Олег Верещагин - Garaf

• Название: Garaf
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Фэнтези

ОТ АВТОРА

(содержит элементы ритуального проклятья святотатцам)

Итак, я не выдержал.

Сорвался.

Нарушил клятву, которую повторял… ммм… да, повторял двадцать четыре года, почти каждый раз, когда обдумывал новые и новые сюжет своих книг (которые начал писать класса со второго, беспощадно коверкая нравившиеся мне произведения!).

Страшную клятву…

Никогда не писать ничего о мире Джона Роналда Руэла Толкиена!

НИ! КОГ! ДА!

…Все знают, как твёрдо я соблюдал клятву. И в тяжкие, чёрные годы владычества графомана и плагиаторщика Перумова, чьи первые книги я сдуру купил в 95–м. И в ещё более тяжкие, хотя и не чёрные, а галлюцинаторно–розово–голубые годы тошнотного (увы — необходимого по профессии!) чтения опусов про добрых орков и пьяных эльфов (на тему: «Я там был, я всё видел, Профессор ошибался и всё было не так!»).

Я держался.

Я твёрдо не хотел осквернять страну, которая открылась однажды девятилетнему пацану на крыше сарая, где он, совершенно потрясённый, увидел перед собой мир (позже я узнал — значительно порезанный цензурой…) какого–то Толкиена, о котором я тогда ничего не знал толком, кроме того, что ТАКИХ книг я не читал ещё ни разу. Я принял Средиземье всё, целиком и мгновенно, чем поразил родителей (не нашедших в этой книге ничего интересного… впрочем, папа уже не первый год искал истину на дне стакана, а мама позже книгу всё–таки прочитала…), да и большинство друзей–приятелей (лишь позже, в подростковые годы, мне удалось совратить пару человек на те же тропы, которым и снова и снова отправлялся странствовать я (хорошо, что книги тогда издавали добротно!!!)…) Как же я жалел, что могу читать и перечитывать только ОДНУ часть…

Короче, я был верен той клятве, не желая пятнать Средиземье своими следами…

…Во всём виноват Пашка.

Я повторяю это снова — во всём виноват Пашка, и прошу зафиксировать это для будущих поколений — во всём виноват малолетний (14 лет на момент того разговора) засранец (я не откажусь от своих слов даже под пыткой) Павел Зубков.

Это поразительно начитанный и умный (даже по меркам моего детства, когда мальчишки читали в сто раз — без преувеличения — больше… да и умнее были значительно) мальчишка, которому я обязан кропотливой работой по перепечатке некоторых моих книг (и многочисленными опечатками в оных). Интересы Пашки в музыке и литературе до такой степени совпадали с моими, что я, поэкспериментировав, начал давать ему «потоком» всё, что читал и слушал сам…

…пока не споткнулся на Толкиене. Дж.Р.Р. Великом Профессоре.

А ведь я был уверен — уверен! — что книга Пашке понравится!!!

И добро бы он просто промолчал. Хотя бы из вежливости.

Белобрысый потомок русских, немцев и скандинавов (в его жилах течёт именно эта жуткая смесь), экс–беженец из Казахстана и пр. и др — короче, Павел Зубков не пожелал щадить моих чувств. Правда, конспективно — весной 2008 года, отдавая мне первый том — он сказал просто: «Фиг–ня!» — именно так, раздельно. Я так очумел, что решил, будто ослышался и через какое–то время поинтересовался, нести ли вторую книгу. В ответ на что получил недоумённый взгляд и почти ласковое, как будто обращённое к умалишённому, пояснение: «Олег Николаевич, но это же правда фигня…» Я повторил вопрос с угрозой в голосе: нести или нет?! Павел огрызнулся: «Нет!» На майке у него в тот момент был изображён наш тамбовский символ, и вообще он сам сильно напоминал собирающегося тяпнуть надоедливую руку молодого волка.

Я «отпал». Гнев бушевал в моей груди. Мне хотелось сказать то, что я никогда не говорил ни одному из своих подопечных — сакраментальное и очень обидное, но часто употребляемое многими моими коллегами: «Мал ещё рассуждать!» Но я удержался… Я ведь сам вызвал его на этот разговор.

