Журнал Юность - Журнал `Юность`, 1973-3

• Название: Журнал `Юность`, 1973-3
• Автор: журнал Юность
• Жанр: Советская классическая проза

В НОМЕРЕ

Владимир АМЛИНСКИИ. Возвращение брата. Роман

Этери БАСАРИЯ. Как пахнут травы. Рассказ

Алексей ЧУПРОВ. Зима — лето. Повесть. (Окончание.)

Евгений ВИНОКУРОВ. Жажда. Стакан чая. Однополчанину. «Отец, папаша, батя…». «И я ещё задумаюсь о том…». «Из исторических событий…».

Михаил ДУДИН. Стихи, посвященные югославским друзьям

Валентина ТВОРОГОВА. В ожидании самолёта. «Перепутаю даты и лица…». Адыгейская песня

Григорий ПОЖЕНЯН. Из военных тетрадей.

---

Все предполагали и даже знали твердо, что тревога будет. Раз в полк приехали проверяющие из Москвы, то если не в эту ночь, так в следующую полк должны поднять по тревоге. И все готовились к этому.

Некоторые желали выглядеть особенно расторопными — это были в основном молодые солдаты, — они третьи сутки тайком от сержантов спали одетыми. Но и их и всех прочих, кто предугадывал тревогу, она застала неожиданно, как может быть неожиданным всякое пробуждение от сильного звука в самый сон — в третьем часу ночи. И каждому и всем вместе приходилось показывать то, на что они способны, напрягая силы и стараясь не суетиться.

Полк был выведен на плац. ещё слышался в морозном воздухе, от которого сухо слипались ноздри, говор многих людей, ещё вся эта темная масса, освещенная сбоку слабым прожектором, ощетинясь лыжами, двигалась, колебалась; ещё бежали к ней с тыла, крадучись, опаздывающие небольшие подразделения и отдельные солдаты, а уже начальник штаба полка, высокий, резкий в движениял майор, в длинной, почти кавалерийской шинели, вышел на середину плаца и, напрягаясь и оттого подергивая вытянутыми вдоль туловища руками, будто ещё только пробуя голос, прокричал:

— Полк! Становись!

Теперь Сметанин не задумывался над тем, хорошо это или плохо для него, нужно или не нужно ему стоять среди ночи на морозе, и не считал, как непременно было бы месяц-два назад, эту общую, а не отдельно для него данную команду чем-то унижающим его достоинство. Рядовой Сметанин выпрямился, насколько ему позволяла двадцатикилограммовая рация за спиной, поставил на землю лыжи у правой ноги и поправил на груди автомат.

Он теперь знал, вернее, не знал — чувствовал, а это всегда важнее простого знания, что армейская жизнь, казавшаяся ему чуждой и противоречащей его натуре, — тоже жизнь со своими горестями и радостями, не менее значительными, чем те, которые наполняли прошлую, гражданскую…

В то же саМоё время эта новая жизнь, несомненно, обладала своим преимуществом, которое заключалось в том, что это была здоровая жизнь, насыщенная действием; и саМоё главное в этой новой жизни для каждого солдата и сержанта срочной службы было то, что она при всей суровости и ограничительное правил давала редкую радость думать о будущем счастливо, верить, что счастье это не иллюзорно, а вполне достижимо…

«Вот зима, потом лето, потом ещё один год, прыжки, учёния, ещё триста шестьдесят пять дней и — демобилизация… и я приеду домой».

Каждый с самого начала строил планы на будущее, у каждого они были своими, но одно в них было общее: надежда на счастье, его постоянное ожидание. Это было похоже на чтение романа со счастливым концом, который приятно читать с любой страницы, так как заранее знаешь, что все кончится хорошо…

Кто-то запоздавший из роты подстроился сзади к связистам третьего батальона; его шепотом обругали.

— Смирно! — разнеслось по плацу.

«Это хорошо, что я иду вторым номером к Золотову, — подумал Сметанин, — с ним, пожалуй, полегче, чем с кем-нибудь другим… Хотя говорят, что учёний не будет, только выход в район сосредоточения… Но так закрепили, наверное, до осени…»

Шеренги по команде разомкнулись. По рядам подразделений пошли проверяющие офицеры. У каждого солдата должно было быть в наличии: оружие и подсумок с запасными патронными магазинами и принадлежностью для чистки оружия, противогаз, рюкзак, в нем котелок и ложка, мыло, а в боковых карманах — чулки химзащиты и запасные портянки, на ремнях малые саперные лопаты в чехлах. Кроме этого, каждый должен был иметь носовой платок и в переднем клапане шапки иголки с черной и белой нитками.

Связисты ходили на учёния парами — первый и второй номера, первый обычно нес рацию, его напарник— свое оружие, оружие товарища и рюкзак с котелками и всем прочим на двоих, но, так как рации были тяжелы и поспевать за командиром роты, шедшим почти налегке, было трудно, связисты старались избавиться от всего, что они считали лишним.

Все положили перед собой на снег, как это требовалось при проверке, рюкзак, а сверху все его содержимое.

