Олег Верещагин - Garaf

• Название: Garaf
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Фэнтези

ОТ АВТОРА

(содержит элементы ритуального проклятья святотатцам)

Итак, я не выдержал.

Сорвался.

Нарушил клятву, которую повторял… ммм… да, повторял двадцать четыре года, почти каждый раз, когда обдумывал новые и новые сюжет своих книг (которые начал писать класса со второго, беспощадно коверкая нравившиеся мне произведения!).

Страшную клятву…

Никогда не писать ничего о мире Джона Роналда Руэла Толкиена!

НИ! КОГ! ДА!

…Все знают, как твёрдо я соблюдал клятву. И в тяжкие, чёрные годы владычества графомана и плагиаторщика Перумова, чьи первые книги я сдуру купил в 95–м. И в ещё более тяжкие, хотя и не чёрные, а галлюцинаторно–розово–голубые годы тошнотного (увы — необходимого по профессии!) чтения опусов про добрых орков и пьяных эльфов (на тему: «Я там был, я всё видел, Профессор ошибался и всё было не так!»).

Я держался.

Я твёрдо не хотел осквернять страну, которая открылась однажды девятилетнему пацану на крыше сарая, где он, совершенно потрясённый, увидел перед собой мир (позже я узнал — значительно порезанный цензурой…) какого–то Толкиена, о котором я тогда ничего не знал толком, кроме того, что ТАКИХ книг я не читал ещё ни разу. Я принял Средиземье всё, целиком и мгновенно, чем поразил родителей (не нашедших в этой книге ничего интересного… впрочем, папа уже не первый год искал истину на дне стакана, а мама позже книгу всё–таки прочитала…), да и большинство друзей–приятелей (лишь позже, в подростковые годы, мне удалось совратить пару человек на те же тропы, которым и снова и снова отправлялся странствовать я (хорошо, что книги тогда издавали добротно!!!)…) Как же я жалел, что могу читать и перечитывать только ОДНУ часть…

Короче, я был верен той клятве, не желая пятнать Средиземье своими следами…

…Во всём виноват Пашка.

Я повторяю это снова — во всём виноват Пашка, и прошу зафиксировать это для будущих поколений — во всём виноват малолетний (14 лет на момент того разговора) засранец (я не откажусь от своих слов даже под пыткой) Павел Зубков.

Это поразительно начитанный и умный (даже по меркам моего детства, когда мальчишки читали в сто раз — без преувеличения — больше… да и умнее были значительно) мальчишка, которому я обязан кропотливой работой по перепечатке некоторых моих книг (и многочисленными опечатками в оных). Интересы Пашки в музыке и литературе до такой степени совпадали с моими, что я, поэкспериментировав, начал давать ему «потоком» всё, что читал и слушал сам…

…пока не споткнулся на Толкиене. Дж.Р.Р. Великом Профессоре.

А ведь я был уверен — уверен! — что книга Пашке понравится!!!

И добро бы он просто промолчал. Хотя бы из вежливости.

Белобрысый потомок русских, немцев и скандинавов (в его жилах течёт именно эта жуткая смесь), экс–беженец из Казахстана и пр. и др — короче, Павел Зубков не пожелал щадить моих чувств. Правда, конспективно — весной 2008 года, отдавая мне первый том — он сказал просто: «Фиг–ня!» — именно так, раздельно. Я так очумел, что решил, будто ослышался и через какое–то время поинтересовался, нести ли вторую книгу. В ответ на что получил недоумённый взгляд и почти ласковое, как будто обращённое к умалишённому, пояснение: «Олег Николаевич, но это же правда фигня…» Я повторил вопрос с угрозой в голосе: нести или нет?! Павел огрызнулся: «Нет!» На майке у него в тот момент был изображён наш тамбовский символ, и вообще он сам сильно напоминал собирающегося тяпнуть надоедливую руку молодого волка.

Я «отпал». Гнев бушевал в моей груди. Мне хотелось сказать то, что я никогда не говорил ни одному из своих подопечных — сакраментальное и очень обидное, но часто употребляемое многими моими коллегами: «Мал ещё рассуждать!» Но я удержался… Я ведь сам вызвал его на этот разговор.

Толкиен всё написал не так, потому что не так пишет Пехов. А как пишет Пехов — это и есть правильно. Эльфы, орки, гоблины и вообще. У Пехова — правильно, у Толкиена — нет.

