Александр Шульгин - PiHKAL

• Название: PiHKAL
• Автор: Александр Шульгин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Выдающийся американский химик-фармаколог русского происхождения прожил удивительную жизнь, аналогом которой может послужить разве только подвиг Луи Пастера. Но в отличие от Пастера Шульгин испытывал на себе не новые сыворотки, а синтезированные им соединения, правовой и социальный статус которых в настоящее время проблематичен — психоактивные препараты. Бросив вызов «новой инквизиции», ограничившей право человечества на познание самого себя, доктор Шульгин, несмотря на всевозможные юридические препоны, продолжал свои исследования на протяжении сорока лет, совершив своего рода научный подвиг, значение которого смогут оценить лишь будущие поколения.

В данной электронной версии содержится только первая, художественная часть книги.

---

С мокрыми от слез щеками наш дорогой Пол закончил: — Я соединяю вас друг с другом и со всеми нами, кто любит вас Объявляю вас мужем и женой».

Потом, на кухне, когда Рут перестала плакать, а с носа Ли сошла краснота, я объяснила, почему мы решили провести свадьбу таким образом. «Шура сказал, что не против того, чтобы пожениться, если только мы обойдемся без масштабной суматохи подаркодарения, потому что он ненавидит все это. Раз уж он так решил, нам не нужны никакие подарки на свадьбу Он хотел, чтобы все было просто. Поэтому я сказала ему, почему бы не пригласить всех вас на пикник и не преподнести вам сюрприз. Так родился этот план. Мы решили, что никто, кроме наших детей, не должен знать о готовящейся церемонии. Нам была нужна их помощь, к тому же было весело из-за того, что им пришлось хранить такой секрет Конечно, — улыбнуласья Рут, — Джинджер и Данте должны были знать, для чего им проделывать весь этот путь, да и Пола тоже надо было поставить в известность, потому что ему предстояло быть нашим священником!»

— Не помню сюрприза, который так бы меня удивил, — сказала Рут, вновь принявшаяся рыдать. Я крепко обняла ее, потом прислонилась к раковине, сложила руки и сказала им: «Я хочу, чтобы вы обе знали — и, конечно, все остальные в группе — что наш брак ничего не изменит в вашей дружбе и в ваших взаимоотношениях с Шурой. Этого мне хотелось бы меньше всего. Я знаю, вы все его очень любите, и у меня нет ни малейшего желания отдалять его от друзей. Это не в моем стиле. Думаю, вы боялись этого, когда с ним была Урсула, но я не Урсула…»

Ли сделала преувеличенный жест облегчения, вытерев свой лоб тыльной стороной ослабевшей руки. Рут рассмеялась.

— …я не должна держать его при себе и ни с кем не делиться. Чем больше семья, тем лучше, по крайней мере, я так считаю. Вы все нужны ему, и я хочу поблагодарить вас за то, что вы стали его друзьями. И моими тоже.

Чудовищно сентиментально. Но им надо было это услышать. Теперь достань бумажный платок, высморкай свой проклятый нос и иди отсюда, чтобы они смогли поговорить между собой.

Энн, Венди и Брайан окружили меня и с явным удовольствием сообщили, что они наблюдали за реакцией своего отца, когда мы с Шурой встали перед Полом и уже стало ясно, что будет происходить.

— У него челюсть упала от удивления, — сказал Брайан. — Он так и стоял с открытым ртом все время.

Эту картину удачно проиллюстрировала Венди, скосив глаза и отвесив челюсть.

— Ты никогда в жизни не видела настолько ошарашенного человека, — засмеялась Энн, держась за живот. — Это было чудесно, мамочка. Я бы не променяла эту сцену ни на что на свете!

— Молодец, — сказала я. — Ребята, у вас какое-то странное чувство юмора, вы понимаете?

Я обняла всех их по очереди и от души поблагодарила за то, что так прекрасно справились со своими обязанностями.

— Ну, — подметила Энн, когда они собрались присоединиться к вечеринке, — по крайней мере, ты никогда не забудешь дату годовщины своей свадьбы, да?

— Это будет нелегко, моя хорошая.

Четвертое июля. Празднование свободы. Свобода, заключающаяся в том, чтобы всегда быть связанной с мужчиной, с которым я хочу быть связанной навечно. Спасибо Тебе, Господи, и всем вам, Маленьким богам. Посылаю вам свою радость и благодарность. Благослови и храни вас, аминь.

ЧАСТЬ 3. Оба голоса

Глава 35. Аахен (Голос Элис)

Через несколько недель после нашей свадьбы Шуре представилась возможность посетить конференцию по ядерной медицине, которая проходила в Германии, в Аахене. Мы решили съездить туда вместе и сделать эту поездку частью медового месяца. Наш медовый месяц также предполагал посещение Лондона и Парижа. В этих городах я должна была побывать впервые.

Я не была в Европе с тех времен, когда меня еще ребенком увезли в 1940 году на последнем корабле, предназначенном для беженцев, из итальянского города Триеста, где мой отец служил американским консулом. Мысль о том, что я снова увижу Европу, казалась мне слишком чудесной, чтобы быть правдой. Годами я мечтала о таком возвращении с нараставшим неверием в то, что это когда-нибудь произойдет на самом деле.

Мне снова предстояло пересечь Атлантику, на этот раз на самолете, а не на океанском лайнере. И я вот-вот должна была впервые увидеть Англию, Францию и Германию. О Германии я думала со смесью нежелания и волнения. Нежелание связываться с этой страной я чувствовала потому, что для меня ее название обычно ассоциировалось со словом «нацист». Но в то же время меня охватывало волнение, поскольку я предвкушала встречу со страной, где я никогда не бывала, со страной, давшей миру великих музыкантов, художников и философов. Меня ждала встреча с Германией замков, рек и эльфов из Шварцвальда. С родиной Баха и Моцарта.

Шура сказал мне, что мы будем путешествовать так, как он любит больше всего, — с рюкзаками и без остального багажа. Как объяснил Шура, это позволит нам не задерживаться в аэропортах в ожидании наших чемоданов, и нам не придется постоянно приглядывать за ними. Все, что нам нужно, будет у нас за спиной.

В моей семье я была известна тем, что начинала паковать вещи за месяц — и это каждый раз, когда я собиралась поехать куда-нибудь на выходные. Но сейчас я хотела попробовать метод Шуры. В этой идее отправиться в Европу с одними рюкзаками было нечто многообещающее. В конце концов, это имело смысл. Кому хочется быть сиделкой у собственного чемодана. К тому же новый опыт есть новый опыт.

Мы приобрели вместительные рюкзаки темного цвета без металлической основы. В них просто было много отделений. Шура взял с собой запасные темно-синие вельветовые слаксы, а я упаковала для себя джинсы, юбку из денима и несколько блузок. Я собиралась прожить наш медовый месяц в одежде из денима — в юбке и брюках — потому что это был единственный материал, который не так быстро грязнится и, конечно, отличается носкостью.

А все потому, что, пока мы упаковывали вещи в рюкзаки, Шура напомнил мне следующее: «Мы не собираемся посещать формальные концерты или дорогие ночные клубы, так что наш гардероб вполне может быть практичным и относительно неброским». Кроме того, он добавил: «Не важно, какую одежду мы возьмем с собой, потому что в любом случае через пару недель нас будет тошнить от нее». С этим замечанием я не могла не согласиться.

Моя старенькая камера Yashica должна была документально засвидетельствовать нашу поездку и особенно помочь мне в тех случаях, когда мои глаза и разум могли бы утомиться и пропустить важные детали, как это нередко происходит во время длительных путешествий по новым местам. Шурину камеру в чехле из мягкой кожи мы тоже захватили с собой. Он будет снимать более обдуманно и аккуратно.

После очень длинного перелета я высунулась из окна гостиницы на площади Пикадилли и полной грудью вдохнула воздух Лондона — резкий, пахнущий копотью и влажный от недавнего дождя. Это был город из детсадовских стишков, и скоро я была должна увидеть места, о которых услышала в то время, когда только научилась говорить («У Букингемского дворца меняется караул, и Кристофер Робин пошел вместе с Элис»). Как и предсказывал Шура, мне было суждено влюбиться в Британский музей.

Спустя несколько дней мы отправились в Аахен, сначала самолетом, потом поездом, и, наконец, я оказалась в Германии.

Аахен — это очень древний город, известный в разных языках под различными названиями, потому что он расположен на границе Германии, Бельгии и Голландии. Самое популярное неформальное название Аахена — Э-ла-Шапель. Судя по всему, история этого города началась в ту пору, когда римляне открыли горячие источники поблизости и построили здесь бани, считая местные источники лечебными. Оставшиеся от того времени красивые колонны все еще можно встретить в любой части города. Теперь их окружают магазины, кафе, пиццерии под черепичными крышами и, конечно же, ящики с геранями. (С тех пор, когда я маленькой девочкой покинула Европу, стоило мне услышать или прочитать слово «Европа», как тут же в моем воображении появлялись красные и розовые герани, посаженные в ящике на окне, и я слышала эхо церковных колоколов.)

Мы увидели Аахен ранним воскресным утром. Когда мы вышли из вагона поезда, безмерно уставшие, грязные и горевшие желанием помыться, нас интересовала единственная вещь — как можно быстрее найти подходящую гостиницу. Мы искали кого-нибудь, кто мог бы подсказать нам, где остановиться, но в этот час около вокзала было очень мало людей, так что мы пошли в город сами. Мы оба думали, что найдем кого-то, кто говорит по-английски, так как все наши знакомые, хоть что-нибудь знавшие о Европе, заверили нас, что практически все немцы говорят по-английски.

После нескольких попыток завязать разговор с улыбающимися и радовавшими своими приятными лицами прохожими, которые рано поутру вышли выгуливать своих собак и забрать газету, нам стало понятно, что в каждом правиле есть исключения, и вот в этом исключительном месте мы и находились. Казалось, что никто в этом уголке Германии не говорил по-английски или хотя бы по-французски. И ни один человек не понимал слова «отель», которое, как я считала, знают во всем мире. Встречавшиеся нам прохожие производили впечатление дружелюбных и готовых помочь людей. Но они не подавали ни малейшего признака понимания, когда мы пытались говорить с ними на двух доступных нам самим языках.