Дагмар Тродлер - В оковах страсти

• Название: В оковах страсти
• Автор: Дагмар Тродлер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01170-

Обессиленный, измученный великан стоял перед ней в грязных лохмотьях. Пленник молчал. Но его жадный, внимательный взгляд вонзался в тебя, словно нож входил в растопленное масло. Кто этот человек? Чем провинился?… На его наголо обритой голове видны какие-то знаки, руки и торс испещрены заморскими символами. Король лесных эльфов, полуживой дикарь, чудище, тролль, языческий колдун… Что скрывает этот безгласный варвар? Самые безжалостные истязания не давали ответа на этот вопрос. Только нежному, влюбленному сердцу удастся приоткрыть эту зловещую тайну…

---

Беличий мех нежно касался моей мокрой от слез щеки. Бесчисленные волоски превращались в руки и ласкали мое лицо, когда я задумчиво раскачивалась из стороны в сторону. Всплывали мгновения особой доверительности — тот вечер, здесь, в конюшне… час, когда я покинула его в гостинице… Обрывки воспоминаний, слова, бессвязные картинки обрушились на меня теплым летним дождем и все же не могли потушить огонь в моем теле. Что бы я ни отдала за то, чтобы вновь сидеть рядом с ним в лесу и внимательно слушать его языческие руны, его мелодичный голос, сливавшийся с шумом деревьев и баюкающий меня. Что-то тихо бормоча себе под нос, я предалась в зыбком сне воспоминаниям о днях, проведенных с ним, о сверкающих чистой водой ручьях и солнечных лучах, отражавшихся в его волосах… И было мое счастье от сознания, что он поборол смерть…

С ощущением этой радости я очнулась. В конюшне стало темно.

Он выжил и собирался покинуть замок, уже совсем скоро, даже не думая обо мне. Эта мысль причиняла мне боль, но я вновь и вновь обращалась к ней, чтобы, будто принося в жертву себя саму, увидеть, сколько страданий я смогу вынести. Ни обмолвиться словом, ни взглянуть — никогда не почувствовать его кожу, вкус его губ… Струйкой слез выливалась печаль, пробиваясь через все разумные доводы и рассуждения и постепенно становясь горестным потоком, в котором я утопала. Я закрыла лицо руками и расплакалась.

— Элеонора! Элеонора! Дитя, где вы? Отзовитесь же.

Голос Майи звучал хрипло, наверное, она уже давно звала меня. Стук деревянных башмаков раздавался по булыжной мостовой двора — это она расспрашивала прислугу на кухне, не знали ли те, где я. Никто меня не видел. Я чувствовала, что никто и не горел желанием меня видеть. Они больше не доверяли мне. Суеверные сплетницы-служанки даже не станут выполнять моих распоряжений, пока я в немилости. Я уже почти тосковала по суду Божьему, чтобы доказать им всем, даже последнему свинопасу, что я невинна и чиста, как кристалл.

— Элеонора! Дитя дорогое, ну где же вы?

Она стояла перед входом в конюшню. Я медленно утерла мехом накидки слезы на лице, в последний раз коснувшись мягких волосков, опять запихнула накидку в солому, в самый угол, туда, где нашла ее. Едва дыша, я встала. Самая короткая в мире история любви началась и закончилась здесь, в конюшне, и продолжалась не дольше мессы.

Ногти моих рук маленькими острыми ножами впились в ладони, когда я уходила с конюшни. Скулы свело так, что было больно.

— Элеонора! Матерь Божья, помилуй меня, куда вы скрылись! — Майя стояла перед конюшней. — Я везде искала вас, везде! — Майя заключила меня в объятия и расплакалась. — Ваш жених заявил о своем желании еще раз увидеть вас, прежде чем вас заключат во флигель монастыря, закрытый для посторонних. Пойдемте, я немного приведу вас в порядок, пойдемте!

Мой жених желал меня видеть. Я пошла за Майей в женскую башню. На губах моих был привкус крови.

— Ваш платок, где вы его опять потеряли? И вообще, что вы делали на конюшне? Я вас везде искала…

Не переставая, она говорила сама с собой, проворно передвигаясь по женским покоям, роясь в сундуке, прикладывая ко мне то один, то другой наряд и разные цепочки, снимая их, чтобы заменить другими, убирая со лба волосы и укладывая локоны, добиваясь, чтобы они ровно легли на лоб.

— Вы не проронили ни слова! Не потому ли, что переполнены счастьем от того, что все так хорошо завершилось? — Она остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. — Он мог опоить вас чем-то! — прошептала Майя. — И вы знаете это. Но теперь у вас есть мужчина, который на своих руках пронесет вас через ворота замка, пусть даже за обещанные угодья вашего отца. Так что уж молчите и будьте благодарны судьбе за это!

В раздумье я смотрела на свое отражение в зеркале, когда она закончила заниматься мною. Мой жених хотел меня видеть…

— Я пойду одна, оставь меня. Гизелла в зале, она сможет быть при мне.

Качая головой, моя старая горничная смотрела, как я осторожно ступала по лестнице, ведущей вниз, и наконец скрылась в темноте двора.