Мне захотелось убить Пехова, которого я и раньше–то не любил. Но было уже поздно. Пашка получил сильнейшую дозу антитолкиеновской сыворотки — прочёл русского автора, пишущего фэнтэзи на западные темы. Причём автора совершенно не задумывающегося над категориями добра и зла, а просто гонящего острый сюжет. Смертельное и неотразимое блюдо даже для очень умного мальчишки, вовремя не прочитавшего Профессора.

Я был бессилен.

Спасать Пашку было поздно. Увы. И я решил отомстить. Совершенно недостойно отомстить четырнадцатилетнему подростку.

Я сделал Пашку Зубкова главным героем этой книги.

Всю тонкость моей мести вы поймёте позже…

…Хочу предупредить сразу — эта книга — книга правоверного толкиниста (хотя и не толкинутого). Любителям «смотреть на вещи с ТОЙ стороны» и вообще выискивать сложные объяснения простым вещам она покажется унылой и скучной, как Библия — завзятому атеисту. Те, кто захочет найти тут «новый подход, «оригинальное видение» или — не дай боги! — «революционные концепции» будут жестоко разочарованы. Всё очень традиционно. Во всём. От секса до политики.

Увы.

Но хочу предупредить так же, что, в отличие от «коренного» мира моя книга по изложению вовсе не эпична. Это не большое полотно величавого старинного гобелена, прекрасного и бесценного, с которым надо обращаться бережно (усердно пашущие толкиеновскую ниву об этом забывают…). Это — картина неореалиста–романтика, где видно, как конь роняет с губ пену, а из–под ногтей руки, сжимающей меч, выступает кровь…

И конечно же, эта книга не была бы моей книгой, не стань её главным героем «наш человек там». Такой, какой он есть. Мой любимый «герой с улицы».

Книга именно моя — о Добре и Зле, о выборе и страхе, о боли и любви… Ну и немножко всё–таки — см. строчку ниже.

Месть! Смерть!! И преисподняя!!!

Итак — от начала Третьей Эпохи прошло 1408 лет.

У нас же было лето 200… года.

---

— Доброго утра тебе, почтенный Аганна.

— А… — Аганна перевёл дыхание и церемонно склонился, сказав на адунайке: — Доброе утро тебе, рыцарь Эйнор сын Иолфа.

Юный нуменорец стоял в каком–то шаге, и Аганна поспешно — вроде бы из вежливости — отодвинулся. На самом деле ему просто было страшно. Эйнор был очень красив и, хотя и темноволос, однако не так, как привычные харадские юноши. Но вот глаза… Словно серые гвозди, входящие в плоть. Аганна почувствовал себя мотыльком — какого он видел как–то в коллекции одного морэдайн. На белом листе бумаги, булавка — насквозь, никуда не деться и ничего не скрыть.

— Я вижу, — оживлённо заговорил Аганна, — ты нашёл себе ещё одного оруженосца в придачу к пре… — он не договорил «…красному» и сказал, — …данному Фередиру? Кто этот мальчик? Он ведь не из нуменорцев?

— Я подобрал его по дороге и посвятил в оруженосцы, — ответил Эйнор сухо, но Аганне показалось, что серые гвозди слегка согрелись и помягчели. Ободрённый этим, купец продолжал:

— Воистину, ты добр, как добрые боги. И почти так же могущественен — вознести просторождённого мальчишку из дорожной грязи… Жди, он отплатит тебе благодарностью! — Аганна позволил себе подмигнуть. И, видя, что Эйнор молчит и не выказывает недовольства, вспомнил: — Как сказано в легенде о князе морэдайн, твоих беспутных братьев — князе, что ехал по грязной дороге и вдруг словно судьба толкнула его под руку, и он, сам не ведая зачем, нагнулся и подобрал с обочины камешек. Подбросил его в руке и так, забавляясь, ехал дальше. А потом хлынул дождь, омыл камень, и увидел князь, что это огромный алмаз, прекрасный, хоть и неогранёный… Главное — чтобы такой камень достался умелому гранильщику, не так ли? — и купец позволил себе подмигнуть второй раз.

