Фрэнсис Фукуяма - Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции

• Название: Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции
• Автор: Фрэнсис Фукуяма
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Философия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-17-024038-4, ISBN 5-9660-0124-3

Чего может ожидать от биотехнологий человечество как социум и биологический вид? На этот вопрос пытается ответить Фрэнсис Фукуяма в книге «Наше постчеловеческое будущее».

С точки зрения автора, биотехнологии потенциально несут в себе целый букет серьезных угроз, но угроз незаметных, латентных, не способных сразу же привлечь к себе внимание на политическом уровне. Изобретение ядерного оружия было моментально признано чрезвычайно опасным творением рук человеческих и потому попало под очень строгий национальный и международный контроль. То же произошло с биологическим оружием. Но современные биотехнологии могут быть использованы и используются не только для создания смертоносных вирусов и бактерий. Они, утверждает автор, способны изменить образ жизни людей до такой степени, что трансформируется сама человеческая природа, может быть создан постчеловек.

Фукуяма рассматривает эту проблему на трех уровнях. Во-первых, он анализирует воздействие, которое биотехнологии оказывают и могут оказать в будущем на нашу жизнь. Во-вторых, как самый сложный и важный вопрос описывается степень опасности биотехнологий для природы человека. И, в-третьих, подвергая разбору деятельность институтов, уже существующих в сфере политического регулирования биотехнологий, автор пытается понять, насколько эти институты соответствуют требованиям завтрашнего дня

---

Сейчас "поседение" населения развитых стран обсуждается в первую очередь в контексте социального обеспечения, перед которым оно ставит проблемы. Нависший кризис достаточно реален: например, в Японии, где к концу двадцатого века на каждого пенсионера приходилось по четыре работающих, примерно лет через тридцать будет два или меньше работающих на одного пенсионера. Но есть и другие политические следствия.

Возьмем международные отношения[123]. В то время как некоторые развивающиеся страны подошли к барьеру рождаемости, не обеспечивающей воспроизводство населения, или даже перешли его, и их население стало уменьшаться, многие бедные страны, в том числе ближневосточные и страны околосахарской зоны, поддерживают высокие темпы роста населения. Это означает, что разделительная линия между первым и третьим миром начинает разделять не только доходы и культуру, но и возраст: в Европе, Японии и частично в Северной Америке средний возраст будет около 60, а у их менее развитых соседей — между 20 и 30 годами.

Кроме того, возрастная когорта, имеющая право голоса, будет в развитых странах сильнее феминизирована, частично потому что женщины будут жить дольше мужчин, а частично из-за долговременного социологического тренда к большему участию женщин в политике. Женщины старшего возраста станут одной из самых важных групп избирателей с точки зрения политиков двадцать первого века.

Конечно, далеко не ясно, что это будет значить для международной политики, но на основании прошлого опыта мы знаем, что отношение к международной политике и национальной безопасности у мужчин и женщин серьезно отличается, как и у старых и молодых избирателей. Например, американские женщины всегда меньше мужчин поддерживали участие США в войнах — разница примерно от 7 до 9 % процентов. Женщины также меньше склонны поддерживать оборонные расходы и применение силы за границей. В опросе Ропера, проведенного для Чикагского совета по международным отношениям, мужчины поддерживали вмешательство США в Корее в случае нападения Северной Кореи на Южную в количестве от 49 до 40 %, в то время как женщины возражали против него в пределах от 30 до 54 %. 54 % мужчин считали, что важно сохранять превосходящую военную мощь в мире, а женщин с таким мнением было всего 45 %. Более того, женщины менее мужчин склонны считать силу легитимным средством разрешения конфликтов[124].

Развитые страны встретятся и с другими препятствиями в применении силы. Пожилые люди, в частности, пожилые женщины, не в первую очередь будут призваны военными организациями, и потому запас доступной военной живой силы будет сокращаться. Точно так же может в таком обществе резко снизиться готовность мириться с жертвами, которые требует война[125]. По оценке Николаса Эберштадта, при современном тренде рождаемости Италия в 2050 году станет обществом, в котором лишь у 5 % детей будут родственники по боковой линии (то есть братья, сестры, дядья, тетки, двоюродные братья и сестры и т. п.) — В основном люди будут связаны родством с родителями, дедами и бабками, прадедами и прабабками и со своими потомками. Такая тонкая линия родства наверняка сильнее увеличит нежелание идти на войну и принимать смерть в бою.

Следовательно, мир может разделиться на Север, где тон в политике будут задавать женщины старшего возраста, и Юг, где движущей силой будут, как назвал их Томас Фридман, сердитые молодые мужчины с развязанными руками. Именно группа таких мужчин организовала 11 сентября нападение на Центр мировой торговли. Это, конечно, не значит, что Север не сможет ответить на вызовы Юга или что конфликт между этими двумя регионами неизбежен. Биология — не предопределение. Но политикам придется действовать в рамках, определяемых базовыми демографическими фактами, и один из этих фактов может состоять в том, что население стран Севера стареет и сокращается.

