Ольга Хлудова - Волны над нами

• Название: Волны над нами
• Автор: Ольга Хлудова
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1960

Лениво набегают на гальку пологие волны. В прозрачной морской воде скользят силуэты рыб, медуз, колеблются нити водорослей.

А на самом берегу стоит группа странных загорелых людей: у них большие лягушачьи лапы, стеклянные маски на лицах. Что они собираются делать?

Но вот странные люди без всплеска уходят под воду. Среди них и автор — художник-зоолог Ольга Флорентьевна Хлудова, — энтузиаст подводного спорта и большой любитель природы. Она сама иллюстрировала книгу «портретами» своих «персонажей».

Цель автора — ознакомить читателя с подводным миром прибрежных зон Черного и Азовского морей, с его самыми обыкновенными обитателями, которых может встретить любой ныряльщик.

Перед глазами любознательного читателя открывается многообразная и интересная жизнь таинственного подводного мира — еще одного замечательного природного уголка нашей родины.

Вся книжка проникнута большой любовью к животным, к природе и написана увлекательно, с живым и теплым юмором.

---

На глубине трех-четырех метров волнение почти уже не чувствовалось. Водоросли на этой глубине не метались, бешено извиваясь под ударами волн, а медленно колыхались, как ржаное поле под слабым ветерком. Под водой у некоторых скал еще издали было заметно белое нарзанное кипение пузырьков воздуха. Это означало, что вершина скалы достигает поверхности, и о нее разбиваются проходящие волны, увлекая воздух в своем падении. У самой поверхности такие же серебряные, как пузырьки воздуха, качались мальки кефали.

Виталий нашел маленькую рапану; деловито проплыл небольшой скат и скрылся в глубине; прошла кефаль со своей свитой; крупный краб спрятался от меня в расщелине; в тени скалы стояла рулена, готовая в любой момент нырнуть в узкую щель между камнями. В общем картина была знакомая. Море, видимо, отложило свой сюрприз на следующий раз.

Выйти из воды было значительно труднее, чем войти в нее: волны валили с ног и норовили стукнуть о камни. Ласты мешали встать на скользких камнях. Я получила еще несколько ощутительных ударов по ногам, прежде чем очутилась на берегу. Виталий потерял равновесие и ободрал колени.

Сидя в тени скалы, Николай перебирал свой небогатый улов, каких-то сороконожек и жучков. Слабые звуки ударов кирки о камни напомнили мне о Степане.

— Пошли пить воду, — сказала я, зажимая в кулак свой огненный сердолик. — Кстати, посмотрим, что нашел Степа.

Из каменной ниши пахнуло свежестью и запахом влажной земли. Ледяная струя сбегала по замшелой стене и наполняла углубление у ее подножия. Вода была так прозрачна, что листик на поверхности казался висящим в воздухе. Мы пили холодную душистую воду маленькими глотками, как пьют редкостное вино.

Степан, увидев нас, бросил молоток и поспешно растянулся на пляже в самой непринужденной позе. Кучи гальки и глубокие ямы свидетельствовали о проделанной работе. Мы подсели к нему.

— Все копаете, ну-ну, — начал Виталий. — Окупается ваш труд?

Я готовилась задать какой-то особо язвительный вопрос, но не успела.

Степан протянул руку — у него на ладони лежал великолепный агат величиной с грецкий орех. Концентрические узоры черного, белого, желтого и красного цветов покрывали отшлифованную морем поверхность камня. Я с трудом подавила восторженный возглас. Николай и Виталий, будучи натурами непосредственными, не скрывали своего восхищения. Степан снисходительно слушал их похвалы.

— Камешек ничего, — сказала я небрежно, — отдайте его мне в коллекцию.

Степан был так потрясен моим нахальством, что даже сразу не нашелся, что ответить. Он некоторое время смотрел на меня с презрением, потом ему пришла в голову мысль:

— Хорошо, — сказал он, — меняться хотите? Вашу маску на мой агат?

Теперь я смотрела на него с презрением.

— Маску? За ваш паршивый булыжник мою маску? — Я разразилась самым саркастическим смехом, какой только был у меня в запасе.

— Найдите-ка такой булыжник, — разозлился Степан, — попробуйте!

Именно этого я и добивалась.

— Сейчас попробую.

Я пошла вдоль изрытого Степаном пляжа, время от времени нагибаясь и разгребая рукой камни. Через несколько минут я с радостным восклицанием «нашла» свой сердолик. Это был эффектный момент. Виталий и Николай зааплодировали. Степан довольно безуспешно старался сохранить равнодушное выражение лица.

— Как странно, что я его не видел, — пробормотал он. — Вполне приличный сердолик, я могу его даже взять в свою коллекцию, — говорил этот жадный человек, вертя в руках мою находку.

— Да? Спасибо за высокую честь, — фыркнула я, отбирая у него камень. — Лучше я его пожертвую в музей биостанции или подарю пионерам. — Это было все сказано, разумеется, для красного словца. И я, и Степан отлично знали, что я не расстанусь с сердоликом.

Беседа не клеилась. Степану очень хотелось продолжать работу, особенно теперь, когда на его глазах я нашла прекрасный камень, но его стесняло наше присутствие. Нам же действительно пора было собираться в дорогу.

