Эдвард Бульвер-Литтон - Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь

• Название: Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1985

В последнем романе английского писателя Э. Бульвер-Литтона (1803–1873 гг.) "Кенелм Чиллингли" сочетаются романтика и критический реализм.

Это история молодого человека середины XIX столетия: мыслящего, благородного, сознающего свое бессилие и душевно терзающегося. А. М. Горький видел в герое этого романа человека, в высшей степени симптоматичного для своей эпохи.

---

— Не могу понять, каким образом.

— Может быть, сами того не подозревая, вы показали мне, как реализм природы получает краски, жизнь и душу, если взглянуть на нее с идеальной или поэтической стороны. Сами слова, которые вы говорите или поете, непосредственно не приносят мне пользы, но они пробуждают во мне новое направление мыслей, и я стараюсь проследить его до конца. Лучший учитель не тот, который что-то провозглашает, а тот, который лишь намекает и внушает своему слушателю желание дойти до всего самому. Поэтому, о поэт, каково бы ни было в глазах критика достоинство ваших песен, я всегда с радостью буду помнить, что вы хотели бы вечно ходить по свету, распевая.

— Простите, вы забыли, что я прибавил: "Если бы жизнь всегда была юной, а время года — лето".

— Я не забыл. Но если юность и лето блекнут для вас, вы, проходя, оставляете юность и лето за собою в сердцах тех, кого проза жизни сделала б вечными стариками, считающими ленивое биение своих сердец под серым небом, без солнца и звезд. Я хочу заставить вас понять, как великолепно призвание менестреля — сливать жизнь с песней и подкидывать вверх цветы, как это делала девочка, поднимая к небу глаза. Думайте только об этом, когда будете говорить с моим страдающим другом, и вы принесете ему пользу, как принесли ее мне, не сознавая, что такой искатель прекрасного, как вы, влечет нас за собой, так что и мы начинаем искать красоту и находим ее в полевых цветах, к которым прежде были слепы.

Тут Том вошел в маленькую посыпанную песком гостиную, где происходил этот разговор, и все трое отправились кратчайшей дорогой из города в поля и леса.

ГЛАВА XIII

Быть может, похвалы и просьбы Кенелма доставили поэту большое удовольствие, но только в этот день он говорил так увлекательно, что пленил Тома, а Кенелм довольствовался краткими репликами, побуждавшими главное действующее лицо продолжать монолог.

Беседа шла о вещах видимых, о созданиях природы — предметах, интересующих детей и таких людей, как Том Боулз, привыкших смотреть на окружающий мир скорее глазами сердца, чем ума. Странствующий певец хорошо знал привычки птиц, зверей и насекомых и рассказывал о них истории с юмором и пафосом. Том восторженно слушал их, и они то заставляли его весело смеяться, то вызывали слезы на его больших голубых глазах.

Друзья пообедали в придорожном трактире, и трапеза прошла весело. Потом они побрели назад. Дневной свет начал меркнуть. Беседа пошла теперь уже на серьезные темы. Кенелм принял в ней более живое участие. Том слушал молча, очарованный. Наконец, когда перед ними показался город, они решили отдохнуть в тенистом уголке, где земля была устлана мягким мохом и пахло диким тмином.

Здесь они вольготно и непринужденно растянулись на траве. Птицы распевали в листве над ними свои вечерние песенки или безбоязненно опускались на лужок в поисках пищи.

— Вы говорите, — сказал певец Кенелму, — что не занимаетесь поэзией. А я уверен, что воспринимаете мир как поэт. Скажите, вы пробовали когда-нибудь писать?

— Нет, я уже раньше говорил вам, что писал только школьные стихи на латыни и греческом. Но как раз сегодня я нашел в своей сумке стихи, написанные одним моим школьным товарищем, и я положил их в карман с намерением прочесть вам обоим. Они непохожи на ваши создания минутного вдохновения, в которых вы не подражаете другим поэтам. Эти стихи написаны шотландцем и навеяны старинными балладами. Самим текстом нечем восхищаться, но основная идея показалась мне оригинальной; вот почему я сохранил эти стихи. Они случайно попали в одну из двух книг, которые я взял с собой из дома.

— Какие же это книги? Осмелюсь предположить, что в обеих — стихи…

— Ошибаетесь! Обе — метафизического содержания и сухи, как обглоданная кость. Том, закурите трубку, а вы, сэр, обопритесь поудобнее о локоть, предупреждаю вас, что баллада длинная. Наберитесь терпения!

— Внимание! — сказал певец.

— Начали! — подхватил Том.

Кенелм стал читать, и надо заметить, что делал он это неплохо.

Супруга лорда Роналда

Часть I Почему, когда звезды еще догорают,
На площадь валит народ?
Священного зрелища все ожидают:
С рассветом колдунья умрет.
За что же ей наказанье такое
Не портила ль нивы она?
Не сбирала ль могильных трав для настоя?
Не душила ль детей среди сна?
Нет, казалось, была в ней благая сила,
И не зналась она с сатаной:
Голодных питала, недужных лечила,
И считали ее святой.
Но праведный муж — он вернулся из Рима
Против этих деяний восстал.
Доказал он по Книге неоспоримо,
Что дьявол ей помогал.
А ведьма была знатна и богата
Властителя Клайда жена.
Лишь пеня была бы церковью взята,
Когда бы призналась она.
Гляди, палачи уже за делом,
Шериф и копейщиков ряд.
Колдунья молча стоит, вся в белом,
И тут же с Книгой аббат.
И сожгли ее, а того аббата
В епископский сан возвели.
Но сын ее рос в отцовских палатах
Наследником клайдской земли.
Он статный стал воин и в юные годы
Уже был и смел и упрям.
Спустил он корабль на суровые воды
И отплыл к полдневным краям.

