Николай Андреев - Трагические судьбы

• Название: Трагические судьбы
• Автор: Николай Андреев
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01944-3

Книга «Трагические судьбы» открывает новую серию издательства «ОЛМА-ПРЕСС» — «Как это было на самом деле». Автор — журналист Николай Андреев исследует судьбы незаурядных людей — наших соотечественников, которых время и обстоятельства попробовали на излом. Вот некоторые из тех, по кому прошелся катком наш жестокий век: ученый и гуманист Андрей Дмитриевич Сахаров, герой войны и шпион Олег Пеньковский, футболист Эдуард Стрельцов, советский генерал и символ борьбы за независимость Чечни Джохар Дудаев, деревенские мудрецы Иван Снимщиков и Иван Худенко… Не всегда точно можно определить, что стало причиной трагедии, — то ли так распорядилась судьба, толи просто жизнь так складывалась… Надеемся, что эта книга поможет вам через судьбы отдельных людей, выдающихся личностей, прочувствовать историю нашей страны и лучше понять свою собственную жизнь.

---

В книге «Фронт тайной войны», вышедшей в 1965 году, так описывается подвиг подполковника КГБ Александра Гвоздилина, разоблачившего Пеньковского: «В тот промозглый ноябрьский вечер в одном из окон здания на площади Дзержинского свет горел дольше обычного… Александр Васильевич откинулся на спинку стула, закрыл свои уставшие глаза, и тут перед ним, как в калейдоскопе, промелькнула большая часть того, что ему удалось обнаружить и услышать за последнее время… Острый ум и терпение Александра Васильевича, его логическое мышление и опыт ведение расследований дали свой результат».

Острый ум… терпение… логическое мышление… — какие пошлые слова. Еще древние охотники знали, что удобнее всего добычу подстерегать у водопоя: тут и бей зверя. Так и с советскими гражданами: их можно было подлавливать на чрезмерных тратах. Гигантское количество подарков и сувениров, которые Пеньковский привозил из заграничных командировок, должно было сразу же насторожить спецслужбы. А его бесконечные походы в рестораны? Разве не подозрительны чуть ли ни ежедневные кутежи? За стол всегда расплачивался только Пеньковский. На чем погорел Олдрич Эймс? Роскошествовал. Купил особняк за полмиллиона долларов, что явно не мог себе позволить сотрудник ЦРУ, пусть он и занимал пост руководителя отдела, у него зарплата не превышала 100 тысяч в год. Правда, на Эймса настучала лучшая подруга его жены. Но даже если бы не донесла, все равно роскошный образ жизни его семьи уже притягивал к себе внимание контрразведки.

Пеньковского можно было брать под наблюдение уже после его первой командировки в Лондон. Подсчитать стоимость покупок, едва уместившихся в четыре чемодана, сверить с суммой командировочных и задать резонный вопрос: откуда деньги? Почему дебит намного превышает кредит? Тогда не было на каждом углу обменных пунктов валюты. Командировочные выдавались в скудных размерах. Так откуда у вас фунты стерлингов, товарищ? Кто вы, полковник Пеньковский?

Другой уличающий момент, и тоже на поверхности. Пеньковский пользовался библиотекой Министерства обороны, брал в ней секретные инструкции, описания, литературу для служебного пользования, страшно секретный журнал «Военная мысль» — и фотографировал. Да неужели никто не обратил внимания, что Пеньковский заказывает документы явно не по профилю своих служебных интересов? Так что загляни, Александр Васильевич, в его библиотечный формуляр — и задавайся вопросом, к чему это полковник вникает в схемы наведения ракеты на цель?

Не вникли, не задались вопросом. Пеньковский продолжал исправно посещать библиотеку.

Уж не преувеличены ли всесилие, мощь, всепроницающая наблюдательность КГБ? Через много лет, в 1983 году, раскрыли сотрудника Первого главного управления КГБ Ветрова, работавшего на французов. За год у него состоялось 12 встреч с сотрудниками посольства, и ни одна встреча не была зафиксирована КГБ. «Остается только диву даваться, как все это просмотрела наша контрразведка!» — поразился бывший глава КГБ Владимир Крючков. Раскрыли Ветрова случайно: он ударил бутылкой по голове свою любовницу, завели уголовное дело, он с готовностью признался в преступлении. Его приговорили к 10 годам. Но Ветров допустил роковую ошибку: в письме попросил жену проинформировать французских друзей, что с ним все в порядке. Письмо перехватили, прочитали. Новый суд. Расстрел.

Пеньковского подловили на крайне неосторожном поведении. Уж слишком он вызывающе вел себя. В последние месяцы потерял всякое представление о том, что происходит. 25 августа 1962 года, за два месяца до ареста, он сообщает на Запад: «Дела мои, как на Арбате, так и в комитете, идут хорошо. Там ко мне относятся с большим уважением. Серов, Смольников, Гвишиани и мои друзья очень хотят, чтобы меня послали в очередную зарубежную командировку — в Австралию, Японию или Соединенные Штаты с передвижной книжной выставкой или же во Францию вместе с Рудневым и Гвишиани. Они намерены поговорить с КГБ и в Центральном комитете и убедить их дать мне разрешение на выезд. Если КГБ снимет с меня все подозрения, то я в заграничную командировку поеду».