Только тот, кто целый день провел на берегу, лазил по скалам и боролся с волнами, плавал, нырял и лежал на солнце, а на завтрак получил всего пригоршню кашицы из хлеба и морской воды да ложку консервов, может понять, какие силы подняли нас с места и повлекли домой. Сначала Николай вспомнил, что нам обещали борщ на обед, я была уверена, что со вчерашнего дня у нас осталась каша и жареная рыба, Виталий пробормотал что-то о почти целой банке свиных консервов. Мы собрались с непостижимой быстротой.

Не прошло и минуты, как первые камни осыпи покатились вниз из-под наших ног. Я бодро вскарабкалась по осыпи на площадку и присела, чтобы перевести дыхание. Снизу опять доносились удары по камням — Степан вернулся к своей работе. Солнце почти касалось вершины Карагача, длинные тени покрыли бухты. Море мохнатое и темное шумело под ногами. Я посмотрела наверх. Узкая тропинка поднималась от площадки к покатому камню и исчезала на его поверхности. Потом она мелькнула среди бурой сухой травы и скрылась за скалой.

Мне ни разу еще не приходилось ходить по этой тропинке через перевал. Вообще я терпеть не могу лазить по горам. С моей точки зрения, это совершенно бессмысленное занятие. Кроме того, у меня боязнь высоты. Но Виталий и Николай хором клялись, что тропинка из бухты Разбойника также гладка, как аллеи в нашем саду. У меня были некоторые сомнения относительно точности их сравнения, но другого выхода из создавшегося положения, кроме этой тропинки, у меня не было. Пришлось покориться судьбе.

Сначала тропинка вилась по краю обрыва над бухтой Разбойника, потом устремилась вверх. Она обегала скалы и углублялась в узкие проходы между ними, терялась на камнях и вновь возникала на травянистых участках. Но ни на одну минуту не становилась более горизонтальной. Она, извиваясь, стояла на хвосте, как кобра перед укротителем. Через полсотни метров я поняла, что больше не могу сделать ни одного шага. Ноги отказывались меня держать, сердце выскочило из грудной клетки и билось уже в горле, перед глазами стоял туман.

Я прилегла на тропинку и посмотрела назад. Лучше бы я этого не делала! Крутой откос переходил в отвесную стену, и, внизу, далеко внизу плескалось море. Я быстро перевалилась на живот и уставилась глазами на тощую былинку, которая сочувственно кивала мне высохшей метелочкой. Понемногу перестали дрожать мускулы ног, но сердце колотилось еще по-прежнему.

Дорогие спутники воспользовались моей усталостью, чтобы как следует отдохнуть. Но, разумеется, они начали объяснять друг другу, что в отдыхе они совершенно не нуждаются, что не следует брать с собой слабую женщину в такие походы, что мне надо привыкать к горам, да и мало ли что еще они говорили, протянув усталые ноги и всласть отдыхая после крутого подъема. Хуже всего было то, что как ни верти, а надо лезть дальше. Я кое-как отдышалась и медленно поползла вверх.

Меня донимали маленькие камешки. Они были величиной с орех, но, право, легче иметь дело с настоящими скалами. Эти камешки свободно насыпаны на тропинке, и когда наступаешь на них, нога, как на шарикоподшипнике, едет назад. Каждый шаг заставляет напрягать мускулы ног до такой степени, что скоро они начинают дрожать, как у загнанной лошади.

Такие относительно ровные, но очень крутые подъемы, когда приходится идти сильно наклоняясь вперед и почти касаясь руками земли, называются тягунками, Тягунок из бухты Разбойника считается вполне сносным. Кем считается?!

Пренебрегая насмешками мужчин, я в конце концов опустилась на четвереньки и пошла, сначала довольно бойко, по способу наших далеких предков. Но для такого метода передвижения надо было иметь более мозолистые ладони или перчатки. Незаметно на руках появились водяные пузыри. Да и прилив сил уже иссяк. Я легла на тропинку и прижалась щекой к теплому камню. Тени лежали во всех ложбинах. Виталий уселся на выступ скалы. За его спиной была пустота, рюкзак заглядывал под обрыв. Меня замутило от этого зрелища, и я закрыла глаза. Восклицание Николая заставило меня обернуться. Он указывал вниз, где крошечная рябь морщила море. Трудно было поверить, что это те самые волны, которые заставили нас идти на перевал.

Громадная птица парила над бухтой. Ее распростертые крылья то розовели в последних лучах солнца, то гасли в тени прибрежных утесов. Это был гриф, редко теперь встречающийся в этих местах. Я даже забыла о высоте, жадно разглядывая характерную форму тела и великолепные крылья с широко расставленными, как пальцы, маховыми перьями.

Мы смотрели на птицу сверху; это дало мне потом повод утверждать, что я поднималась выше горных орлов. Хотя грифы вовсе не орлы, они грифы. Но родственное сходство есть. И меня совершенно не касается, что в тот момент он летал над самым морем. Важно, что я была выше его. Неужели мои мучения не давали мне права на некоторую вольность в изложении фактов?!