— А, эта легенда о князе Тамархиле… — Фередир усмехнулся. — У нас её рассказывают иначе, почтенный Аганна. Был поединок Тамархиля и вашего вождя, имени которого история не помнит уже потому, что он был подл и ударил копьём лошадь князя. И Тамархиль рухнул в грязь. А харадримец уже целил пронзить оглушённого Тамархиля копьём. Но князь схватил подвернувшийся под руку камешек, покрытый грязью — ничего иного не попалось ему под пальцы — и кинул во врага. Хотел ли он того или случай вёл его руку — но камень попал в глаз коню харадримца, он взбесился, сбросил своего хозяина, и вождь упал и сломал себе шею. Тот камень — просто кусок гранита — Тамархиль огранил сам и вставил в свой скипетр, что и до сих пор можно видеть где–то в Умбаре — не знаю точно, где… Так что полезное это дело — внимательно смотреть под ноги; как знать, может то, что ты поднял походя, спасёт тебе жизнь?

Говоря это, Эйнор вроде бы незаметно, но неотвратимо оттеснял сереющего харадрима дальше и дальше вглубь коридора — пока тот не упёрся в стену и не икнул от неожиданности.

— А теперь слушай меня, жирный кусок навоза… — голос говорившего снова на харадримском Эйнора был похож на шипение стали по мерно вращающемуся наждачному кругу. — Я могу зарезать тебя здесь даже не кинжалом, уж точно не мечом — не хочу его пачкать. Рукой, — его ладонь уперлась в область подреберья купца, и Аганна жалобно пискнул, поняв, что похожие на стальную перчатку пальцы юноши легко войдут в плоть. — Да ещё и сделать так, что тебя найдут не раньше чем через неделю, и совсем в других краях, и все решат, что тебя ограбили орки… или ты всё–таки вздумал исполнить свою давнюю мечту, что копошится у тебя под черепом, харадрим… — нажатие стало чуть сильнее, — …но не рассчитал, и какой–то грубый северный щенок свернул твою чёрную шею. — Но отсюда я возвращаюсь домой — через пару дней. И не хочу оставлять артедайнским братьям твой труп, у них и без того полно хлопот. Если за эти пару дней я увижу тебя ближе чем в десяти шагах хоть от одного ребёнка — пусть даже от сопливого уличного мальчишки — я переборю своё нежелание. Ты понял меня? Не надо слов. Просто кивни или помотай головой.

Аганна закивал со скоростью дятла. И громко выдохнул, когда жуткая ладонь отстранилась от живота. Но в то же время в каком–то закоулке тренированного сознания не купца — шпиона отложились эти слова: «…отсюда я возвращаюсь домой — через пару дней».

Пожалуй это будет интересно знать многим.

— Амня, — сказал Аганна.

— Я понял, ты благодаришь меня за милость, — кивнул Эйнор. Купец снова затряс головой положительно. — И я благодарю тебя за приятную беседу, почтенный Аганна, — нуменорец снова легко перешёл на адунайк и, развернувшись на каблуках, зашагал прочь…

… — Эйнор!

— Эйнор!

Мальчишки — тяжело дышащие и перепачканные песком — догнали рыцаря и важно зашагали с обеих сторон. Важно, но оба стреляли весёлыми взглядами и украдкой вытряхивали из лохм всё тот же песок.

— Помойтесь, причешитесь, обуйтесь и приведите в порядок одежду, бестолочи, — сказал рыцарь. — Вон фонтан. Сейчас пойдём покупать Гараву снаряжение, оружие и коня. Вещи и Фиона с Азаром пока оставьте здесь, никто не сведёт и не утащит.

— Ого, наконец–то! — засмеялся Фередир. А Гарав крикнул:

— Ура!

— Ура! — после минутного раздумья поддержал Фередир. — А что это такое?

— Ура, — в замешательстве пожал плечами Гарав. И оба на миг притихли, а потом расхохотались, когда Эйнор крикнул, кладя им руки на плечи:

— Уррра!!!

— УРАААА!!! — заорали уже все трое, и шагавший навстречу высокий седой нуменорец в строгих одеждах и с длинным мечом на выложенном серебром поясе, посмотрев им вслед, покачал головой.