Бог ты мой, он всерьез полагал, что Серов или Гвишиани ринутся в ЦК отметать подозрения в его предательстве! Да тогда каждый заботился прежде всего о своей шкуре. Мгновенно были забыты подарки, подношения, дружеские отношения.

Но продолжим чтение дневника. Дальше совсем удивительные строчки, которые и свидетельствуют о том, что у полковника произошел серьезный психический сдвиг:

«Я уже в какой-то степени привык к тому, что за мной установлена слежка. «Соседи» все еще продолжают присматриваться ко мне. Причины для этого, надо полагать, у них есть. Я мучаюсь в догадках и предположениях, но никак не могу понять, чем же вызван их столь пристальный интерес к моей персоне. Опасность положения, в котором очутился, я ничуть не преувеличиваю. Но я все же оптимист по натуре и пытаюсь правильно оценить создавшееся положение».

Привык, что за ним слежка. И в то же время убежден, что Серов и Гвишиани хлопочут о нем в Центральном комитете. Не понимает, чем вызван интерес к его скромной персоне. Очень это странно. Странно, что продолжал хранить в квартире фальшивый паспорт, шифровальные трафареты, фотоаппарат «Минокс», специально обработанную бумагу для тайнописи, список радиочастот для приема инструкций, набросок отчета в ЦРУ, 16 катушек фотопленок к «Миноксу», пишущую машинку, на которой печатал отчеты… Уж давно надо было все уничтожить! А может, это был особого рода фанатизм?

И тут возникает логичное подозрение: а не двойной ли он агент?! В досье ЦРУ есть телеграмма о разговоре в Вене 27 мая 1963 года (уже состоялся суд над Пеньковским) с советским дипломатом Николаем Федоренко, в ней, в частности, сообщается: «Зашел разговор о случае с Пеньковским и как из-за него взорвались отношения между Востоком и Западом. Федоренко сказал, что не стоит доверять всему, что написано в газетах. Пеньковский жив и был двойным агентом против американцев». Как это понимать?

Странно прозвучало и утверждение Хрущева во время переговоров с Иосипом Броз Тито в Киеве в декабре 1962 года (Пеньковский уже арестован, до суда еще полгода). Хрущев сказал: «Да, Пеньковский причинил нам большой ущерб, но в то же время есть и положительная сторона: Соединенные Штаты теперь знают истинную силу достижений Советского Союза в науке и технике».

Эту фразу можно трактовать как угодно широко. Заместитель директора ЦРУ Ричард Хелмс, который вел Пеньковского, понял это так (цитирую его записку Аллену Даллесу): «Источник пояснил, что хотя после разоблачения Пеньковского в руководящих кругах оборонного ведомства произошли изменения, но они второстепенные и незначительные».

Это действительно так: перемещения были незначительные, хотя и не совсем второстепенные. Вспомним, что после того как на Красной площади совершил посадку Руст, со своих постов полетели многие военные чины, включая министра обороны Соколова. А после разоблачения Пеньковского всего лишь сместили главу ГРУ Ивана Серова, с него сняли погоны генерала армии и определили на унизительную должность помощника командующего Приволжским военным округом. Второй пострадавший — С. С. Варенцов, его разжаловали из маршалов в генерал-майоры, сорвали с кителя Звезду Героя Советского Союза. Вот уж кого жалко, так это Сергея Сергеевича, он, трудяга, храбро воевал, очень переживал за состояние ракетных войск. А о Серове никто не жалел, уж слишком был одиозен и неразвит. Бывший резидент КГБ в Каире Вадим Кирпиченко вспоминает, как Серов, провожая его в Египет, выразил озабоченность трудностями встречи с агентами из-за цвета кожи, он полагал, что египтяне относятся к негроидной расе. Молодой востоковед и разведчик был шокирован дремучестью руководства.

Хрущев, надо отметить, не склонен был на лютые меры в отношении Серова и Варенцова. Он считал, что у Пеньковского на лбу не написано, что он работает на американцев и англичан. Однако второй человек в партии Фрол Козлов требовал расправы, и примерной. Как вспоминает Сергей Хрущев, Фрол Романович специально приехал на дачу к его отцу по этому поводу: «Козлов, то и дело искоса поглядывая на меня, стал убеждать отца в том, что Пеньковский скомпрометировал и Варенцова, и Серова. Он не просто служил в их ведомствах, но втерся в дом. Ходил в гости к Варенцову, оказывал услуги семье Серова… Козлов возводил все это чуть ли не в ранг государственного преступления. Отец угрюмо молчал. Не очень уверенно пытался возразить, но Козлов настойчиво гнул свое».

В последнее время появились публикации, в которых утверждается, что Пеньковский работал по заданию КГБ. Вот логика этих рассуждений. СССР явно был слабее в военном противостоянии с Западом. Нужно было выиграть время, чтобы перевооружить армию, поставить на боевое дежурство межконтинентальные ракеты нового поколения. Технически это сделать было очень и очень сложно. И вот на ЦРУ выходит Пеньковский, который предоставляет Западу информацию, будто Советский Союз располагает мощным ракетно-ядерным потенциалом. В результате во время Карибского кризиса Кеннеди не решился нанести ядерный удар по Кубе, что означало бы начало третьей мировой войны. Это версия сотрудника КГБ Анатолия Максимова. Но если в архиве ЦРУ заглянуть в донесения Пеньковского, то мы обнаружим в них прямо противоположное: сообщения не о мощи ракетно-ядерных сил СССР, а об их слабости.