял, сволочь? Шесть побегов не сумели освободить меня от него.

Наверное, на твоем лице появилась победная улыбка, когда ты узнал о моей поимке и возвращении на каторгу. Ты подумал: «Все в порядке, он снова на тропе разложения!» Нет! Моя душа никогда не будет принадлежать этой гиблой тропе. В твоих руках одно лишь мое тело, и твои тюремщики дважды в день убеждаются, что я здесь, и этого им достаточно. Немного удачи, и в один прекрасный день зазвонит по Бабочке колокол, и акулы набросятся на это почетное и бесплатное блюдо, которое ежедневно поставляется им.

Но мое телесное присутствие не имеет ничего общего с присутствием духовным. Хочешь, скажу тебе что-то? Я не принадлежу каторге, мне не удалось приспособиться к этой жизни, которая засосала даже самых близких моих друзей. Я постоянно готов бежать.

За такой «беседой» со своим обвинителем меня застают двое мужчин.

— Ты спишь, Бабочка?

— Нет.

— Мы хотим с тобой поговорить.

— Говорите. Здесь никого нет, и если не будете кричать, нас никто не услышит.

— Мы готовим бунт.

— Как вы это думаете сделать?

— Убьем всех арабов, всех тюремщиков, их жен и детей — все это гнилое племя. Я и мой друг Хутон с помощью еще сорока ребят, которые согласны с нашим планом, атакуем склад оружия. Его надо стараться сохранить в хорошем состоянии. Там двадцать три автомата и около восьмидесяти карабинов. Мы начнем с…

— Остановись, не продолжай. Я отказываюсь. Благодарю за оказанное доверие, но я не согласен.

— Мы думали, ты согласишься быть предводителем восстания. Позволь нам рассказать тебе обо всем детально, и ты убедишься в том, что провала быть не может.

— Я не хочу ничего слышать, я отказываюсь возглавить этот бунт и даже принять в нем участие.

— Почему? Ты должен нам объяснить. Мы тебе доверились и обо всем рассказали.

— Я не просил вас ничего рассказывать о своих планах. Я способен убить человека, который мне сильно навредил, но не безвинных женщин и детей. Кроме того, вы не видите самого главного: даже в случае успеха восстания, вас ждет провал.

— Почему?

— Потому что тогда станет невозможным самое главное — побег. Предположим, в восстании примет участие сто человек. Как они убегут? На островах всего две большие лодки. На них сможет выйти в море самое большее сорок человек. А что будут делать остальные шестьдесят?

— Мы будем среди сорока.

— Это ты так думаешь, но и остальные не глупее тебя. У каждого из них будет оружие, и вы сразу же перестреляете друг друга. Но самое главное: ни одно государство не согласится дать убежище этим лодкам. Телеграммы с известием о побеге целого полка убийц прибудут в эти страны намного раньше вас. В любом месте вас задержат и выдадут Франции. Я вернулся из Колумбии, и я знаю, что говорю. Любая страна вас выдаст.

— Значит, ты отказываешься?

— Да.

— Это твое последнее слово?

— Это мое окончательное решение.

— Нам остается убраться.

— Минутку. Прошу вас не говорить об этом плане ни с кем из моих друзей.

— Почему?

— Я заранее знаю, что они откажутся, и жаль напрасных усилий.

— Хорошо.

— Вы никак не можете оставить эту мысль?

— Честно говоря, Пэпи, нет.

— Мне непонятны ваши цели. Я ведь объясняю, что и в случае удачи восстания вы не освободитесь.

— Мы хотим мстить. Раз ни одна страна нас не примет, нам останется пойти в джунгли и организовать там вооруженный отряд.

— Даю слово, что не буду говорить о ваших планах ни с кем, даже с лучшим своим другом.

— Мы в этом уверены.

— Хорошо. И последнее: предупредите меня о восстании за восемь дней, с тем, чтобы я мог перебраться на Сен-Жозеф и не быть здесь во время событий.

— Предупредим тебя вовремя, и ты сможешь сменить остров.

— Я ничего не могу сделать для того, чтобы изменить ваши планы? Можно, например, украсть четыре ружья, напасть на стражника у пристани, взять лодку и бежать. При этом не придется никого убивать.

— Нет, мы слишком долго терпели. Главное для нас — месть, и мы отомстим, не считаясь с ценой, которую придется за это заплатить.

— А дети? А женщины?

— Все они одно семя, одна кровь. И все они должны умереть.

— Не будем об этом больше говорить.

— Ты не желаешь нам удачи?

— Нет, я говорю вам: откажитесь от своих планов, не делайте этого свинства.

— Ты не признаешь наше право мстить?

— Признаю, но вы не должны мстить людям, которые не сделали вам ничего дурного.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Мы ни о чем не говорили.

— Договорились.

Хутон и Арно уходят. Странное дело! Эти двое парней настоящие сумасшедшие, придурки! Никто из моих друзей об этом деле не говорил — значит, эти парни успели побеседовать только с «хиляками». Ребята из «общества» не могут быть замешаны в таком деле.