Толкиен всё написал не так, потому что не так пишет Пехов. А как пишет Пехов — это и есть правильно. Эльфы, орки, гоблины и вообще. У Пехова — правильно, у Толкиена — нет.

Мне захотелось убить Пехова, которого я и раньше–то не любил. Но было уже поздно. Пашка получил сильнейшую дозу антитолкиеновской сыворотки — прочёл русского автора, пишущего фэнтэзи на западные темы. Причём автора совершенно не задумывающегося над категориями добра и зла, а просто гонящего острый сюжет. Смертельное и неотразимое блюдо даже для очень умного мальчишки, вовремя не прочитавшего Профессора.

Я был бессилен.

Спасать Пашку было поздно. Увы. И я решил отомстить. Совершенно недостойно отомстить четырнадцатилетнему подростку.

Я сделал Пашку Зубкова главным героем этой книги.

Всю тонкость моей мести вы поймёте позже…

…Хочу предупредить сразу — эта книга — книга правоверного толкиниста (хотя и не толкинутого). Любителям «смотреть на вещи с ТОЙ стороны» и вообще выискивать сложные объяснения простым вещам она покажется унылой и скучной, как Библия — завзятому атеисту. Те, кто захочет найти тут «новый подход, «оригинальное видение» или — не дай боги! — «революционные концепции» будут жестоко разочарованы. Всё очень традиционно. Во всём. От секса до политики.

Увы.

Но хочу предупредить так же, что, в отличие от «коренного» мира моя книга по изложению вовсе не эпична. Это не большое полотно величавого старинного гобелена, прекрасного и бесценного, с которым надо обращаться бережно (усердно пашущие толкиеновскую ниву об этом забывают…). Это — картина неореалиста–романтика, где видно, как конь роняет с губ пену, а из–под ногтей руки, сжимающей меч, выступает кровь…

И конечно же, эта книга не была бы моей книгой, не стань её главным героем «наш человек там». Такой, какой он есть. Мой любимый «герой с улицы».

Книга именно моя — о Добре и Зле, о выборе и страхе, о боли и любви… Ну и немножко всё–таки — см. строчку ниже.

Месть! Смерть!! И преисподняя!!!

Итак — от начала Третьей Эпохи прошло 1408 лет.

У нас же было лето 200… года.

---

— Покупаю, — кивнул Эйнор…

…Коня купили через две лавки — вместе со всей сбруей. Фередир в это время ходил покупать продукты, потом — за конями и вещами, но вернулся быстро — запыхавшийся, тяжело нагруженный, но довольный. Он что–то жевал и, посмотрев, как Эйнор выбирает жеребца, сунул Гараву кусок чего–то липкого.

— Жуй.

Гарав — он тоже увлёкся процедурой выбора — откусил и удивлённо сказал:

— Ой. Это же козинак.

— А? — удивился Фередир. — Это глирэд, — слово было явно эльфийское. — Вкусно?

— Угу, — Гарав увлечённо жевал. Оказалось, что он дико соскучился по сладкому. — А шоколада у вас нет?

— Нет, — пожал плечами Фередир. — Ну… не слышал про такое.

— Для кого я выбираю коня?! — окликнул Эйнор. — Эй, вы, двое!..

…Серого в яблоках хорошо объезженного жеребца–трёхлетку Гарав назвал Хсан. Сокращённо от «х'санкор» — было такое животное в одной читанной когда–то Пашкой книжке. Объяснять странное название он не стал, хотя Фередир спросил изумлённо: «А что это такое?!» Слово было короткое и красивое. Чего ещё надо. Гарав был рад — так рад, что даже сам себе удивлялся. Он бормотал слова благодарности, путая русские слова и слова адунайка, потом с величайшей осторожностью оседлал приобретение. Почему–то конь обрадовал его больше, оружия, больше одежды, больше всего вообще. Под смех Фередира и улыбку Эйнора Гарав наконец обнял Хсана за шею и поцеловал прямо в нежный тёплый нос.

