Николай Андреев - Трагические судьбы

• Название: Трагические судьбы
• Автор: Николай Андреев
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01944-3

Книга «Трагические судьбы» открывает новую серию издательства «ОЛМА-ПРЕСС» — «Как это было на самом деле». Автор — журналист Николай Андреев исследует судьбы незаурядных людей — наших соотечественников, которых время и обстоятельства попробовали на излом. Вот некоторые из тех, по кому прошелся катком наш жестокий век: ученый и гуманист Андрей Дмитриевич Сахаров, герой войны и шпион Олег Пеньковский, футболист Эдуард Стрельцов, советский генерал и символ борьбы за независимость Чечни Джохар Дудаев, деревенские мудрецы Иван Снимщиков и Иван Худенко… Не всегда точно можно определить, что стало причиной трагедии, — то ли так распорядилась судьба, толи просто жизнь так складывалась… Надеемся, что эта книга поможет вам через судьбы отдельных людей, выдающихся личностей, прочувствовать историю нашей страны и лучше понять свою собственную жизнь.

---

(Кеннеди воевал, кстати, тоже в авиации, и знал, что такое смерть в воздушном бою. Из-за ранения у него были сложности со спиной, поэтому он сидел в прямом жестком кресле.)

Сталин даже не поинтересовался, где покоится прах его сына. В 1945 году советская администрация в Германии сообщила ему, что найдено место, где похоронен прах Якова. Сталин не ответил. Из администрации уходит новая телеграмма. В ответ выговор: вам что, заниматься нечем?

Когда Светлана Сталина окажется на Западе, ей покажут французский журнал с воспоминаниями шотландского офицера, который утверждал, что он видел, как погиб Яков. Она к статьям подобного рода относилась настороженно — слишком много попадалось ей фальшивок о частной жизни отца и его семьи. Но в подлинности фактов из этой статьи она не сомневалась. Во-первых, убеждало фото Якова — худой, изможденный, в солдатской шинели, и, во-вторых, автор писал, что, когда корреспондент «Нью-Йорк таймс» спросил Сталина, жив ли его сын, он ответил отрицательно. Она знала, что это похоже на отца: он мог без сантиментов отказаться от самых близких людей, вычеркнуть их из памяти, будто они никогда не существовали на свете.

Героический образ Якова Джугашвили мог отразить кинематограф. Режиссер Михаил Чиаурели задумал эпопею, возвеличивающую Сталина, — «Падение Берлина». С замыслом он пришел к Сталину, сказал, что планирует показать Якова как героя войны. Вождь отрезал: «Нэт».

До недавнего времени о трагической судьбе Якова Джугашвили в печати не было ни слова. Я впервые прочитал о нем в книге Светланы Аллилуевой «20 писем к другу». И лишь с началом перестройки в газетах, журналах, книгах стали появляться отдельные публикации.

Заговор молчания существовал и вокруг имени Леонида Хрущева — ни слова, ни хорошего, ни дурного. Если, конечно, не считать, слухов, которые я привел.

Во время Великой Отечественной войны погибли десятки миллионов советских людей. Но редки случаи, когда смерть бойца или командира Красной Армии использовалась после войны в политических целях. С Яковом Джугашвили и Леонидом Хрущевым произошло именно это: их судьбы использовали (и до сих пор используют), чтобы свести счеты с их отцами. Сын — даже мертвый! — вынужден отвечать за отца.

«Одного не пойму — за что меня посадили?» Дело Эдуарда Стрельцова. 1958 год

Пианист Николай Рубинштейн говорил: «Если я день не подхожу к инструменту, то сам замечаю, как снизился мой уровень. Если я не репетирую три дня — замечают музыканты, а если пять дней — то публика меня и освистать может». Футболист Эдуард Стрельцов на пять лет был выброшен из большого футбола, валил лес, добывал кварц в шахте. Если у хирурга на пять лет отобрать скальпель, и направить укладывать асфальт, то кто же его после этого пустит в операционную? Или балерину Большого театра послать на пять лет в коровник — потом фуэте в 32 оборота ей уже не исполнять. Стрельцов, когда вернулся на футбольное поле, в первый же год стал лучшим игроком Союза. Уникально уже то, что он вообще заиграл после лагерной жизни. А что стал лучшим — просто феноменально.

И с горечью думаешь: а если бы 25 мая 1958 года не разыгралась в жизни Стрельцова трагедия?

«Эдик, что с тобой?»

26 мая 1958 года сборная СССР по футболу собралась в 9 утра на Ярославском вокзале, чтобы следовать на базу в Тарасовку. Последним, опоздав на 15 минут, прибежал Эдуард Стрельцов. Все сразу обратили внимание, что вид у него, мягко говоря, неважный. Лицо бледное, взгляд пустой. На лице царапины, палец в ранках. Костюм помятый, разные носки. От него за версту несло перегаром.

Яшин спрашивает: «Эдик, что с тобой? Что-то произошло?» Стрельцов вяло говорит: «Был у бабушки на даче, собака покусала». Яшин понимающее ухмыльнулся и сказал, повернувшись к другим: «Да-а, злая собака попалась». Ребята рассмеялись.

Врач сборной Белаковский обработал царапины, осмотрел палец — ничего страшного.

Прибыли в Тарасовку. Белаковский сообщает тренеру Гавриилу Качалину: «Эдик не в порядке, и надо ему лечь отдохнуть». Качалин, спокойно: «Положите его отдыхать, первую тренировку проведем без него, а потом разберемся». И Белаковский отправил Стрельцова спать.

