Виктор Корчной - Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца

• Название: Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца
• Автор: Виктор Корчной
• Жанр: Биографии и Мемуары

В книге «Антишахматы» и автобиографических «Записках злодея» выдающийся шахматист современности Виктор Корчной рассказывает о своей драматической судьбе. В центре повествования — многолетнее единоборство с Анатолием Карповым, преследования со стороны советских властей, вынужденное бегство за рубеж, борьба за справедливость в шахматном мире. Книга дополнена уникальными документами и свидетельствами.

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Отправляясь на доигрывание 28-й партии, я был уверен, что Карпов аккуратной игрой может свести ее вничью. Но на помощь неожиданно пришел... мой цейтнот! Карпов, безостановочно играя в темпе блиц, дважды упустил верную ничью.

А когда развеялся дым цейтнота, развеялись и его надежды спасти партию. 5:3!

Двадцать девятая партия. Снова мне удалось найти вариант, о котором у чемпиона — никакого представления! Больше часа он потратил на первые девять ходов, но так и не нашел путь к уравнению... При доигрывании он, опять в моем цейтноте, сбивается с правильного курса и проигрывает. 5:4!

Ох, что творилось в те дни в советском лагере! Высокие официальные лица — Ивонин (государственный шеф советских шахмат), космонавт Севастьянов (шеф, так сказать, общественный) уже давно в Багио, ждут не дождутся заключительного банкета. А банкета все нет!..

На 29-ю партию, кстати, к чемпиону подоспел и четвертый тренер — гроссмейстер Васюков. Существует ли в советском лексиконе слово «порядочность»?! Человек, который работал со мной накануне турнира претендентов на Кюрасао в 1962 году, во время межзонального турнира в Сусе в 1967-м, помогал в ходе московского матча с Карповым в 1974-м,— и этот человек оказался теперь среди тренеров Карпова!

В 31-й партии к моменту откладывания возник ладейный эндшпиль, на вид — выигрышный для меня. Велико же было наше разочарование, когда, придя домой, мы обнаружили, что в главном варианте Карпов единственными ходами добивается ничьей!

Это был трудный анализ. Предстояло отыскать продолжение, которое могло бы выпасть из поля зрения Карпова и его помощников. Позиция была сравнительно простой, и заставить Карпова работать за доской самому было задачей не из легких! Доигрывание этой партии стало головоломкой даже для видавших виды гроссмейстеров... Карпову нужно было сделать несколько точных ходов, но он — спотыкается! Просмотрев мой промежуточный ход, он потерял важную пешку и вскоре сдался. 5:5!

А. Карпов: «Потерпев поражение в 31-й партии, я расстроился не на шутку... Сами понимаете, иметь возможность получить 5:1 (в случае победы, например, в 18-й или в 20-й партии), добиться 5:2 и вот теперь «докатиться» до 5:5... Было от чего потерять голову» («В далеком Багио»).

Г. Каспаров: «Спустя годы в «Шпигеле» появилось сенсационное сообщение: оказывается, именно в день проигрыша 31-й партии Карпов заключил контракт с фирмой «Новаг» в Гонконге на рекламу шахматного компьютера. Можно только позавидовать выдержке и хладнокровию нашего чемпиона, который в самый трагический момент матча «не потерял голову». Посредником в сделке выступил деловой партнер Карпова, западногерманский тележурналист Гельмут Юнгвирт... Лишь много позднее, когда выяснилось, что Юнгвирт утаил от чемпиона около полумиллиона долларов, подробности этого контракта стали достоянием общественности. Помогли ли власти Карпову в этой сделке? Или просто закрыли на нее глаза, как, возможно, закрыли глаза и на его валютные счета в западных банках? Или же он проделал все за их спиной? Ответа на эти вопросы до сих пор нет. Несомненно одно: в дальнейшем Карпову была оказана помощь в его попытке запопучить свои «законные» деньги. И помогали ему в этом (в 1983—1984 годах) не советские официальные лица, а Кампоманес и Кинцель (тот самый Кинцель, который вместе с Кампоманесом действовал против меня в феврале 1985 года). Кампоманес выступал в роли доверенного лица Карпова и раньше, а «тройственный союз» был оформлен документально в апреле 1984 года в Лондоне. Частное расследование прошло успешно: 30 августа Юнгвирт в разговоре с Кинцелем (кстати, бывшим шефом полиции) наконец признал, что получал деньги для Карпова...

Момент, выбранный для заключения контракта, вызывает удивление. Позднее Юнгвирт заявил, что Карпов, опасаясь гонений у себя на родине в случае поражения от эмигранта Корчного, собирался бежать в США и в кассе манильского аэропорта его ждал билет авиакомпании «Пан-Ам» до Лос-Анджелеса. 30 ноября 1988 года суд в Гамбурге признал «откровения» Юнгвирта вымыслом» («Безлимитный поединок»).