— Ладно, — сказал Эйнор. — Покажи, как ты умеешь увязывать своё собственное добро — и пошли–ка ужинать и устраиваться на ночлег. Мы проведём в Форносте пару дней.

— А куда пойдём? — деловито спросил Фередир.

— В «Гнездо кукушки», — сказал Эйнор.

Фередир в ответ на вопросительный взгляд Гарава пожал плечами.

Глава 13 - в которой обнаруживается кукушкино гнездо и происходят ещё некоторые события...

Внутри таверна «Гнездо кукушки», как ни смешно, оказалось больше похоже на ретро–кафе — из недешёвых. Стены, обшитые светлыми и тёмными деревянными полосками–панелями вперемешку, большой открытый очаг, высокие потолки, подпёртые деревянными арками, с которых свисали на цепях потушенные днём светильники, выложенный алыми и серыми гранитными плитками пол, квадратные столы на четыре места каждый, стулья с высокими спинками, выведенными в виде стилизованной лилии — расширенные кверху, на резных ножках… На небольшом возвышении в глубине зала сидели — правда, пока не играли, тихо разговаривали друг с другом — музыканты: арфист, флейтист и… скрипач, что ли? Четыре из каждых пяти столов были заняты, но хорошее место рыцарю и оруженосцам нашлось легко. Подошедшая девушка приняла и вскоре принесла заказ. Эйнор не собирался экономить на еде — ни для себя, ни для своих оруженосцев. Сковорода с глазуньей из дюжины яиц с ветчиной, три жареных цыплёнка, полкаравая серого хлеба, листья молодого салата, хрустящие тонкие коржики, кувшин с вином, три тонкостенных кружки… В общем, поесть было что. Даже ножи и вилки были поданы — металлические, начищенные до блеска. И три чистых полотенца — с вышивкой. Да ещё на подходе, с улицы, видно было, что заведение пользуется немалой популярностью — во дворе у коновязи стояло десятка три коней.

Мальчишки навалились на еду без церемоний. А вот Эйнор несколько мгновений молча смотрел на запад, как будто видел сквозь стену — а когда занялся обедом, то ел изящно и даже красиво. Но Гарав на это поглядел лишь мельком. Он внезапно открыл, как это здорово — есть ножом и вилкой за столом неспешно и умело приготовленую пищу. Даже лучше, чем в «…пони». Хотя Наркисс, несомненно, получил бы удар, скажи ему кто–нибудь об этом. А может — и даже наверное — перед этим удар получил бы критик. Обычный удар — кулаком.

— Тебе как — воды заказать? — Эйнор вдруг, словно угадав, о чём думает оруженосец, подмигнул Гараву. — Ты знаешь, что почтенный Наркисс с твоими фокусами чуть не умер от гнева?

— Не надо мне воды, — буркнул Гарав и налил себе вина. Оно было густое, красное, но чуть–чуть с фиолетовинкой. И холодное — жесть кружки запотела.

— Вино было сделано ближе к твоим родным местам, — Эйнор тоже пополнил свою кружку. — На восточном берегу Руна.

— Эйнор там был, — гордо заметил Фередир. Эйнор усмехнулся:

— Был. Ещё оруженосцем… Кстати, это вино тогда и сделали. Пять лет выдержки.

Гарав отпил. Осторожно. Вино было и правда холодным… и не так уж походило на прокисший компот (а именно таким был опыт общения мальчишки с вином). Оно чуть сладило, чуть горчило, чуть кислило… чуть вязало язык — и было, в общем–то, приятным. И, видимо крепким — через какую–то минуту, несмотря на то, что Гарав плотно поел, у него слегка поехало сознание. В общем–то это было не неприятно и не доставляло особых неудобств — скорей было даже забавно.

— Ты что, опьянел, что ли? — усмехнулся Эйнор. — Тогда пока хватит, ешь.

— Не, больше не хочу, — ответил Гарав. И не сразу сообразил, что ответил по–русски. Повторил то же на адунайке, а потом чувства постепенно пришли в норму. — Мы тут будем жить?

— Комната с задней стороны. Сначала вам надо будет коней устроить как следует.