В его время молодёжь не вела себя так бесцеремонно, развязно и нелепо…

* * *

Лавка оружейника оказалась солидным двухэтажным зданием. Два окна были откинуты, как прилавки, возле них толклись самые разные люди — в основном, конечно, мужчины (и мальчишки), и что–то покупали, торговались — внутри быи видны молодые приказчики. Но Эйнор совершенно спокойно пошёл прямо к дверям — над которыми вывеска изображала меч — просто меч, но нарисованный очень искусно. Была там и надпись, не витым тенгваром, а рунами кертара. Впрочем, Гарав не умел читать ни те, ни другие. Если честно, от этого его ела досада. Стыдно и даже противно было ощущать себя неграмотным. «Надо будет букварь добыть, что ли, — подумал мальчишка. — Научусь, не развалюсь!»

— «Меч». Лучшая лавка в городе и вообще по обе стороны Мглистых гор, — сообщил Фередир. Подумал и признался: — Конечно, у эльфов и у гномов оружие лучше. Но это надо ехать сколько, а у гномов ещё и на заказ делать.

Хозяин лавки — худощавый, рослый старик с орлиным профилем, явный нуменорец

— сам вышел навстречу посетителям, а точнее — спустился откуда–то сверху. С Эйнором он поздоровался за предплечья, даже чуть приобнялся, они перебросились парой слов на синдарине.

Но Гарав уже не обращал на это внимания. Оно полностью оказалось приковано к богатству, которым был полон весь первый этаж. И вздрогнул, когда Эйнор окликнул его:

— А?!

Эйнор и хозяин лавки рассмеялись — добродушно и спокойно. Эйнор пожаловался старику:

— Вот такое сокровище.

— Йотеод или ещё дальше с востока, — сказал старик. — Там есть самые разные племена, как сейчас помню… — он говорил, словно Гарава тут не было, но это не звучало обидно. И жестом показал: вся лавка в вашем распоряжении.

— Доспехов ты, конечно, никогда не носил, — сказал Эйнор, кивнув старику. Но Гарав помотал головой:

— Носил… В смысле — примерял.

— Лучше бы не носил, — подытожил рыцарь. — Ну что ж. Давай подберём тебе что–то, в чём ты и правда будешь выглядеть моим оруженосцем, а не бродягой… Ты чего смеёшься?

— Ничего, — мальчишка быстро принял серьёзный вид. А вот интересно, что скажет Эйнор, если ему сейчас сообщить: слово телконтар, которым он презрительно обложил Гарава, через полторы тысячи лет станет тронным именем короля Соединённого Королевства, которое вберёт в себя наконец–то и Артедайн, и Кардолан, и Рудаур, и Гондор… Не поверит.

Фередир между тем уже рылся в доспехах, как щенок в кучах мясных обрезков, только что не скулил от счастья. Оружейник смотрел на происходящее чуть насмешливо и молча. Наверное, видел такое не раз.

— Послушай… — Гарав вздохнул. — Но всё это, наверное, очень дорого…

У Толкиена вопросы цены чего–то почти никогда не поднимались, разве что в рассказах о Хоббитании. Иногда создавалось такое впечатление, что всё нужное само собой падает на героев. По крайней мере так казалось Га… Пашке. А в реальности вставала перед глазами строка из учебника — что рыцарские доспехи стоили стада из 50–60 коров. Здешние монеты Гарав уже много раз видел — тут были настоящие монеты, а не рубленый металл, как на севере. Они были очень хорошей чеканки, просто филигранной. Маленькие — с ноготь пальца взрослого мужчины — золотые кастары, на одной стороне которых была шестиконечная звезда с очень острыми лучами, а на другой — надпись алфавитом Кертар: «Мэлин мириан», то есть просто «Монета золотая» на квэнья. Серебряные зарни — их считали по четыре в каждом кастаре — были размером с «земную» десятирублёвку и чеканкой в точности повторяли золотые, только с надписью: «Телпе мириан», «Монета серебряная». И медь — размером с серебряную, по двадцати пяти медных фартингов (название было в точности английское!) в серебряном зарни. Фартинги были без надписей или рисунков, но покрытые с обеих сторон сложным красивым орнаментом. Чеканили монеты одинаково во всех трёх княжествах, но больше всего — в Артедайне. В общем, Пашка уже не раз видел монеты, но так и не мог пока соотнести, сколько тут чего стоит. Поэтому и в вопросе его прозвучало искреннее беспокойство.