Кстати: это тот самый гамбургский Юнгвирт, у которого— помните? — странным образом полностью сгорел при копировании фильм, «где очень рельефно показано необычное поведение Спасского» во время финального матча претендентов с Корчным (стр. 61).

...Что же все-таки случилось во второй половине матча? Карпов, имея колоссальный психологический, спортивный, шахматный, наконец политический перевес,— не только не сумел его использовать, но вообще растерял все по дороге. Единственная уступка, на которую согласилась советская сторона,— убрать своего психолога из пределов моей видимости,— дорого обошлась чемпиону. Карпов утратил свои лучшие качества, и прежде всего — тонкость психологической оценки позиции! Боюсь, что этот термин не всем понятен, включая даже многих гроссмейстеров. Это не реальная оценка позиции, а как бы знание того представления о позиции, которое имеет противник. Способность понять ход его мыслей — это очень много! Это значит — по меньшей мере наполовину сократить анализ возможных ответов противника, рассматривая лишь те, которые он считает наиболее опасными для вас или для себя. То есть, попросту говоря, это значит предвидеть, что будет делать противник!

Этим качеством Карпов владеет более, чем кто-либо другой,— и его-то он и утратил! Насколько мощным он выглядел в этом плане в 13-й и в первой половине 17-й партии, настолько же беспомощным — в 29-й и 31-й! Налицо была и полная потеря уверенности в себе.

Нельзя не сказать несколько теплых слов о йогах, которые всю вторую половину матча самоотверженно трудились, стараясь укрепить мое физическое состояние и боевой дух. А если передача мыслей на расстояние и впрямь существует, то здесь они оказались просто незаменимы. С их появлением Зухарь стал увядать буквально на глазах! С самого начала на йогов начались форменные гонения. Их стали изолировать, ограничивать в свободе передвижения. Странное дело! Йоги уже и с дачи-то не выходили, а советские все никак не могли успокоиться. Денно и нощно охраняемые тайной и явной полицией, Карпов и Зухарь уверяли, что их жизни угрожает опасность! Накануне 32-й партии Балашов «по поручению Карпова» выдвинул письменный ультиматум. Чемпион заявил, что не может чувствовать себя спокойно, пока «преступники-террористы» находятся в Багио, и отказывается играть очередную партию.

Эм. Штейн: «В матче возникла ситуация фарса, когда будущий победитель оказался в роли побежденного. Потрясенный спуртом Корчного, Карпов обращается в жюри матча с протестом против секты гуру — член ЦК ВЛКСМ испугался черной магии. Феноменальное «пять — пять» стало не только спортивным равновесием, но и идеологическим: оказалось, что невозвращенец, лишенный семьи и родины, зачастую окруженный целым стадом -«носорогов»,— в условиях свободы может творить невозможное («Континент" № 21, 1979).

К сожалению, я ничего не знал об ультиматуме Карпова. Читатель может догадаться, какой была бы моя реакция. Но вся полнота власти и информации находилась в тот момент у Кина... Зная всплывшие позднее факты, нетрудно прийти к выводу, что Кину была крайне невыгодна моя победа! Помните, читатель, о нашем контракте, заключенном накануне матча? Так вот, выяснилось, что Кин писал книгу, писал тайком в ходе матча, ежедневно отправляя свои телексы-главки в Лондон! Стало быть, он вообще не имел права претендовать ни на какой гонорар! Более того, став чемпионом мира, я вполне мог добиться и того, чтобы Кин не получил даже тренерского гонорара от организаторов,— должно же в конце концов быть наказуемо столь вероломное нарушение договора!

Наконец, еще один штрих: Кин писал книгу в предположении, даже в уверенности, что я проиграю матч. Одержи я победу, ему, бедняге, пришлось бы переделывать книгу! И тогда бы °на не могла появиться в лондонских магазинах на следующий день после окончания матча (как это в действительности и случилось). Пришлось бы на недельку задержать ее выход, тем самым поставив под угрозу финансовый успех!

Нет, господин Кин все отлично продумал, прежде чем избрать свою линию поведения.

Г. Каспаров: «Теперь все зависело от того, кто одержит следующую победу. Тогда-то и появились слухи о том, что советская делегация, озабоченная состоянием здоровья Карпова, предложила прекратить матч при счете 5:5, при этом Карпов, конечно, сохранял титул чемпиона. Опровержение этих слухов показалось мне тогда убедительным, но с годами возникли сомнения. Тогдашний президент ФИДЕ Макс Эйве сказал Кину, одному из секундантов Корчного, что матч при равном счете следует прекратить. Он выдавал это за свою собственную идею, хотя вполне возможно, что она была ему подсказана, как спустя семь лет другому президенту ФИДЕ — Кампоманесу, когда он прекратил наш первый матч с Карповым в сходной ситуации и под тем же предлогом» («Безлимитный поединок»)-