Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.

• Название: Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.
• Автор: Роберт Грейвз
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02057-5

Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.

В четвертый том Собрания сочинений включены роман о великом английском писателе XVII в. «Жена господина Мильтона», а также избранные стихотворения Р. Грейвза.

Перевод с английского О. Юмашевой.

Комментарии А. Николаевской.

---

Король попытался избежать «мата» и удрал в ночь на 3 июня, забрав с собой конницу и две тысячи пятьсот мушкетеров, среди которых был и мой брат Джеймс. За королем следовали семьдесят карет. Его побег удалось сохранить в тайне, потому что король отослал на помощь Эбингдону пехоту и все орудия, и генерал Валлер попался на эту приманку. Его Величество спокойно прибыл в Вустер, и за ним отправилась вражеская армия, и Оксфорд снова стал свободным, хотя Эбингдон оставался в руках парламента.

Мы покинули наш временный кров 12 июня и поспешили в Форест-Хилл. Мой отец в последний раз взглянул на наше убогое жилье и сказал:

— Как написал Сильвестр:

Ангелы по дороге на небеса
Задали коням здесь немного овса.

Дома нас ждала Зара — в целости и в сохранности с капитаном. Он оказался не таким верным солдатом, каким он хотел казаться, потому что когда увидел приближение врага, сразу отвел отряд к Ислипу. Зара осталась дома, несмотря на его уговоры, чтобы позаботиться о доме. Она поместила на дверях дома объявление, что дом никто не смеет грабить, он — собственность сэра Роберта Пая, члена парламента, и хотя проходящие солдаты парламента рвали фрукты с наших деревьев и брали дрова на костры, но ничего больше не порушили в нашем доме. Капитан вернулся к нам домой за два дня до нашего возвращения, но мать обзывала Зару шлюхой.

До конца года мы жили в мире, но нам все время казалось, что вот-вот покажутся вражеские всадники. 15 августа в Форест-Хилл разразилось сражение — несколько драгунов были посланы из Эбингдона генерал-майором Брауном, прозванным «Пожирателем печени». Они внезапно показались в утреннем тумане, и началось сражение с нашими драгунами. В каждой из сторон были раненые, а наш арендатор Кетчер погиб от случайного выстрела из пистоля, когда бежал домой. Кетчер был забулдыгой. Он когда-то во время причастия на Рождество выпил все вино из чаши, проревев, что должен оправдать потраченный на пожертвования пенни. Спустя несколько дней ребенок Матади, который плакал в церкви, попал под копыта лошади, когда играл на тропинке, и его затоптали насмерть. Но это произошло не случайно.

В том же году в Оксфорде опять разразилась чума, но лагерная лихорадка несколько поутихла.

В других местах шли беспорядочные стычки, везло то одной, то другой стороне. В марте отряд Муна попал в засаду, не могу точно сказать где, но кажется в Чешире, погиб его полковник, а сам Мун чудом уцелел.

Ему удалось сохранить большую часть своего отряда, и за прилежную службу его произвели в рыцари, и в тот же самый месяц он был назначен губернатором Честера, и это был весьма почетный пост. Я им очень гордилась. 2 июля в воскресенье генерал Кромвель одержал важную победу над армией графа Ньюкасла. Битва происходила на мокрых пшеничных полях в Марстон Мур в Йоркшире, где за три часа погибло четыре тысячи солдат. В то же лето он взял Йорк, Ливерпуль и Линкольн, но не Честер, который стойко защищал Мун, хотя ему пришлось нелегко. Граф Ньюкасл удрал за границу.

Я написала, что генерал Кромвель стал победителем при Марстон Муре, хотя, как всем известно, армией парламента командовал лорд Левен, шотландец. Но лорд Левен в тот день покинул поле боя, а его шотландцы ничего не добились. Генерала Кромвеля ранили в шею, но ему удалось оттеснить отряды принца Руперта и привести свои войска к победе. Принц Руперт и генерал Кромвель по-разному начинали атаку — принц Руперт шел на полном галопе, чтобы сильнее устрашить врага, а генерал Кромвель шел рысью и так было легче собрать вокруг себя своих солдат, если придется снова идти в атаку. Спустя несколько недель после этой победы король победил на юго-западе в Корнуолле. Он одержал победу над генералом Скиппоном, того подвели конники под командованием графа Эссекса, и кроме того, он во время отступления лишился всех орудий и пяти тысяч из шести тысяч пехотинцев. Можно сказать, что к концу года ни король, ни парламент не могли похвастаться преимуществом над противником.

