Ольга Хлудова - За голубым порогом

• Название: За голубым порогом
• Автор: Ольга Хлудова
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1963

Моря Дальнего Востока, в частности Японское море, по богатству и разнообразию населяющего их животного и растительного мира являются интереснейшими водоемами.

Множество морских животных, необычных по своему внешнему виду и повадкам, встречалось автору и его товарищам по подводным исследованиям во время экскурсий у берегов Приморья. Большие глубины населяют еще более причудливые существа, которые попадаются иногда в сети рыболовецких бригад.

Обо всем этом и рассказывается в книге О. Ф. Хлудовой, удачно сочетающей в одном лице наблюдательного натуралиста, художника, фотографа и спортсмена, владеющего техникой подводного плавания.

Это вторая книга О. Ф. Хлудовой о подводных исследованиях. Первая под названием «Волны над нами», выпущенная Географгизом в 1960 году, была посвящена подводному миру Черного и Азовского морей.

---

Подняли питомзу. Вместе с ракушками на палубу тяжело выпало красное мягкое тело с медленно извивающимися щупальцами.

Прежде чем посадить осьминога в ведро, я некоторое время наблюдала, как он ведет себя вне воды. Накануне отъезда в одной из книг мы прочли, как пойманный осьминог «быстро бегал по палубе, не давая себя поймать», а в другой книге было и совсем замечательно: «крупный осьминог вылез на берег и погнался за собакой» (?!).

Мне хотелось проверить, насколько можно доверять таким сообщениям. После этого первого осьминога я видела их сотни, только что вынутых из воды и совершенно неповрежденных. И все они, так же как и этот, двигались с трудом. Свертывая в спирали щупальца и немного приподняв тело, они медленно скользили по мокрой палубе. Вид у них был беспомощный, обмякший. Лишенные поддержки воды, они как бы расплющивались собственной тяжестью.

Я подняла осьминога, крепко ухватив его за шею (перехват между головой и телом). Присоски уже успели прикрепиться к палубе, но их сопротивление было незначительно. Осьминог повис у меня в руках безжизненной, тяжелой и скользкой тряпкой. Дальше пошли одни огорчения. Осьминог был слишком велик для ведра. Он заполнил его «с верхом», а излишки, то есть часть щупалец, свисали через край. Вытесненная телом животного вода растеклась по палубе. Нет, так дело не пойдет.

Я стала вытаскивать осьминога обратно, но он успел уже присосаться ко дну. Вдвоем с матросом мы отделили ведро от присосок или, если хотите, наоборот — присоски от ведра, и стояли в полном недоумении, что делать дальше. Мне предложили питомзу, чтобы держать животное в воде за бортом, пока катер не пойдет к дому. Но если даже осьминог вынесет сорокаминутный переход, что с ним делать дома? Наши намерения устроить загон у берега из кольев и сетки так и не смогли осуществиться. Даже лохань будет мала для этого крупного животного и, уж во всяком случае, ее борта слишком низки. Воду надо менять все время. И, разумеется, ни о каком естественном положении осьминога в цинковой маленькой лохани не может быть и речи.

Осьминог лежал на палубе, забившись в тесный угол между ящиками и бортом, и покорно ждал решения своей участи. Его тело пульсировало красными и зеленовато-коричневыми красками. Припухшие, толстые веки закрывали глаза. Я достала ведро воды и окатила его. Он сразу ожил и напрягся всем телом. Между веками блеснула желтоватая радужная оболочка. Через минуту он опять обмяк. Чтобы не мучить зря животное, которое все равно нельзя было использовать как натурщика, я решила отпустить его на свободу.

Захватив покрепче вялое, ускользающее между пальцами тело, я спустила его за борт и разжала руки. Несколько мгновений осьминог колыхался на волнах, расправив широкую пленку у основания щупалец и медленно, как на парашюте опускаясь вниз. И вдруг он ожил. Щупальца сжались, будто сложили зонт, багровая комета метнулась в глубину и пропала.

Водолазы обещали мне достать другого, поменьше, но так и не смогли выполнить обещание. Осьминоги на малой глубине попадались редко.

На Дальнем востоке издавна существовал промысел двустворчатых моллюсков — таких, как мидия, приморский гребешок, устрицы, крупная мактра сахалинская и мелкая мактра сулькатария, песчаная ракушка миа. В меньшей степени использовались запасы венусов, сердцевидки, арки, петушка и питарии. Последние годы эти промыслы находились в упадке. А между тем во многих странах мира, имеющих морские и океанские побережья, этих или сходных с ними моллюсков не только добывают миллионами центнеров с природных полей, но и специально разводят в громадном количестве в особых парках и заводах. Образовалась даже отрасль пищевой промышленности, занимающаяся изготовлением консервов, бульонов и питательной муки из мяса этих моллюсков. Часть добываемых ракушек поступает на рынок в свежем и свежезамороженном виде, очищенными или в раковинах.

В настоящее время наша промышленность самым серьезным образом занялась освоением неисчислимых природных богатств водных бассейнов Союза, так называемыми нерыбными объектами промысла, то есть водорослями и беспозвоночными животными. Большое значение придается добыче различных моллюсков.