Часть II Привез лорд Роналд бог весть откуда
Жену молодую домой.
Не смел бы коснуться такого чуда
Сам Уоллес[121], великий герой.
Глаза как у дикой кошки горели,
Готовой напасть на стрелка.
За столом у нее все от страха немели,
Не пили вина ни глотка.
В ее речах — рычанье собаки,
Когда птица вспорхнет перед ней.
Похож на тучу в вечернем мраке
Ее взгляд из-под властных бровей.
"Лорд Роналд, ответь, не в погоне ль за златом
Ты выбрал себе жену?"
"На Клайде сердца продаются богатым
Открой лишь пошире мошну!
Поверь, мне жена и без денег отрада:
Если б видел ее, как я,
Ты бы знал, что иных мне сокровищ не надо:
Всех краше супруга моя!"
Однажды речь заводит такую
Епископ пред королем:
"Граф Клайдский дал дьяволу власть большую,
Ведь кровь колдуньи в нем.
Невесту себе, урода и злюку,
Он привез из безбожной страны.
Превращается ночью она в гадюку,
На руке у ней — знак сатаны.
Но если шотландца упырь восточный
Неслыханно так обольстил,
Шотландец тот, без сомненья, порочный
И душу свою погубил.
Покончить бы вам с проклятым растеньем,
Пора его растоптать,
Причислить лен к церковным владеньям,
А корень огню предать!"
"Святой человек, — усмехнулся Иаков[122],
Речь твоя, как всегда, умна.
Но на пажитях церкви — богатство злаков,
Моя же нива бедна,
А рыцарь легко победит наважденье,
Коль жене не дано красоты.
Мы завтра вынесем наше решенье.
Приходи же с Книгой и ты!"

Часть III Явился на суд королевский правый
Лорд Роналд с юной женой,
И все бароны, придя для забавы,
Затряслись, встретив взор колдовской.
И с Книгой своей был епископ бледен,
Как будто он камнем стал.
Один лишь король мог смотреть на леди,
Но голос его дрожал.
"Лорд Роналд, рыцаря без упрека
Достойна должна быть жена.
Привез ты ее из страны далекой.
Из какого же рода она?
Принесла она золото или поместье?
Соблазн, видать, был большой,
Раз отдал ты руку и сердце невесте,
Что видим мы пред собой!"
Ответила леди, гневом пылая,
И смеяться никто не дерзал:
"Когда бы отца моего назвала я,
Ты склонил бы колени, вассал!
Ни поместья, ни золота я не имела,
Ни румянца девичьей щеки,
Но и стар и млад, если б я овдовела,
Искал бы моей руки.
Нет людей, кто в душе не таит вожделенья
От небес, от земных друзей.
Избраннику сердца мечтаний свершенье
Дарю я с любовью моей.
Пусть каждый себе самому ответит,
Каких он жаждет утех,
А после мой взгляд бесстрашно встретит
И вспомнит заветный свой грех!"
И вспомнили все — и король и бароны,
Каких кто жаждал утех.
И каждый, чудовищем завороженный.
Увидел заветный свой грех.
Не упыря, а прекрасной девы
Узрел он лик пред собой.
А голос ее — в нем звучали напевы,
А не звериный вой.
И страстью к красавице все воспылали
И смертью Клайду грозят.
Мечи засверкали, и грянуло в зале:
"На ней буду я женат!"
Надвинулись черные волны тумана,
Темно стало в зале от них.
И стон предсмертный раздался нежданно,
Раздался и вскоре затих.
Когда же, мелькнув из-за туч размытых,
Лучи вновь упали в окно,
Епископ мертвый лежал на плитах,
На рясе алело пятно.
Лорд Роналд спокойно стоял возле тела
И вкладывал меч в ножны.
Нахмурясь, он молвил: "Окончено дело.
Исполнен обет жены!
На что мне теперь ее вниманье?
На что красота лица?
И, помня о тайном своем желанье,
Я вижу его, мертвеца.
Заветный грех мой была расплата.
Мне долго пришлось ее ждать.
Но смыто все кровью того, кто когда-то
Сжег мою невинную мать".
Лорд Роналд прошел невозбранно вдоль зала,
И каждый потупил взор.
Свободно вышел он из портала
И сгинул навек с тех пор.
А леди, вдову его, все восхваляли
Превыше красивейших дев.
Бароны, враждуя, ее осаждали,
Спасенье души презрев.
Дай боже, чтоб никогда вожделенье
Не сулило мне темных утех
И чтобы всегда мне внушал отвращенье
Мой заветный грех.

Когда Кенелм кончил читать, взгляд его упал на Тома, который повернулся к нему лицом, приоткрыв рот и пристально глядя вдаль. Щеки его побледнели, и он был исполнен ужаса и благоговения. Опомнившись, он попытался заговорить, улыбнуться, но не мог. Он быстро встал, отошел в тень темного вяза и прислонился к стволу.