Степан Злобин - Пропавшие без вести

• Название: Пропавшие без вести
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: О войне

Новый роман известного советского писателя Степана Павловича Злобина «Пропавшие без вести» посвящен борьбе советских воинов, которые, после тяжелых боев в окружении, оказались в фашистской неволе.

Сам перенесший эту трагедию, талантливый писатель, привлекая огромный материал, рисует мужественный облик советских патриотов. Для героев романа не было вопроса — существование или смерть; они решили вопрос так — победа или смерть, ибо без победы над фашизмом, без свободы своей родины советский человек не мыслил и жизни.

Стойко перенося тяжелейшие условия фашистского плена, они не склонили головы, нашли силы для сопротивления врагу. Подпольная антифашистская организация захватывает моральную власть в лагере, организует уничтожение предателей, побеги военнопленных из лагеря, а затем — как к высшей форме организации — переходит к подготовке вооруженного восстания пленных. Роман «Пропавшие без вести» впервые опубликован в издательстве «Советский писатель» в 1962 году. Настоящее издание представляет новый вариант романа, переработанного в связи с полученными автором читательскими замечаниями и критическими отзывами.

---

Не видя противника и ускоряя ход, танки мчались к реке. Грянуло первое противотанковое орудие. Но танк продолжал идти. И вдруг в двухстах метрах от моста, опередив выстрел второго орудия, выскочил из окопа одинокий красноармеец и прямо в упор, в морду танка, бросил одну за другой две бутылки. Над броней взвился огненный смерч, танк повернул и с каким-то дьявольским воем ринулся прочь с шоссе, зажигая пожар в придорожном ельнике. Отчаянный одиночка-боец упал, расстрелянный автоматчиками, которые показались в кустах, но из того же окопа в них полетели подряд три гранаты. Взрывы скрыли фашистов от Балашова, и в эти мгновения второй снаряд ПТО врезался прямо под танк. С грохотом взметнулись огонь и земля, казалось — из-под самой гусеницы второго танка, но он все же мчался в атаку. Он был крупнее и стремительнее первого. За ним поднялась и смело бежала пехота врага. Огонь фашистов был густ. Их пули свистели над головой и шлепались в землю вокруг Ивана, взрывая комочки. Из-за шоссе по окопам защитников моста ударили минометы. Вокруг рвались мины…

— Огонь! — раздалась наконец-то рядом с Иваном команда.

И все загремело и зарычало в упор гитлеровцам. Подавленные внезапным отпором из винтовок и пулеметов, фашистские автоматчики отвалились от танка, бежали назад, за насыпь шоссе, падали, роняя оружие, и оставались валяться так, на виду. Еще раз ударило орудие, и танк вдруг остановился, грохнул, точно вздохнул, огненным взрывом и в густом дыму околел…

Автоматчики перебегали за подбитый танк, который теперь служил им прикрытием. Но Иван заметил, что его первый номер по ним не стреляет. Он дернул старика за рукав. Рука седого воина распрямилась, да так и осталась… Иван подполз на полметра — пуля попала первому номеру в лоб, под каску. Иван отодвинул плечом убитого, принял оружие из мертвой руки, заложил новый диск и приник к пулемету. До сих пор ему доводилось из пулемета только «отстреливать» учебные упражнения да удачно участвовать в стрелковых соревнованиях… Он навел пулемет на десяток метров ближе подбитых танков, и как только первый гитлеровец проник в эту зону, Иван срезал его верным коротким ударом.

— Вот так да Балашов! Упраж-жнение на «отлично»! — бодря себя, крикнул Иван. — Вот так да! Вот так да! — повторял он за следующими удачами.

И вдруг он заметил, что еще два танка прошли стороной и мчатся с холма к мосту, а в стороне от моста, выскочив почти к берегу, поджидая их, поднимается к атаке гитлеровская пехота. Это было не в ориентирах Ивана, но ему показалось очень с руки ударить, а соседи молчали…

Перенести огонь нет приказа. Иван оглянулся. Двое красноармейцев противотанкового расчета лежали неподвижно. Один — без каски, с покрытым кровью затылком, второй — откинувшись на бок и свесив голову в сторону, третий корчился, откатившись в сторону от второго орудия, и возле него рассыпались игральные карты. Другие бойцы из лощинки не были видны Ивану. Ему представилось, что вся рота погибла, что никто уже не может подать команду и он остался один оборонять этот мост, пока те, внизу, подготовят взрыв.

«Все равно не пущу! Не пройдут!» — яростно сказал он себе. Он заложил полный диск с черными головками, бронебойных, наблюдая и поджидая врага. Двое фашистских автоматчиков попробовали вырваться вперед, вскочили, но Иван их обоих срезал. Вслед за этим над его головой свистнули пули, зато где-то тут, рядом с ним, вдруг ожил и в поддержку ему застрочил второй пулемет…

— No pasaran! — закричал Иван, вспомнив героев Испании и уроки испанского языка в школьном кружке, еще тогда, когда шли бои на подступах к Мадриду и все московские комсомольцы чувствовали себя испанскими патриотами. Эта река перед ним стала его Мансанарес. Пока он жив, фашисты здесь по мосту не пройдут. Отсюда он защищает Москву. Фашисты, которых он здесь уложит, уже не пойдут в наступление к востоку. — No pasaran! Снова лезете, сволочи?! — И короткой очередью он сковырнул еще одного гитлеровца.