— А ты в город идёшь? — вмешался Фередир. Эйнор кивнул. По столу — ловкими быстрыми движениями пальца — толкнул три зарни Фередиру, три — Гараву. — Гуляйте, только чтоб с темнотой были здесь. Да, Фередир, — по столу скользнул золотой. — Проверьте всю сбрую как следует и сумки заполните овсом.

— Конечно, — Фередир прибрал монету. Гарав катал по столу три свои, потом тоже убрал их в новенький кошелёк. Спохватился:

— Тут кошельки не крадут?

— Если в забегаловках у Южной Стены напиваться в дым не будешь — не украдут, — хмыкнул Эйнор.

Все трое замолчали и расслабились. Гарав посматривал вокруг и ощущал невероятное спокойное умиротворение. То ли из–за вина — но скорей просто потому, что в его здешней жизни наконец всё определилось и он не просто нашёл место, но и обрёл, так сказать, все внешние признаки статуса. Ну и ладно, подумал Гарав, ну и отлично. Вот так всё и будет. Стану жить, словно ничего другого не было. Да и правда же — не было…

Подошедшая девушка убрала со стола, принесла Фередиру пива и всем — ржаных сухарей с солью.

— За счёт «Гнезда кукушки», — весело сказала она. — Как проживающим здесь.

— А почему «Гнездо кукушки»? — поинтересовался Гарав. Девушка улыбнулась:

— А тут всегда как в гнезде кукушки — много народу, но никого постоянного. Разве плохое название.

— Грустное, — неожиданно для самого себя сказал Гарав. Девушка посмотрела чуть удивлённо и с интересом.

— А ты красивый, — сказала она вдруг, чуть нагибаясь к мальчишке. — Тебе говорили, что ты немного похож на эльфа?

— Говорили, — мальчишка решил не отстраняться. Смотреть на девушку вблизи было приятно, и он ощущал себя совсем взрослым и ещё — как–то бесшабашно. — Ты тоже красивая, тебе об этом говорили? — он, помедлив, выставил колено, и девушка на него уселась. Эйнор на миг поднял глаза, но ничего не сказал, а Фередир подмигивал сразу обеими. Гарав не соврал. Девчонка — чуть постаршего его самого, белокожая, зеленоглазая и светло–русая, с уже очень неплохой грудью — была симпатичной, одета аккуратно и со вкусом. Она гибким движением обхватила мальчишку за шею, чуть отстранилась и поинтересовалась:

— Ты оруженосец?

— Да–а… — Гарав подвёл руки под спину девчонки. Она засмеялась негромко, отняла одну руку от затылка мальчишки (второй — потихоньку — поглаживала ямку пониже затылка; жутко приятно это было!!!), обмакнула кончики пальцев в кружку с недопитым вином и легко провела по губам Гарава. Он облизнулся невольно и ощутил, как напряглось всё тело, каждая мышца. Сладко так напряглось — и чуть оглушающе, как вино. Во чёрт, так откровенно не вели себя девчонки даже в ег… мире Пашки. По крайней мере, на людях. Но, судя по всему, окружающим было наплевать. Да–а, кто бы мог подумать, что в мире Толкиена есть такие девушки… и ещё… хрень, неужели она — такая красивая и молодая совсем — проститутка?! И подаёт здесь… что–то не сходится… Или я ей просто так понравился? Да ну… — А… — мальчишка провёл пальцами по шее девчонки — она улыбнулась и потёрлась щекой о тыльную сторону ладони Пашки. — Ты дорого берёшь?

Тресть!

Плюх!

Простучали шаги. Хохот обрушился со всех сторон добавочным водопадом — к тому вину, которое было стремительно и метко выплеснуто в лицо мальчишки. Левая щека у него мгновенно онемела от размашистой плюхи, а правая начинала гореть сама по себе без удара.

— Чччччччто это? — Гарав потряс головой и фыркнул.

— Болван, — хмыкнул Фередир. — Твоё счастье, что никто кроме неё не слышал этих слов.

— Я слышал, — сказал Эйнор. Он поднял глаза от тарелок и смотрел на Гарава в упор. — Ты принял её за шлюху?