В тот год, когда мы там работали, в районе острова Путятина в основном добывали мидий.

Крупная дальневосточная мидия Грайана или, как ее называют, черная ракушка, промышляется здесь давно. Раньше ее ловили с лодок длинными шестами с грабельками или когтями на концах, ловили и специальными тралами с небольших моторных судов. Теперь ее добывают водолазы.

Этот ценный моллюск обитает в Японском море на глубинах от одного до шестидесяти метров, покрывая местами большие участки дна. На илисто-песчаном грунте, как мне рассказывали водолазы, мидии образуют как бы полотнища из раковин, прикрепленных друг к другу биссусами. На каменистом, твердом грунте мидии срастаются в гроздья на откосах камней или собираются в углублениях, образуя там так называемые друзы.

Средний вес промысловых мидий около пятисот-семисот граммов. После варки их вынимают из раковины и отбрасывают печень, желудок и жабры. Из каждого центнера добытых ракушек получают около десяти килограммов вкусного и питательного мяса. На комбинате острова Путятина готовили консервы — плов из мидий. Едят их здесь и свежими, отваривая или поджаривая в масле. Словом, способов приготовления достаточно много.

Выходы за мидиями происходили регулярно. Нередко с мотоботом № 1 на лов отправлялись и мы. В гроздьях мидий, поднимаемых на палубу, часто попадались мелкие, очень интересные для нас животные. Их не увидишь при беглом и поверхностном обзоре дна, неизбежном при нашем слишком уж примитивном снаряжении. Кроме того, работая на глубине двенадцати-двадцати метров, водолазы попутно с основной работой собирали для нас и тех крупных животных, которые попадались им на глаза. Скоро вся команда мотобота стала принимать участие в нашей работе. Сортируя мидий, они выбирали для нас всякую мелкую живность.

Мотобот становится на якорь почти в центре громадной полукруглой бухты. Бросили якорь. Глубина здесь метров десять-пятнадцать. Вдали, на крутом обрыве, стоят деревья с широко раскинутыми плоскими кронами. Это ветер придал им характерную форму, знакомую нам по картинам китайских художников. За деревьями невысокие холмы, а еще дальше — самая большая на острове сопка Старцева. С другой стороны за широкой полосой воды поднимается серая и темно-зеленая громада острова Аскольда. Небо на горизонте бледное, туманное, и под ним будто выцветшее море. Из-за мыса тянется темно-синяя полоса — след пролетевшего ветерка. Раннее утро, а солнце уже припекает. Если погода не изменится, день будет жаркий.

По словам водолазов, здесь, над скалистым дном проходит сильное холодное течение. Когда Анатолий уходит под воду, воздушные пузыри закипают далеко в стороне от мотобота. Туда отнесло водолаза течением, пока он спускался на дно.

Двое из членов команды работают на помпе, один дежурит у телефона. Остальные свободны до того момента, пока не поднимут первую партию мидий. Они со страстью ловят рыбу. Я тоже люблю это занятие, хотя твердо убеждена, что никакая камбала или ставрида не даст рыболову тех переживаний, которые сопровождают поимку даже небольшой пресноводной рыбы — скажем, сазана или леща.

На дощечке намотана длинная миллиметровая жилковая леса. На ее конце тяжелое грузило, поводок потоньше лесы и на нем большой крючок. Наживкой служит кусочек сырой рыбы, креветки или мидии, оставленной со вчерашнего дня специально для этой цели.

Я разматываю упругие петли, пока грузило не коснется дна. Тогда выбираю назад с полметра лесы и чуть подергиваю ее, чтобы привлечь внимание рыбы. Проходит несколько минут, и вот тупой, слабый удар передается по лесе в руку. Будто повисает там, в глубине, тяжелый, неживой предмет. Двумя руками поспешно выбираю леску, кидая ее прямо на палубу блестящими, влажными кольцами. В воде появляется, быстро приближаясь к поверхности, плоская камбала. Она не бьется, не мечется, как положено рыбе, а изгибается всем телом то в одну, то в другую сторону и, вынутая на палубу, быстро засыпает. Иногда чувствуешь, как взяла крупная, тяжелая рыба, более энергичная, чем камбала. Она делает круги, сопротивляется, и сердце радуется от предвкушения богатой добычи. Вдруг появляется сердито оскаленная собака-рыба. Это всегда вызывает взрыв негодования у моих товарищей по рыбной ловле. Собака-рыба часто глубоко заглатывает крючок, а еще чаще ее даже не успеваешь вытащить из воды. Своими острыми, долотообразными зубами она перекусывает не только поводок, но даже цевье крючка.

Иногда попадаются крупные морские ленки, морские ерши и так называемые морские окуни (терпуги одноперые). У одноперых терпугов спинной плавник сплошной, не разделенный на две части глубокой выемкой, как у терпуга восьмилинейного — ленка — так его здесь называют. Впрочем, я слышала, как названия «ленок» и «морской окунь» применялись к обоим видам терпугов. Некоторые рыбаки называли одноперого терпуга также «морским судачком». Одноперый терпуг несколько крупнее терпуга восьмилинейного, и на спине его заметны темные полосы, действительно придающие ему сходство с окунем или судаком.