В Лондоне мой муж продолжал писать острые и спорные трактаты. Он не выступал против врагов парламента или какой-то отдельной фракции парламента. Нет, неистовствовал, как в то время, когда в обиде на епископов разразился статьями против них, а сейчас, когда он желал со мною развестись и понял, что ему это не удастся сделать никоим образом, он начал резко и злобно выступать на тему о разводах, разводах и еще раз разводах. Ни о чем другом он не хотел писать. Он опубликовал четыре сочинения на эту тему, и они принесли ему множество врагов не только среди сторонников традиционной религии, но и среди его друзей-пресвитерианцев. Он к тому же перекинулся к индепендантам.[56]

Мой муж, как мне кажется, не написал ничего нового по поводу развода. Я должна добавить, что хотя у него была оригинальная манера вести споры, ему в голову редко приходили новые оригинальные аргументы. Зато он усердно напоминал или переосмысливал старые понятия, которые были давно забыты, и он представлял их, как новые при помощи резких и острых аргументов. Принципиально новым в его фактах было следующее: если муж и жена резко расходятся в своих взглядах и это нарушает мир в семье, то является достаточным поводом не только для того, чтобы они расстались, но и для расторжения брака. Это положение было выдвинуто, хотя в несколько иной формулировке, сто лет назад, до того, как ученые начали рассматривать подобные проблемы. Теперь собралась великая Ассамблея священников в Вестминстере, созванная парламентом, которая должна была разрешить все проблемы церковного правления, и мой муж не сомневался, что если он представит им подобную доктрину, они изменят закон так, как ему хочется и, как он написал, «сотрут десять тысяч слезинок из жизни людей».

Он резко выступал против нелогичности канонического закона, который продолжал действовать, хотя епископы, проводившие его в жизнь, томились в Тауэре, но с них не сняли ни сан, ни должности, и они продолжали оставаться номинальными арбитрами всех проблем по разводам еще три года.

Мне достали копию одного из новых произведений моего мужа. Оно называлось «Учение о разводе и его объяснение, обращенные на пользу двух полов, дабы освободить от уз канонического закона и других ошибок и ставшего христианской свободой под главенством милосердия, потому что во многих отрывках из Библии было восстановлено давно потерянное и требующее переосмысления прежнее значение».[57]

Он не поставил своего имени на этой брошюре, но его стиль и манеру письма нельзя было не узнать.

Как он возмущался теми, кто допускал развод на основании физических недостатков, но не допускал из-за разницы во взглядах! И как он оплакивал такие несчастные браки без будущего, каким он, вероятно, считал свой собственный брак, и с негодованием писал о двух трупах, скованных одной цепью или, если выражаться точнее, о живой душе, связанной с мертвым телом, которое распространяет грусть и постоянно заражает его плохим настроением и тем самым заставляет плохо себя вести. Он также написал обо мне, хотя и не назвал по имени, как о тоскливой и бесхарактерной половине, выражающей дух земли и бесстрастия, и из-за неподходящего для замужества разума и неумения вести себя в его чудесном обществе нарушившей священный секрет Природы и доведшей его, Мильтона, до такого ужасного состояния, которое было хуже, чем одинокая жизнь.

Я читала трактат, и мне стало его жаль, потому что он все это навлек на себя из-за неумелых и глупых поступков в отношении меня. Он заботился только о своем удовольствии, ценил только собственные чувства, не обращая внимания на мои. Он настолько погрузился в собственные беды, что в отличие от священников-реформистов не проявил никакого сочувствия к женщинам, а выступал на стороне мужчин, и когда он предложил в качестве исхода для подобного несчастного брака закон, по которому никакая гражданская или церковная власть не могла бы помешать мужчине развестись, независимо от желания женщины, и после этого снова жениться по собственному выбору, мне показалось, что его позиция не была позицией джентльмена.

Право мужчины аннулировать брак вопреки действующим ныне гражданским и каноническим законам мой муж пытался доказать цитатой из Библии: «Подошли фарисеи и спросили, искушая Его: позволительно ли разводиться мужу с женою? Он сказал им в ответ: что заповедал вам Моисей? Они сказали: Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться».[58]

Он интерпретировал слово «противное», как одинаково относящееся к телу и разуму. Он считал также, что хотя до того, как мужчина мог выгнать жену из дома, они должны были явиться на торжественную церемонию, где присутствовали священник и другие старейшины конгрегации, но если мужчина заявит о духовной и физической несовместимости с женой и том, что собирается расстаться с женой не по злобе, а вследствие такой несовместимости, его следует освободить от запрета, с которым Христос выступал против легких разводов, и его жена должна вернуться в отцовский дом, а он — стать свободным для следующей женитьбы.