Проверяющий подполковник остановился перед Ананьевым.

— Рядовой Ананьев, — произнес Ананьев отрывисто.

— Что это у вас противогаз разбух? Для раций дополнительное питание?

— Никак нет… «Королева Марго»…

— Что, что?

— Ну, Дюма… отец…

— А вы, извините, собрались в район сосредоточения или в читальный зал?

— Книга интересная, товарищ подполковник, третий раз перечитываю… Их уже казнить собираются… Там есть Коконнас, смелый такой, он ей, этой герцогине, и говорит…

В строю сдержанно засмеялись.

— Ананьев, — строго сказал Углов.

— Содержание я, кажется, помню, — сказал подполковник. — А книгу немедленно в подразделение… Ну, живо, одна нога тут, другая там…

— Что здесь происходит? — подошел подполковник Мишин.

— Все нормально, товарищ подполковник, — сказал проверяющий.

Из раскрытых железных ворот, миновав караульное помещение, желтую качку фонарных кругов перед ним и часового, медлительного в тяжелом белом тулупе, колонна направилась к железнодорожной ветке. Перейдя её, встали на лыжи и ускоренным маршем двинулись к району сосредоточения.

Вслед слышался рокот многих двигателей. Это выходили из автопарка артиллерия, тяжелые минометы, бронетранспортеры…

3

Плотный, слежалый снег из убежищ — больших прямоугольных ям — выкидывали деревянными, обитыми по скребку жестью лопатами, которыми в обычные дни чистили снег на дороге военного городка.

Лопаты были взяты из рот под ответственность Иванова, но уже одна из-за плотности снега и ретивости Градова была сломана, и Иванов, который работал наравне со всеми, то и дело покрикивал:

— Реже, реже мечи, связь…

Не успели отрыть и трети по глубине, как раздался голос Углова:

— Взвод связи, смирно!

Встали «смирно», но уже не как в строю — напряженно, вскинув голову, — просто разогнули спины и посмотрели, из-за чего такая команда.

— Товарищ генерал, третий взвод связи завершает оборудование убежища для машин, — доложил Углов.

Звуки его голоса были глухи среди тяжко заснеженных, разлапистых елей.

— Был бы генералом, спал бы себе за милую душу, — тихо сказал Андреев, который стоял рядом со Сметаниным.

— Продолжайте. — Генерал подошел к краю ямы.

— Взвод! Продолжать работу! — крикнул Углов.

Позади генерала стояли майор Кудрявцев и Мишин. Рядом с Мишиным генерал, сухонький и невысокий, выглядел мальчиком, папаха была у него лихо сбита на одно ухо.

— Товарищ солдат… вот вы! — крикнул генерал сверху; все солдаты одновременно глянули на него.

— Кого, кого? — спросил Мишин.

— Вот того, в расстегнутой куртке…

— Сметанин…

«Принесло этого дядьку», — подумал Сметанин, быстро застегивая крючок у воротника куртки и выходя наверх к офицерам.

— Товарищ генерал, гвардии рядовой Сметанин прибыл по вашему приказанию.

— Хорошо… Вольно… Скажите, каковы должны быть размеры индивидуального окопа в снегу…

«Мы же этого вроде ещё не проходили».

Но так как «не проходили» отвечать Сметанину было неудобно оттого, что в этом было что-то школярское, он ответил, быстро прикинув, каким должен быть окоп:

— Два метра в длину, чуть шире плеч…

— А по глубине?

— Как успеешь, если идет бой.

— Что ж… А какова должна быть толщина бруствера?

«Кто его знает. — Сметанин перевел взгляд на Мишина. — Вот был бы смех, если бы он сейчас мне подсказал…»

— Я, товарищ генерал, практически могу…

— Посмотрим, что у вас получится практически…

Где малая саперная лопата?

— Товарищ генерал, для облегчения движения связистов приказано лопаты не брать, — вмешался Мишин.

— Напрасно, — сказал генерал.

«Напрасно, сам бы побегал с рацией». — Сметанин почувствовал неприязнь к этому человеку, который было понравился ему.

— Валька!.. — крикнул Сметанин. — Лопату кинь…

Ярцев поставил лопату на ладонь и вытолкнул вверх.

Сметанин ловко поймал лопату и начал быстро рыть в снегу около ели ложбинку окопа, ссыпая снег вперед.

— Ну, ну, — сказал ему на полделе генерал, — достаточно… Я вижу, вы это умеете… Все же, какова должна быть толщина бруствера? Насколько пуля проникает в снег?

«Сказать, что не изучали?.. Вдруг это уже надо было делать, а мы отстаем от программы? Нет, подводить Углова нельзя…» — подумал Сметанин. И Углов, и Мишин, и майор Кудрявцев стали для него сейчас своими, близкими людьми.

— Вспомнил, товарищ генерал, толщина бруствера зависит от плотности снега…

— Не хитрите.

— И должна равняться двум с половиной метрам, — сказал Сметанин и увидел, как сморщился Мишин.