Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.

• Название: Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.
• Автор: Роберт Грейвз
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02057-5

Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.

В четвертый том Собрания сочинений включены роман о великом английском писателе XVII в. «Жена господина Мильтона», а также избранные стихотворения Р. Грейвза.

Перевод с английского О. Юмашевой.

Комментарии А. Николаевской.

---

Затем принц Руперт снова начал наступление и взял Брентфорд во время мирных переговоров, все подготовленные отряды Лондона вышли к Тернхем Грин, чтобы противостоять ему под командованием генерал-майора Скиппона. Эти подразделения были настолько сильными, что король не позволил принцу атаковать их, и он отвел армию обратно в Кольнбрук и продолжил переговоры с парламентом, но из этого ничего не вышло. Затем королевские отряды отошли к Ридингу и к Оксфорду. Стоял уже конец ноября, это было время, когда все нормальные армии отходили на зимние квартиры и отсыпались до весны.

Оксфорд был окружен цепью аванпостов на расстоянии десяти—двенадцати миль. Были восстановлены также укрепления, разрушенные лордом Сайе.

Мне не стоило беспокоиться о том, что мои братья могут меня оставить вдовой, потому что, как я позже узнала, мой муж даже не показался на Тернхем Грин. Он не был трусом по натуре и помнил, как благородный драматург Эсхил сражался в защиту родного города Афин против персов, просто он не поладил с капитаном его отряда, чулочником по профессии, и считал его человеком слабого духа и больше не желал ему подчиняться. Господин Мильтон отбросил пику и заявил, что в современной войне гораздо меньше благородства и чести и больше опасности, чем в прежних. Эсхил, когда он служил копьеносцем, вполне мог на лету перехватывать летящие в него персидские стрелы, используя щит, прикрепленный к левой руке. Но нынче эти методы уже не годились, храбрых бойцов расстреливали из засады трусливые стрелки, которые никогда не отважились бы прямо взглянуть им в лица. Никто из сражающихся не мог проворно отвести от себя пулю с помощью наконечника пики. И он пришел к выводу, что осмотрительность — это важная часть храбрости, и решил не рисковать жизнью в сражениях.

Если он погибнет, кто же допишет великолепную трагедию «Потерянный Рай», лежавшую незаконченной у него на столе? Жизнь поэта более ценна, чем жизнь сотни тысяч крестьян или мастеровых, и было бы нечестным перед Богом бесполезно погубить ее в сражении. Как говорится в Библии, «Живая собака лучше мертвого льва»,[53] а живой лев лучше всего на свете, и пусть вместо него умирают собаки!

И мой муж продолжал жить по-прежнему, только перестал заниматься в Артиллерийском Саду, а если тренировался, то у себя перед домом, обучая племянников, которые, как все дети во времена войн, мечтали стать солдатами.

Затем всех взволновала весть, что армия короля приблизилась к Брентфорду, а лорд Сайе в речи в зале собрания гильдии обратился ко всему городу со словами:

— Нет никакой опасности, но лучше сидеть тихо. Закрывайте лавки и приготовьте на всякий случай оружие! Будьте готовы, и да поможет вам Бог!

При этих словах мой муж отдал свою пику слуге, которому ее так не хватало. А муж написал сонет и прикрепил его в качестве охранной грамоты на дверь дома. Он верил слухам, что отрядами командуют такие же простые капитаны, как тот чулочник, который занимался артикулами с ними, и считал, что они не устоят перед подготовленными солдатами и разбегутся при первых выстрелах из мушкетов, их от врага могут спасти только ноги. Муж считал, что город останется без защиты, может, несколько отчаявшихся людей в караулках, разбросанных по улицам, перегородивших их цепями и рогатками, будут защищать его. И сопротивление этих несчастных только усилит ярость нападавших, и тогда все население в двести тысяч человек подвергнется насилию и мучениям.

В вышеупомянутом сонете муж обращался к любому капитану или полковнику, который приблизится к его дому, и просил у них защиты против разнузданной солдатни и обещал вечную славу за подобный акт милосердия.

— Не поднимайте меча против прибежища Муз, — написал господин Мильтон, вспоминая, как великий Александр Македонский пощадил дом поэта Пиндара, хотя тот к тому времени уже давно умер, и как спартанцы из почтения к поэту Эврипиду не стали уничтожать Афины.

