Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

• Название: На рубеже веков. Дневник ректора
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94850-025-Х

Есин Сергей Николаевич — известный писатель, драматург и публицист. Его повести и романы: «Имитатор», «Мемуары сорокалетнего», «Р-78», «Типы», «Гладиатор», «Живем только два раза», «Бег в обратную сторону» широко известны читателям.

Его Дневники охватывают последние три года XX века. Здесь — жизнь страны, жизнь Литературного института им. А. М. Горького, ректором которого он является, жизнь самого автора и многих людей, его окружающих.

Напечатанные в «толстых» журналах дневники были востребованы читателями так же жадно, как и проза писателя.

---

Написал страницу для журнала «Мы», отдиктовал ее за пять минут, но сколько времени, оказывается, готовился.

Ничего не читаю, не думаю. Когда ехали с дачи, я вдруг в боковое зеркало увидел свою руку — тонкая износившаяся кожа, рука абсолютно старого человека. За взятку в 50 долларов ребята-шофера мне помогли сделать техосмотр.

27 июня, вторник. Утром шла аттестация первого курса, впечатление местами безрадостное. Особенно своеобразно выглядели студенты Ю. Кузнецова и переводчики. В институт еще много людей попадает потому, что здесь неблатное, потому что многие думают о себе, что они не гении и в институт не идут, а вот народ понахальней не остановишь. Я хочу быть строже, поступать, как в других вузах: несданный экзамен — в армию, на улицу но, а вдруг талант! И — либеральничаю.

Гусинскому опять не дали разрешения на выезд за границу. На это раз на экономический форум в Вену. Любыми путями, но выбраться из этой проклятой России и пересидеть. Из институтского: милый Лешенька забыл проконтролировать уплату за тепло за прошлый год, и только что мне принесли счет на 225 тысяч, который оказался внезапен, как летний снег — премия для коллектива. Я, видимо, плохой руководитель. Леша у меня уже занят собой, Дмитрий Николаевич занят собой сугубо. Вчера вечером он мне позвонил, что не может, как мы договаривались в среду, переезжать из нашей ведомственной гостиницы в купленную наконец-то квартиру, потому что идет ливень, а ему завтра уезжать читать лекции в Сибирь — на заработки. Гостиничный номер с его вещами, который мог бы войти в оборот, стоит. С опозданием, с многими сложностями вроде бы мы открываем в гостинице буфет.

28 июня, среда. Утром очередной тур аттестации. Перевел своих, Сашу Скудина и Пашу Быкова на заочку, а «итальянку» Лену Ищенко отчислил из института. Про первых двух я все знаю, — они просто не живут жизнью литературы, а у Лены, переводчицы с итальянского, тройка по языку и незачет у Е.М. Солоновича. После совершенно изматывающей процедуры со студентами я еще дал небольшое интервью о земле в «Труд». Корреспондент из «Труда» пришел по следам моего интервью в «НГ», которое я давал Саше Щуплову, там о даче, о земле. А после переговоры с подрядчиками по поводу ремонта на 2-м этаже.

А.И. Горшков, я, С.П., Л.И. поехали к Ивановым — был традиционный праздник по поводу возвращения Марии Валерьевны из Кореи. Прекрасный стол и подарок — мне подарили кожаный кейс, который я все же не могу расценивать как взятку. Отдарю чем-нибудь позже. За столом я заметил, как постепенно привыкаю к лести, по крайней мере не воспринимаю ее так болезненно, как раньше.

29 июня, четверг. Последний аккорд аттестации, Ученый совет, обед с Вилли, приехавшим из Германии. Как всегда я сражался один против всех. Ученицы Олеси Николаевой читали плохие стихи, а у меня требовали, чтобы я говорил, что они хорошие. Хороший семинар у Маши Зоркой. В работе понравились ребята В.П. Смирнова: и Болычев, и Панкратов, и даже Крапивин с его любовью к востоку. У С.Р. прекрасные рецензии на курсовые работы — не щадит ни себя, ни будущих писателей, возникло две идеи: напечатать «диалог» — С.Р. и кто-либо из его студентов, т. е. курсовая и развернутая рецензия и создать семинар поэтического перевода для Болычева. Игорь знает английский и немецкий. По телевизору борьба губернаторов за свою парламентскую неприкосновенность и отголоски всхлипывания команды Гусинского. Во время обеда с Вилли говорили о так называемой «независимой прессе». Опять начали болеть глаза.

30 июня, пятница. День зарплаты. Меня разрывают на части. Ольга Васильевна в институте. Я уезжаю в Сопово делать электропроводку на даче вместе с Сашей Крапивиным. Ехали долго, часа три. Поужинали и засветло легли спать. Часа в три или в половине четвертого проснулся от пения петуха. Упорный и горластый оказался петушок. Все свои песни он выдавил стремительно, не пропуская ни одной ноты. Пока все пропел, не замолчал. Петуха в ночи я не слышал живьем лет сорок.

Перед отъездом на дачу позвонил А. Вартанов — «Труд» снова призывает меня потрудиться.