Это было началом его войны. Вот так будут падать под его пулеметом фашисты на всем его победном пути до Берлина.

— No pasaran! — кричал он, чтобы услыхали его призыв все живые защитники моста.

Немецкие автоматчики хотели прижать Ивана и поднялись целым отделением, осыпая его смертельным огнем.

— No pasaran! — И он брызнул ответной очередью.

Танки ударили выстрелами из пушек по берегу.

Разрывы шрапнели и свист раздались над головой Ивана. Фашистский танк мчался на мост, изрыгая бурю. И тут Иван услыхал внизу, под собою, как прежде спокойный, внятный голос политрука Климова:

— Готово? Огонь!

Иван успел увидать Климова возле противотанковой пушки, увидал вспышку выстрела. Но грохот взрыва вырвался из-под земли. Ивана ударило звоном в уши, он ослеп, и сознание его растворилось в бездонном багровом тумане…

Глава пятнадцатая

Балашов и Чалый готовили к ночи удар на прорыв. Но с утра начались яростные атаки на ополченскую дивизию, и с помощью массового авианалета фашистские танки прорвали с севера круговую оборону на том берегу, за рекой. И вот там случилось худшее из того, что может быть на войне, — началась паника.

«Мост!» — первое, что мелькнуло в голове Балашова, как только ему доложили о панике.

— Мост! — первое, что выкрикнул Чебрецову по телефону Чалый. — Уничтожьте мост!

А в это время командир левофлангового полка дивизии Чебрецова майор Царевич уже выслал к мосту батальон стрелков, усиленный артиллерией. Взрыв ударил из-под моста на глазах подходившего батальона.

Фашисты бесились по левобережью реки Вязьмы. Осатанелые, они, прорвав оборону ополченцев, давили, давили ее, зайдя с тыла; дорвались до асфальтовой магистрали, пересекли ее, налетели на «штаб прорыва» и расправлялись, расстреливая и бросая под гусеницы танков всех, на чьих рукавах видели нашивки политсостава. Они выжгли прилегающие деревни, истребили оставшихся жителей, перекололи штыками и перевешали вяземских беженцев, добивали раненых мстя им за многодневное сопротивление…

И все-таки круговая оборона была восстановлена — части левого фланга Чебрецова создали новый рубеж по берегу, смыкаясь с растянутым и загнутым флангом Зубова. Попытки фашистов навести переправы подавлялись пушками, пулеметами, минами…

Штаб армии продолжал держать управление. И в сохранивших боеспособность частях по-прежнему живо было стремление к координации действий. Танковые атаки повсюду пока еще были отражены.

Как только чуть стих боевой натиск, Варакина вызвали в штаб Чебрецова, вблизи которого расположился теперь и армейский КП и где сосредоточился центр управления вместе с остатками телефонной связи и связными частей.

Штаб дивизии уже два дня как покинул бывшую кухню больницы и перебрался в блиндажи, искусно устроенные в крутосклоне заросшего кустами оврага за маленькой деревенькой. Сюда-то и направлялся пешком Варакин из расположения эвакогоспиталя, который тоже готовился к выходу из окружения.

Наступивший вечер кишел движением. В лесу тут и там раздавались командные возгласы, урчали моторы машин, куда-то перевозили орудия, и под колесами их, ломаясь, хрустели толстые сучья. Поспешно двигались пехотные части.

— Подтянись! Шире шаг! — слышалась команда.

Варакин впервые был так близко от переднего края, впервые ощутил он сдержанное, несуетливое и размеренное напряжение надвигающейся грозы.

«Какая же все-таки тут огромная сила осталась!» — подумал он, пропуская бойцов по дороге.

Осторожно откинув у входа маскировочную палатку, Варакин вошел в блиндаж, где Бурнин, склонившись над картой, без слов напевал какой-то мажорный мотив, почти касаясь огня коптилки своими пышными волосами.

— Анатолька, космы спалишь! — предупредил Варакин. — Что это там у тебя такое веселое? — спросил он.

— Вот молодец, что быстро явился, Миша! — сказал Бурнин. — Видал, что творится в лесу?

— Сила идет! — сказал Варакин. — Я посмотрел и подумал: какая же прорва народу тут с нами…

— Здорово ты подумал — «прорва». Этой ночью мы совершим прорыв! — торжественно объявил Анатолий. — К ночи заварится каша…

— Так, значит, эти все части готовятся для удара? Сила, брат! Уверенно, хорошо идут! — сказал Варакин. — Ну, а я для чего тебе нужен? Каков мне приказ?

— Твоя задача — выводить весь сводный санитарный обоз. Спасать наших раненых. Ты ведь эти окрестности здорово знаешь?

— Прежде знал… Знаю все-таки… Ну и что?

— Вам откроют проходы, дадут прикрытие, и ты поведешь санобоз. Фашисты боятся лесов, оврагов, поросших кустами и мелколесьем. Значит, ты можешь двигаться всюду, кроме удобных для танков мест, можешь маскироваться в лесах… Санобоз будет укрыт в самой середке общего порядка наших частей. Но это совсем не значит, что все будет гладко, — могут быть внезапные нападения, стычки, засады. Однако лучше санчасти от них уберечься. Вот тут-то твоя задача и есть. Смотри-ка на карту. По карте ты разберешься в местности?