Часов в двенадцать в Тарасовку нагрянули несколько черных «волг», приехали высокие спортивные чины, лица перекошены, бранятся. Насели на Качалина, но в чем дело, игроки не поняли. «Волги» умчались. Через час новые черные машины врываются на территорию базы. Опять шум, крики. Качалин совсем мрачный.

Стрельцов спит.

И спал до трех дня, когда на базу прибыл наряд милиции: «Где Эдуард Стрельцов?» Подняли футболиста: «Одевайся, пойдешь с нами». Затолкали в машину. Нападающего Бориса Татушина и защитника Михаила Огонькова отыскали на тренировочном поле и тоже в машину. Увезли. Все были в шоке.

Так началась драма Эдуарда Стрельцова, которая до сих пор будоражит футбольное сообщество. Но прежде чем пройтись по ее трагическим извивам, разберемся, что это за игра такая — футбол.

Выбегают на поле двадцать два молодых человека. Скажем мягко: не умнее нас

Кинорежиссера Анджея Вайду однажды спросили, с чего вдруг он, человек искусства, обладающий утонченным вкусом, глубоко и парадоксально мыслящий, ходит на футбольные матчи. «Это же примитив, — говорят ему друзья из мира искусства, — что ты там находишь?» «Сам удивляюсь, — отвечает знаменитый поляк. — Выбегают на поле двадцать два молодых человека. Скажем мягко: не умнее нас. И почти два часа держат сто тысяч зрителей в напряжении. Нет драматурга, способного написать такую пьесу, и не найдете такого режиссера, который бы сумел ее поставить, чтобы стотысячная аудитория, замерев, следила за действием. Это под силу только футболу. Потому, что он — драма, все случается на ваших глазах».

Уж если рафинированные интеллектуалы приходят от футбола в восторг, то что остается нам, простым смертным, — мы от него в упоении. Мы — это 1 миллиард человек. Именно такая часть человечества смотрела 2 июля 2000 года финал чемпионата Европы. И какая драма разыгралась на наших глазах! Как странен финал! Какая радость у победителей — французов! Какие слезы у побежденных — итальянцев. Было от чего рыдать. Им не хватило 30 секунд, чтобы стать чемпионами! 30 секунд — время, которое занимает у вас чтение страницы этой книги. Продержись ребята с Апеннин полминуты — и не французы, а они бы, радостно вопя, бегали по полю, обнимались, срывали майки и швыряли их ликующим болельщикам. А Зидан и его товарищи — без чувств, без мыслей — рухнули бы на газон.

А ведь как везло на Евро-2000 итальянцам до этой встречи, судьба бережно возносила их все выше и выше и донесла до финала. И финальная игра для них началась удачнее некуда. На 34-й минуте встречи они забили гол. И во втором тайме еще дважды могли послать мяч в ворота. Не судьба. До сих пор стоит перед глазами: на последней минуте вратарь французов Бартез без всякой надежды сильно подает мяч в сторону итальянских ворот, он, мяч, опускается на голову Трезеге, тот скидывает его Вильторду, чернокожий француз бьет наудачу с немыслимо острого угла, удар получается корявым, но надо же — го-о-о-ол! Вратарь Италии Тольдо потом будет оправдываться: мяч-де ударился о кочку, нырнул под руку — но это все объяснения для бедных. Такие мячи, милый, надо брать с закрытыми глазами, а не пускать пенку, как говорят в народе. Хотя вот наш рефери Валерий Баскаков и в таких нелепых голах видит прелесть игры: «Болельщики приходят на спектакль, где либо судья — дурак, либо вратарь — пеночник».

Гол Вильторда — это еще не конец игры, гол принес французам дополнительное время — еще 30 минут. Но такое условие: игра идет до первого забитого гола, кто забьет — тот победитель, тот чемпион, тот счастлив и богат. И французы через восемь минут — это совершил Трезеге — заколачивают золотой гол. Нация ликует. И не может успокоиться неделю. И Россия к итогу Евро-2000 причастна, хотя ее сборной не было на чемпионате. Мы играли с французами в одной группе и обставили их в Париже со счетом 3:2. А ведь по ходу матча проигрывали. Какая же была тогда, 6 июня 1999 года, радость на российских просторах! Какое счастье мы переживали! Политический комментатор Евгений Киселев даже пригласил тренера Романцев в свою программу «Итоги».

И до сих пор в памяти 9 октября — трагический для нас день. Последний матч в группе. В Лужниках сошлись Россия и Украина. Если мы побеждаем — едем в Голландию. Карпин забивает гол: вот она желанная путевка на Евро-2000! Но за три минуты до конца матча вратарь Саша Филимонов допускает пенку: неуклюже ловит мяч и закидывает его в свои ворота. Какое же горе мы тогда испытали.

Вот что такое футбол! Прав Вайда, прав, ничто в мире не может вызвать таких глубоких эмоций. То есть, разумеется, есть немало вещей, который потрясают — расставание с любимым человеком, прочитанный много-много лет назад роман «Сто лет одиночества», умопомрачительная постановка «Царя Федора» со Смоктуновским в главной роли, потеря пенсионером кошелька со ста тридцатью рублями, — но чтобы потрясение от одного и того же события охватило миллионы и даже миллиарды — этого, кроме футбола, ничто и никто не может сделать.