1 июля, суббота. Никогда не думал, что целый день возни: по лестнице туда-сюда, потом с веником, потом снова туда-сюда с досками и разным мусором, целых 12 часов на ногах может доставить удовольствие. На сон прочел несколько страниц хорошо знакомого Булгакова о Мольере.

2 июля, воскресенье. По спидометру заметил: ехать мне из Сопова 112 километров, на 12 километров больше, чем из Обнинска. В три — надо же что-либо по телевизору посмотреть — уже вернулся домой; с Сашей разошлись мирно, за всю работу я дал ему 1000 рублей, значительно меньше, чем взяли бы с меня посторонние халтурщики.

Рейтинг для «Труда»:

«Мы люди небольшие, в высших сферах не вращаемся, умных разговоров не ведем, а когда телевидение смотрим, то норовим, по старорежимной привычке не развешивать уши и верить всему, о чем толкует высокооплачиваемый ведущий, а соображать, чего хотят от нас скрыть, развешивая туманы над вертикалью. А хотят скрыть от нас главное. То о свободе печати говорят, то о Федеральном собрании, о так называемом сенате. Ну и что они сидят такие праведные, честные и деловитые, обремененные депутатской неприкосновенностью! Может быть, у всех у них в губерниях праздник и пряники даром раздают? И ведь много лет уже сердечные сидят, рядят государственные дела, аж взопрели бояре. То говорят о Газпроме и возмущаются, что раньше Вяхирева без его согласия заменить было нельзя, а теперь суд решил, что можно, да еще насовали в Газпром в совет директоров министров, будто недра принадлежат государству. Тому они принадлежат, кому принадлежат. Не нам с вами, и этого достаточно. И кстати, Малашенко с Киселевым виднее. Кисельные реки и молочные берега! Каждый пишет свою конституцию под себя. Зато какие свободы! Ну, кто бы, скажите на милость, в старое время смог разрешить одному из директоров какой-то телевизионной компании испортить или попытаться испортить зарубежный визит президента. А его бедного, по головке не погладили, ордена не дали и задержали в аэропорту при попытке вылететь на частном самолете. Да это от зависти к частному самолету! Да ведь и улетел, в конце концов. А президенту и власти надо было бы другую щеку подставить. Малашенко с Киселевым его по роже, по роже, а он, улыбаясь, подставляет свою другую щеку, не толстовец! А скрывают от нас деньги, стоящие за всеми эти проблемами. Кому летать на частных самолетах и не испытывать даже тени сомнения, что приватизация, так грабительски проведенная в ущерб народу, может быть подвергнута критике, а кому сетовать, что подняли тариф на электричку и до огорода, без которого не проживешь, не добраться.

Вот такие мысли и навеяло на меня, маленького человека и обывателя, нынешнее телевидение, по преимуществу свободное. Я опускаю здесь адвоката Резника так любимого нынче народом. Какой напор, какие краски, какая лексика! Художественные программы были довольно скучные, все боевики с мордобоем или мордобой с любовью. Художественное в основном уступало документальному. Лучшей передачей недели была передача из серии «Большие родители» все того же свободного НТВ. Здесь дочь Александра Трифоновича Твардовского Валентина Александровна рассказывала об отце. Возникала иная страна, иная литература, иная эпоха. Хорошо, когда дети соответствуют родителям, а телевидение Отечеству».

3 июля, понедельник. Невероятный мой собственный психоз из-за сбоя в компьютере, из-за хамства Ирины Николаевны — это особое свойство главных бухгалтеров, находящихся возле денег, полагать, что им мало платят, завидовать и злиться на всех, — а ведь деньги они просто считают. И даже не проявляют ни знания необходимых инструкций, ни определенной ловкости в уходе от государственных поборов, называемых налогами. Приезжала еще О.В. — ей во что бы то ни стало надо впендюрить свою младшую сестру на роль студентки-переводчицы, но та, проучившись у нас в лицее целый год и даже проработав в библиотеке, куда я ее отправил в надежде чуть-чуть расширить кругозор, но сестра О.В., боюсь, девочка не слишком талантливая. Ну даже если ребенок и поступит, если все преподаватели дружно вздохнут, но как потом пять лет учиться? Все это грустно, смешно и позорно. Вот он наш простой победительный народ, получивший высшее образование. В свое время я Тане, сестре, когда брал работать в библиотеку, устроил маленький экзамен. Литература, если она не воспринята органично, не литература. Ее не вызубришь и не выучишь, ее надо выучить, вычитать, а потом вдохнуть в нее собственный огонь и сделать своей.

В обед, получая зарплату и отпускные, Юрий Поликарпович устроил мне легкую выволочку из-за аттестации его дочери, которая серовата и к которой я был достаточно суров. Вот курсовые работы у нее были сделаны по литературе отлично! Я так и сказал, что в семье двух выпускников Литинститута и, имея отцом выдающегося поэта, по-другому и нельзя. Но талантливое дитя и эту невинную реплику дома превратило в стремление свести счеты. Вот, дескать, выдающемуся поэту ректор не может возражать, так отыгрывается на дочери. Чушь какая-то. К счастью, Юрий Поликарпович, делая мне обещанный, видимо, дома репримант, не верил в говоримое. Разошлись мирно.