Удар, направленный на Лондон, не состоялся, и мой муж снял «охранную грамоту». И когда сосед, господин Джокей Маттьюс, начал над ним по этому поводу подшучивать, он обиделся и решил доказать, что он не трус, и вступить в отряд парламента. Его не остановила весть о том, что храбрый лорд Брук, с которым он был знаком и который написал несколько книг, направленных против прелатов, погиб от случайного выстрела, который был сделан с крыши собора Личфилда. Когда настала весна, сэр Вильям Валлер был назначен командовать армией парламента, а все священники в Лондоне проклинали город Мероз с церковных кафедр, мой муж смело отправился к олдермену Исааку Пеннингтону, члену парламента, мэру Лондона и полковнику «Белого» подразделения, который уважал Мильтона, и мой муж предложил, чтобы его рекомендовали на пост генерала-адъютанта в армии сэра Вильяма!

Текст про город Мероз был взят из Книги Судей: «Прокляните Мероз, — говорит Ангел Господень, — прокляните жителей его за то, что не пришли на помощь Господу с храбрыми». Этот текст использовался против нейтральных жителей усердными священниками обеих сторон.

Пеннингтон спросил мужа, имеет ли он опыт ведения современной войны. Ибо одного того, что он хорошо управляется с пикой и прочитал таких латинских авторов, пишущих о войне, как Элиан, Полиенис и Фронтину, недостаточно и без военного опыта его нельзя рекомендовать на столь высокий пост — ему платили бы восемнадцать шиллингов в день в то время, как примерные офицеры в армии сэра Вильяма, прекрасно проявившие себя во время шведской кампании, но не занимавшие постов выше капитана, получали десять шиллингов. Место генерал-адъютанта в армии ценится весьма высоко. Муж признался, что подобного опыта у него нет, да он и не нужен. Мильтон настаивал, что генерал-адъютант не должен командовать войсками, он должен передавать приказания генерала остальной армии, его назначают за бесстрашие, красноречие, сдержанность и прекрасную память. Он также должен хорошо держаться на коне, уметь владеть саблей и уметь подчинять себе людей.

Мэр города переговорил с сэром Вильямом Валлером по этому поводу. Но сэра Вильяма, у которого были некоторые расхождения с мэром по вопросам религии, потому что лорд-мэр не скрывал свои пресвитерианские мнения, не удалось убедить в том, что Мильтон идеально подходит для этого поста. Моему мужу было отказано, а он всегда считал себя первым в любом деле и решил, что с поста генерал-адъютанта он быстро перепрыгнет на пост генерал-майора; Мильтон не согласился на мелкий пост, предложенный ему, пост адъютанта в «Белом» полку, и вернулся к своей Музе в ожидании лучших времен.

ГЛАВА 17 Муж посылает за мной

Я не собираюсь писать историю боев, сражений и осад последних войн, которые еще свежи в памяти народной. Мне приходится о них упоминать, потому что они так или иначе связаны с моей жизнью и с жизнью моих друзей и родственников. А людские судьбы частенько менялись под воздействием войн.

Король оставался в Оксфорде зимой 1642/1643 года; там была его ставка, потому что это было ближайшее место к Лондону и подходило для его целей. Профессорам и студентам не повезло: им пришлось уступить свои квартиры офицерам королевской армии и некоторым придворным. Суд лорда-канцлера располагался в колледжах, и они также частично использовались для хранения зерна. Местный суд по мелким делам располагался в колледже Естественной философии, а главный склад оружия и пороха разместился в другом колледже. В отделении астрономии и музыки была расположена пошивочная мастерская, в которой шили мундиры для офицеров и солдат. А колледж риторики превратился в мастерскую для плотников, где они сколачивали подъемные мосты для новых фортификаций.

Между Лондоном и Оксфордом прекратилось сообщение почтовых карет и повозок для перевозки грузов, а письма тщательно проверялись. Я не могу точно сказать, сколько писем от мужа к моему отцу, где он спрашивал о причинах моего отсутствия в Лондоне, дошло до нас. Но я услышала кое-что, на основании чего могу сказать, что хотя бы одно письмо все-таки достигло нашего дома. Я слышала, как отец сказал дядюшке Джонсу:

— Если господин Мильтон так страстно желает возвращения моей дочери, почему он сам не приедет за ней, как это сделал бы любой любящий муж?

Дядюшка Джонс ответил ему:

— Братец, как он может отправиться в путешествие? Он так резко выступал против епископов. Его сразу схватят и заключат в тюрьму, и там ему придется плохо, потому что я слышал, что начальник военной полиции Смит очень свирепствует в тюрьме Оксфорда.

— Ну, если бы моя жена убежала в Лондон, то пусть я написал сотни скандальных памфлетов против парламента, а дорогу тщательно охраняли бы, я все равно отправился бы за женой и привез домой или расстался бы с жизнью во время ее поисков.

На это дядюшка Джонс весьма холодно заметил: