Владимир Григорьев - Григорий Шелихов

• Название: Григорий Шелихов
• Автор: Владимир Григорьев
• Издательство: СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1956

Исторический роман посвящен Григорию Ивановичу Шелихову - русскому исследователю, мореплавателю, промышленнику и купцу.

---

— Откуда? — спросил Шелихов.

— Из Петербурга, — спокойно, с сильным иностранным акцентом ответил капитан-лейтенант граф Сандвич.

— Где служить изволили?

— Э-э… гм… в Черноморском флоте…

— Должен предупредить немножко, — поспешно вмешался Кох. — У господина графа вышла маленькая, совсем чуть-чуть, неприятность. Завистники обвинили его… гм-гм… в излишнем любопытстве. Адмирал Мордвинов сделал из мухи слона: обвинил господина Монтегю по службе в Черноморском флоте в шпионстве… страшно сказать — в пользу Турции! Графа, конечно, судили и приговорили к смертной казни, но матушка-государыня, переговорив с английским посланником, сочла возможным смилосердствоваться и, лишив чинов, сослать в Охотск… И вот граф Сандвич прибыл, имея наилучшие рекомендации… Все пустяки! Я уступаю вам, Григорий Иваныч, господина графа капитаном на любой ваш корабль…

Первым побуждением Шелихова было выгнать обоих наглецов, но он сдержался.

— Нет ваканций и кораблей нет, а будут — потолкуем, и ежели патент есть, почему не предоставить, — с наигранным простодушием ответил Шелихов.

— Я полагал, если я рекомендую… Смотрите, не пришлось бы пожалеть, господин Шелихов, — многозначительно и гнусаво проговорил Кох и, даже не откланявшись, вышел вслед за шельмованным графом.

Вырядив караван с промыслом под началом Мальцева — караван должен пройти через Якутск и вверх по Лене до Иркутска, — Шелихов два дня потратил, чтобы уговорить Шильдса захватить его и спустить на «Фениксе» к Шантарам, в Удскую губу. Шильдс рвался к своей семье в Петербург, с тем чтобы до конца зимнего пути успеть хотя бы вернуться в Иркутск, а в навигацию 1795 года на том же «Фениксе» отплыть в Америку, служить в которой по контракту оставалось еще два года.

— Ну, гляди сам! — пригрозил Шелихов. — Тебе следует, как я прикидывал, с компании двенадцать тысяч. А кто их тебе без меня выплатит в Иркутске, с чем ты к семейству прибудешь? А ежели ты меня к Шантарам не доставишь, я и зазимовать где ни попадя могу… Гляди!

На участие Шильдса в плавании до Шантар Шелихов настаивал потому, что хотел снять надежную лоцию побережья Охотского моря к югу. Себя и помощника Шильдса, штурмана Толоконникова, он считал в этом деле малосведущими, Шильдс же был силен в навигаторских науках.

В конце концов Шилъдс сдался.

Плавание к Шантарам, в Удскую губу, на шестисотверстном расстоянии, из-за противных ветров затянулось до двух недель. Шелихов поселился в капитанской каюте вместе с Шильдсом и ни на шаг не отходил от капитана, наблюдая за приемами составления лоций.

— Я тоже домой поспешаю, а от дела не спешу… Мы помрем, а труды наши останутся! — примирительно утешал Шелихов Шильдса, неистовавшего из-за задержки в пути.

На пустынном берегу Удской губы Шелихов и Шильдс с помощью тунгуса проводника едва разыскали в чахлом березовом лесу поселок рыбаков-орочей.

Никаких средств передвижения, кроме легких рыбачьих лодок, у прибрежных орочонов не оказалось, но и на них они не соглашались доставить партию Шелихова — десять человек — в Удский острог, расположенный на реке Уди, верстах в полутораста от берега моря.

— Не вернемся ли в Охотск, пока «Феникс» не отплыл? — съехидничал Шильдс.

— Не препятствую! — ответил Шелихов. — Токмо денег, Яков Егорыч, до моего возвращения из Голикова не выжмешь, все едино дожидаться меня будешь. — И, с удовольствием отметив растерянность на лице Шильдса, сурово приказал: — Чтоб себя и людей не смущать, прикажи Толоконникову в обратный, а мы с тобой двинем сухопутьем… — «Шильдс и на сухопутье пригодится, — рассуждал Шелихов, — для верного решения землемерных задач», — и поэтому настаивал на его участии в своей землепроходческой разведке.

Через два часа «Феникс», дав прощальный выстрел из пушки, двинулся на север. Наполненные попутным муссоном белые паруса растаяли в тумане сентябрьского дня…

После отплытия «Феникса» орочи стали сговорчивее. Бедный род, разместившийся в десятке прутяных и обмазанных глиной хижин, испугался, что оставшаяся на берегу партия бородатых русских уничтожит их скудный запас рыбы на зиму. Несколько бутылок водки и одеяла, подаренные старикам, окончательно расположили орочей к мореходу.

На другой день утром шелиховцы были рассажены в три самые большие лодки. Ороч с шестом, стоявший посредине лодки, и другой на корме с веслом быстро и ловко гнали рыбачьи посудины вдоль берега Уди. Река медленно и лениво катила свои воды по тундровой равнине.

Орочи были неутомимы. После ночевки в показавшемся у реки ельнике ватажка Шелихова снова тронулась в путь, и к вечеру второго дня люди высадились под Удским острогом, что стоял на высоком берету убыстрявшей свое течение реки. Два топора, несколько папуш табаку и бутылка водки развеселили удских орочей, надолго оставили среди них память о необыкновенном, добром и щедром русском «купезе».

Тунгусы-нанайцы на оленях под седлом, кладь — на вьючных, доставили Шелихова и его людей на Зейскую пристань и передали их своим сородичам для дальнейшего движения через хребет Нюнжа на Албазин. От Албазина тропы русских землепроходцев — нет нужды, что были они трудны и опасны, — вели на Шилку и дальше на Читу. Все особенности пути и важные точки были отмечены астрономическими выкладками и наблюдениями Шильдса. Приглядываясь к его возне, Шелихов еще и еще хвалил себя в душе за предусмотрительность.

С Читы через Кару, страшную каторжной стражей и ее нравами, шел тракт на Верхнеудинск, по которому сменившие нанайских оленей крепконогие бурятские кони могли двигаться рысью. С верхнеудинской пристани полноводная Селенга донесла ватажку Шелихова до большого села Кудары на восточном берегу Байкала.

Осенний Байкал штормовал. Прождав сутки, Шелихов потерял терпение и, благо Шильдс, приученный сулоями американских берегов к опасностям на воде, не протестовал, двинулся на надежной парусной лодке из Кудары на Лиственичное, пристань у истока Ангары из «Святого» моря. Переход через штормовый Байкал закончился благополучно, хотя Шильдс, сходя на берег в Лиственичном, заметил:

— Предпочитаю десять раз провести судно через сулои под Нучеком, чем еще раз переплывать осенью ваше сибирское озеро…

— Что русскому нипочем, то англицу трудно одолеть… Аминь! — подхватил Шелихов.

Настроение у него было хорошее. Первая точная лоция Охотского моря по пути к «незамерзающей» до Шантарских островов и удача землепроходческой попытки найти кратчайшую дорогу из Охотска в Иркутск, пусть для грузов она и не годится, окрылили Шелихова. Он даже как-то забыл на время о том, что случилось у него дома. Любопытно, на сколько дней он обогнал караван, который Мальцев повел за семь дней до его выхода в дорогу?

2

Выйдя из Лиственичного на двенадцативесельном длинном и узком паузке, птицей перелетевшем через острозубую каменную гряду в устье Ангары, Шелихов в три часа покрыл шестьдесят верст от Байкала до Иркутска. Недаром скорость самого течения Ангары превышает две сажени в секунду…

Григорий Иванович не хотел осведомлять иркутчан о своем возвращении и, не доплывая до Иркутской пристани, причалил версты за две от нее к берегу под высоким обрывом, откуда головоломной тропой, выбитой среди гранита и сланцев, можно было подняться в сад и к дому.

«А и кто, скажи, без меня в дом наведывался, меды мои пил?» — пробираясь домой по тропе над обрывом, внутренне усмехнулся он над пришедшим в голову нелепым сравнением себя с мужем, внезапно появившимся и проверяющим жену — это ее-то, Наталью Алексеевну!

Проходя садом в сопровождении своей ватажки, Григорий Иванович, как он ни был угнетен, хозяйственно оглядывал проведенные в его отсутствие работы по подготовке заветных яблонь к зимовке. На огородном участке с удовольствием убедился, что урожай картофеля, по видимости, был давно и вовремя убран, участок тщательно перекопан и даже, как он распорядился, присыпан старым, перепревшим навозом.

Наталья Алексеевна сидела в светелке Ираклия, в которую перебралась Катенька после его гибели. Чертежи молодого зодчего в любовном порядке, вперемежку со своими рисунками цветов, выполненными под руководством Ираклия, Катенька развешала по стенам светлицы. Наталья Алексеевна не смогла отказать Катеньке в настойчивом желании перебраться в светелку, но, опасаясь, не наложила бы она на себя руки в порыве отчаяния, проводила с дочерью дни и ночи, укладываясь спать на нарочито для того поставленной узенькой лежанке.

— Наталья Алексеевна, опять в саду братские бродят… Целая шайка! — вбежала в комнату горничная девушка Шелиховых.

— И пусть себе ходят — походят и уйдут… Пошли кого из мужиков спросить, зачем пришли! — подавив собственную тревогу при виде побледневшего лица и полных ужаса глаз Катеньки, спокойно ответила Наталья Алексеевна.