Глубоко вздохнув, я направилась не в сторону зала, а вдоль стены к донжону и исчезла за тяжелым порталом. Никого из стражников не было, за столом сидел оруженосец и пировал. На лестнице, ведущей в подземелье, нарос толстый слой мха. Я едва не поскользнулась, но в последний миг сумела ухватиться за выступ в стене. Пальцы покрылись сырой зеленой слизью. Холодной пеленой лег мне на грудь затхлый воздух темницы. В темном углу звякнула связка ключей — слуга раздавал в этот час узникам еду. Отец посадил в темницу заложников Хаймбахера, которых освободил бы лишь за хороший выкуп. Вряд ли Клеменс вызволит их отсюда. На цыпочках прокралась я через ход, проходящий мимо каморки охранников, к двери Нафтали. Холод, словно кошка, вцепился в мой затылок, и я почти ощутила его зловещее дыхание.

Тайком взглянув на пентаграмму над круглой дверной ручкой, я, чуть помедлив, постучала по древесине дверным кольцом. Герман открыл дверь и впустил меня.

— Мы ждали тебя, девочка.

В клубах пара, обволакивающих стол, на котором проводились опыты, с палочкой в руках возник еврей. Герман уменьшил огонь под одной из стеклянных колб и открыл вентиль, из которого тотчас же со свистом вырвался горячий пар. Нафтали, внимательно осмотрев жидкость в колбе, кивнул.

— На этот раз раствор будет интенсивнее. Делай дальше так, как договаривались.

Он скатал в трубочку лист пергамента, убрал его в ящик и подошел ко мне.

— Ну, детка, голова твоя еще на плечах и выглядит намного привлекательнее, чем раньше. Но, насколько я знаю Альберта, он просто так этого не оставит.

И хоть я изо всех сил старалась держать себя в руках, глаза мои вновь наполнились слезами. Я терла их кулаками, чтобы не разрыдаться, вцепившись в кожу ногтями; Нафтали обнял меня и стал утешать на своем древнем языке, снял с головы платок и успокаивающе погладил по волосам. Мудрый старый человек понимал страдания, пронзающие меня, и его участие, словно бальзам, подействовало на мою душу.

— Вытри слезы, девочка.

Подбадривая меня, он предложил мне сесть в кресло. Герман протянул мне стакан молока. Оно было теплым и отдавало ароматом корицы, имбиря и кардамона.

— Пей, это заставит тебя думать о другом. Если хочешь, можешь навестить нашего гостя. Он выздоравливает. И спрашивал о тебе.

Он спрашивал обо мне. Действительно ли хочу свидеться с ним? Но Нафтали уже отодвинул от стены сундук и откинул в сторону ковер.

— Ступай же, — промолвил он. — Мы немного обезопасили наш тайник. Когда захочешь выйти — постучи.

С клокочущим сердцем прошла я через узкие воротца, закрыв за собой дверь. Тассиа как раз поднялся от жаровни, где он готовил мазь и теребил корпии. Ровными рядами стояли горшочки, до краев наполненные лечебными травами, семенами и целительными настойками, в идеальном порядке был разложен на подносе перевязочный материал, а ящичек с инструментами поблескивал в свете масляной лампы. Неужели всего несколько дней назад я сидела здесь? Каким же незнакомым показался мне теперь этот мир!

— Я и не рассчитывал, что так скоро вновь увижу вас, графиня.

Эрик опустил руку с бокалом, из которого только что пил. Умытый и причесанный, он вовсе не напоминал больного, которого совсем еще недавно терзала лихорадка. Короткие темно-русые волосы обрамляли узкое лицо и ниспадали, когда он наклонялся вперед, на глаза. Сердце мое при виде его сжалось, но я подавила нахлынувшие чувства.

— Не хотите ли присесть? Может быть, бокал вина? Ваш отец хранит в своих бочках истинные сокровища, вот уж не ожидал…

Он закрыл глаза. Я отошла к двери и дернула круглую дверную ручку, но никто не открыл. Из глаз моих полились слезы.

— Будьте уж так добры и разделите содержимое этого бокала со мной, фройляйн. Я и на самом деле ждал вас. Выпейте со мной, Элеонора.

Мне так не хватало дружеского участия, что я больше не стала ни о чем размышлять, а вытерла лицо и опустилась на подушку Тассиа на приличном расстоянии от Эрика.

— Пейте, Элеонора.

Он протянул мне бокал и наблюдал, как я глоток за глотком выпила все. Вино слегка обжигало и приглушало во мне боль. Эрик смущенно закашлялся.

— Простите за недружеский прием. Я… я чувствую себя здесь, внизу, так стесненно. Они не хотели, чтобы я лежал под открытым небом, после боев вокруг много всякого люда. — Он сдержанно улыбнулся. — Мастер Нафтали очень заботится о моей безопасности.

Я молча кивнула. Обычно приходя в смущение от одного-единственного слова, я и теперь не знала, что сказать ему.

— Позвольте наполнить ваш бокал. — На этот раз он наполнил его так, что вино полилось через край прямо на мою одежду. Теперь я отставила бокал только тогда, когда выпила содержимое до дна. От вина голове стало необъяснимо легко, а руки и ноги отяжелели.