Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Ева и Фритьоф)

• Название: Книга об отце (Ева и Фритьоф)
• Автор: Лив Нансен-Хейер
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: История
• Год: 1986

Эта книга — история жизни знаменитого полярного исследователя и выдающе­гося общественного деятеля фритьофа Нансена. В первой части книги читатель найдет рассказ о детских и юношеских годах Нансена, о путешествиях и экспедициях, принесших ему всемирную известность как ученому, об истории любви Евы и Фритьофа, которую они пронесли через всю свою жизнь. Вторая часть посвящена гуманистической деятельности Нансена в период первой мировой войны и последующего десятилетия. Советскому читателю особенно интересно будет узнать о самоотверженной помощи Нансена голодающему Поволжью.

В  основу   книги   положены   богатейший   архивный   материал,   письма,  дневники Нансена. 1-е изд. книги — 1971. Для широкого круга читателей.

---

День за днем с трудом продвигались они вперед. Нередко в свирепую метель, в густом тумане, обходя торосы, они в конце концов возвращались на старое место. Все время они высматри­вали на горизонте землю, но со всех сторон их окружали только плавучие льды.

«Если бы можно было взглянуть на лед с высоты птичьего по­лета, то полыньи показались бы сетью с ячейками разной вели­чины. Горе тому, кто в них запутается!»

Надеяться вернуться на родину до наступления зимы не прихо­дилось. Но за лето нужно было успеть хотя бы добраться до от­крытой воды и найти остров, тогда можно будет благополучно перезимовать. Жизнь тогда у них будет царская, не то что на льду, когда не знаешь, где ты находишься и куда тебя занесет. Но хуже всего было то, что из-за подлого дрейфа они за целый месяц не продвинулись ни на шаг.

Она не знает, где он теперь, и хорошо, что не знает! Перед отъ­ездом он обещал ей, что не будет рисковать понапрасну. А сдер­жал ли он слово?

Проверив все свои запасы, они обнаружили, что с патронами дело обстоит не так уж плохо. Крупный зверь им не попадался, но птиц они всегда могли подстрелить: то и дело у них над голо­вами пролетали большие стаи.

В один прекрасный день им удалось добыть тюленя. Теперь у них был запас мяса и горючего на целый месяц.

«Никогда еще, наверное, не бывало среди этих льдов таких счастливых людей, как мы двое,— мы все утро провалялись в спальных мешках, лопали тюленину, запивая ее мясным бульо­ном, пока не наелись до отвала».

Оба решили, что сейчас лучше всего никуда не двигаться, пи­таться тюлениной и дожидаться, пока лед не станет ровнее. Часть тюленьего мяса нарезали тоненькими полосками и повесили про­вялить. Так будет легче везти.

Однажды утром забрел к ним медведь. Он направился к соба­кам, и тут Нансен его подстрелил. Вначале ему показалось, что зверь убит, но медведь вдруг поднялся и побежал, Нансен — за ним. Чуть поодаль показались два медвежонка. Встав на задние лапы, они высматривали свою мать. Потом кинулись наутек все трое. Медведица была тяжело ранена, а медвежата испуганно крутились вокруг нее, забегали вперед, чтобы она бежала скорее. На одном из торосов пуля настигла ее, и она рухнула на лед.

«Озабоченные медвежата подбежали к ней. Грустное зрелище. Они обнюхивали ее, тыкаясь мордочками, бегали вокруг, беспо­мощные, растерянные».

Нансен застрелил одного из них. Другой теперь уже и не ду­мал убегать, стоял и смотрел то на мать, то на брата, и когда Нансен приблизился к нему, равнодушно обернулся и посмотрел на человека.

«Какое ему теперь дело до меня. Ведь все, что было дорого ему на свете, лежало перед ним изувеченным и погибающим». Пуля сразила его в грудь, и он упал мертвый рядом с матерью.

В дневнике Нансен писал: «Что же мне поверить этим листам? Ах да, позавчера мы смастерили из медвежьих шкур такие отлич­ные постели, что проспали потом целые сутки».

Целый месяц прожили они в «Лагере Томления».

С саней сняли все лишнее, потому что осталось всего две со­баки и людям самим пришлось впрягаться в сани. 22 июля вышли в путь. Он оказался легче, чем ожидали, снега поубавилось, и те­перь они могли идти без лыж.

И вот в среду, 24 июля, чудесное видение!

Земля!

«Давно грезилась нам эта Земля, и теперь она открылась перед нами как видение, как волшебная страна».

Оказывается, она давно маячила перед ними, но только они принимали ее за скопление облаков. Теперь же она отчетливо была видна в прозрачном воздухе и оказалась совсем близкой.

Однако чтобы добраться до нее, потребовалось тринадцать суток тяжелого труда. Главным препятствием были встречав­шиеся на каждом шагу полыньи. Однажды Нансен, очищая по­лозья саней от ледяных наростов, вдруг услыхал у себя за спиной крик Юхансена: «Скорей ружье!»