Есть и другой, быть может, более правдоподобный сценарий, который сводит эти два мира в прямом контакте: иммиграция. Приведенная выше оценка сокращения населения Европы и Японии не предполагает сильного роста иммиграции нетто. Но такая ситуация маловероятна, поскольку развитые страны будут тянуться к экономическому росту, а для его поддержания необходимо определенное население. Это означает, что раздел "Север—Юг" будет повторен в каждой стране, где стареющее коренное население будет жить рядом с культурно иным и существенно более молодым пришлым населением. США и другие англоязычные страны традиционно хорошо ассимилируют культурно отличные группы иммигрантов, но другие страны, такие как Германия и Япония, с этим справляются хуже. Европа уже столкнулась с реакционными антииммиграционными движениями, такими как Национальный Фронт во Франции, блок "Влаамс" в Бельгии, "Лега Ломбарда" в Италии и Партия Свободы Йорга Хайдера в Австрии. В этих странах изменение возрастной структуры в связи с увеличением продолжительности жизни вполне может создать основу для роста социальных конфликтов.

Продление жизни с помощью биотехнологии также ощутимо скажется на внутренней структуре общества. Самое основное из них относится к управлению социальной иерархией.

Люди по своей натуре — статусные животные, которые, как их родственники-приматы, с раннего возраста стараются организоваться в поразительно широкий спектр иерархий подчинения[126]. Такое иерархическое поведение является врожденным и потому легко пережило появление современных идеологий вроде демократии и социализма, которые, как они заявляют, строятся на всеобщем равенстве. (Достаточно лишь взглянуть на портреты членов политбюро бывшего Советского Союза или Китая, где верховные вожди тщательно выстроены согласно месту в иерархии.) Формы таких иерархий изменились в результате культурной эволюции от традиционных, основанных на физической доблести или унаследованном социальном положении, до современных, в основе которых лежит когнитивная способность или образование. Но иерархическая природа в них сохранилась.

Если взглянуть на какое-нибудь общество, то легко можно обнаружить, что многие из этих иерархий градуированы по возрастам. Шестиклассники ощущают себя выше пятиклассников и доминируют на игровой площадке, если одновременно с ними попадают на перемену, штатные профессора командуют внештатными и тщательно охраняют доступ в свой августейший круг. Возрастные иерархии имеют смысл с функциональной точки зрения, пока возраст во многих обществах коррелирован с физической формой, запасом знаний, опытом, мудростью суждений, достижениями и так далее. Но после определенного возраста корреляция между возрастом и возможностями уже обратная. При ожидаемой продолжительности жизни в сорок—пятьдесят с лишним лет, как было в течение почти всей истории человечества, эту проблему снимала естественная смена поколений. Обязательный возраст отставки вошел в моду лишь в конце девятнадцатого века, когда все больше и больше людей стали доживать до старости.[127]

Продление жизни внесет неразбериху почти во все существующие возрастные иерархии. Обычно они имеют пирамидальную структуру, поскольку смерть уменьшает число соискателей высших должностей, плюс еще искусственные ограничения вроде общей веры, что каждый "имеет право" на уход на покой в 65 лет. Если люди начнут в массовом порядке доживать, работая, до возраста старше шестидесяти, семидесяти, восьмидесяти и даже девяноста лет, то такие пирамиды быстро примут форму широких трапецоидов, если не прямых призм. Естественная тенденция каждого поколения уходить с дороги следующего сменится сосуществованием трех-четырех-пяти поколений.

Мы уже видели тяжелые последствия замедленной смены поколений в авторитарных режимах, где не было конституционных ограничений по сроку пребывания в должности. Пока такой диктатор, как Франсиско Франко, Ким Ир Сен или Фидель Кастро, жив, у общества нет способа его заменить, и все политические и социальные изменения откладываются до момента его смерти[128]. В будущем, когда технология увеличит продолжительность жизни, такие общества могут застрять в абсурдном карауле у смертного одра не на годы, а на десятилетия.

В обществах более демократических и (или) мерито-кратических существуют институциональные механизмы для отстранения лидеров, начальников или генеральных директоров, переживших возраст своего расцвета. Но как ни напрягай воображение, эта проблема не снимется.

Корень ее, разумеется, в том, что люди наверху общественной лестницы не хотят, как правило, терять свой статус или власть, и зачастую свое заметное влияние используют на поддержание своей позиции. Возрастное снижение способностей должно быть явно выражено, чтобы окружающие взяли на себя хлопоты по смещению лидера, начальника, футболиста, профессора или члена совета директоров. Безличные формальные правила вроде обязательного возраста отставки полезны именно потому, что они не требуют выражения персональных мнений, подверженных различным нюансам, относительно индивидуальных способностей данного пожилого человека. Но эти правила оказываются дискриминационными по отношению к пожилым людям, вполне способным продолжать работу, а потому были отменены для многих рабочих мест в Америке.