Огромный медведь набросился на Юхансена и подмял его под себя. Нансен потянулся за ружьем, которое лежало на одном из каяков, но тут каяк соскользнул в воду. Нансен, стоя на коле­нях, пытался дотянуться до ружья и тут снова услыхал голос Юхансена: «Поторопитесь, а то будет поздно!» Поздно! Легче сказать, чем сделать. Медведя, к счастью, отвлекла одна из со­бак, которая отчаянно рвалась с упряжки и громко лаяла. Только медведь двинулся  на  собаку,  как  получил  в  ухо  целый   заряд.

Наконец-то наступил великий миг — они дошли до открытой воды. Но тейерь они встали перед печальной необходимостью распрощаться с последними двумя собаками.

«Верой и правдой служили они нам всю дорогу, трудились, не жалея себя, и вот, когда впереди забрезжили лучшие дни, они должны расстаться с жизнью».

Забить их, как других собак, они не могли. Юхансен взял со­баку Нансена, а Нансен собаку Юхансена, и, разойдясь в разные стороны за торосы, они застрелили их. Затем, связав каяки вме­сте, вышли в море.  Но земли достигли  только через  неделю.

«Невозможно высказать словами, что мы почувствовали, когда наконец, прыгая с одной гранитной глыбы на другую, обнаружили в укромном месте среди камней мох и цветы — чудесные большие маки и камнеломки».

Нансену неволько вспомнилось то утро, когда он впервые сту­пил на твердую землю после многодневного дрейфа вдоль восточ­ного побережья Гренландии. Сейчас он испытывал то же чувство радости.

«Прежде всего мы подняли на этой пустынной земле норвеж­ский флаг. Затем принялись готовить праздничный обед».

Они выбрались на западные острова Земли Франца-Иосифа. Самый большой из них они назвали в честь Торупа.

Сначала путешественники пытались плыть вдоль берега на каяках, но скоро им встретились сплошные льды, и каяки при­шлось тащить волоком. Наконец они вышли к открытой воде, свя­зали лодки и поставили парус.

«Время шло. Вряд ли удастся до осени выйти к людям. Ре­шили зазимовать здесь».

Запасов осталось немного, но зато здесь в изобилии водились птицы, а в море было полно моржей. Теперь им нужно было не только мясо этих огромных животных, но и шкуры. Связав каяки, они вышли в море за огромным секачом. Борьба оказалась не­легкой; они выпустили немало пуль, прежде чем убили моржа. Но когда они подплыли к туше, чтобы зацепить гарпуном, она исчезла под водой.

Молча гребли они к берегу, «и в тот день уже не пытались охотиться на моржей с каяка».

Вскоре заметили они огромного моржа, выползшего на лед. За ним появились другие и расположились рядом. Они долго ре­вели и вообще производили невообразимый шум, пока наконец не угомонились и не заснули.

Пока моржи успокаивались, охотники успели взять полуден­ную высоту солнца. Затем они осторожно подкрались к стаду. Нансен с первого выстрела прикончил одного из моржей, раз­дробив ему затылок, Юхансен же лишь ранил своего моржа. Кровь хлынула из носа и рта, морж уткнулся огромными бив­нями в лед.

«Круглые глаза моржа выражали такую кроткую мольбу и бес­помощность, что весь охотничий пыл пропал. Выстрел в ухо при­кончил его, но до сих пор меня преследуют его глаза. В них как будто слилась мольба всего моржиного племени о пощаде. Но он осужден на гибель; человек — враг его».

Вскоре начали наведываться медведи, так что зимовщики на­стреляли их порядочно. Затем они начали складывать из камней хижину. Инструментов было мало, почти все приходилось делать голыми руками. Ломом им служил кусок полозьев от саней, а киркой была моржовая лопатка. Вот так и выкапывали они вмерзшие в землю камни и перетаскивали их вниз, к месту по­стройки. Мха и лишайника, чтобы затыкать щели, кругом было достаточно, и убогая хижина хоть и медленно, но все же росла.

Тут пригодилось все, чему выучился Нансен у гренландских эскимосов. Из ледяных глыб сложили низкий туннель, по кото­рому можно было попасть в хижину лишь ползком, на полу постлали медвежьи шкуры.

«Гостиная» была настолько велика, что Нансен мог в ней спать вытянувшись во весь рост и свободно стоять.

Из моржового сала натопили жиру для светильников и для еды, а медвежатина была отличной пищей. В конце сентября они настреляли столько медведей, что мясных запасов наверняка должно было хватить на всю зиму. Поэтому остатки провианта, взятого  с  корабля,  можно  было оставить про запас  на дорогу.

Так началась их жизнь в этой зимней берлоге.

Меню у них было очень простое. Утром варили из медвежа­тины бульон, вечером готовили жаркое. В основном питались мясом, а когда хотелось жира, макали кусочки мяса в моржовый жир или выуживали шкварки из светильников.

«Мы находили шкварки необыкновенно вкусными и называли пирожными».

Заняться было нечем, оставалось только спать, есть и лежать в мешках. Изношенное грязное платье уже не спасало от морозов за стенами хижины. Но когда бывало не слишком ветрено, то они с удовольствием выходили прогуляться. За эти месяцы запи­сей в дневнике почти не прибавилось — условия существования не вдохновляли да к тому же казалось, что на холоде мозг за­стыл.