Степан Злобин - Пропавшие без вести

• Название: Пропавшие без вести
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: О войне

Новый роман известного советского писателя Степана Павловича Злобина «Пропавшие без вести» посвящен борьбе советских воинов, которые, после тяжелых боев в окружении, оказались в фашистской неволе.

Сам перенесший эту трагедию, талантливый писатель, привлекая огромный материал, рисует мужественный облик советских патриотов. Для героев романа не было вопроса — существование или смерть; они решили вопрос так — победа или смерть, ибо без победы над фашизмом, без свободы своей родины советский человек не мыслил и жизни.

Стойко перенося тяжелейшие условия фашистского плена, они не склонили головы, нашли силы для сопротивления врагу. Подпольная антифашистская организация захватывает моральную власть в лагере, организует уничтожение предателей, побеги военнопленных из лагеря, а затем — как к высшей форме организации — переходит к подготовке вооруженного восстания пленных. Роман «Пропавшие без вести» впервые опубликован в издательстве «Советский писатель» в 1962 году. Настоящее издание представляет новый вариант романа, переработанного в связи с полученными автором читательскими замечаниями и критическими отзывами.

---

Они перебегали, пока не было самолета, и падали, как только летел истребитель; вскакивали и снова перебегали. Бойца впереди Ивана скосила пуля. Иван растерялся, запнувшись о ноги упавшего, хотел помочь ему, но увидал, что каска того свалилась, затылок разбит и сквозь пролом в черепе выступил белый мозг…

Рота перебегала еще и еще.

До моста осталось каких-нибудь пятьсот метров, как вдруг по противоположному берегу заревела, завыла моторами и гудками машин вся пустынная равнина, уходящая к Вязьме.

С того берега, из-за моста, слышались дикие крики, бежали какие-то кучки людей, без дорог, через поле катили машины с техникой, мчались грузовики. Фашистские самолеты летали над ними, но никто не хотел маскироваться — все неслось вдоль реки…

Что, что там такое случилось?!

Из кустарников, перелесков, оврагов по той стороне реки вырывались еще и еще машины, с криками выскакивали еще и еще толпы людей. И все это с гамом и треском ломилось без дорог, без порядка по хлебному полю, по пням и кустам, напролом, в перепутанной бешеной гонке куда-то на юг. Через холмы и овраги бойцы поспешали толпами и в одиночку, падали, скошенные огнем с воздуха. Легковые машины, грузовики и автобусы с ревом летели туда же, сталкивались, горели… На широком поле в трех местах жарко пылал неубранный хлеб. Пламя бежало с ветром. «Может быть, удался внезапный прорыв и штабом подан сигнал о наступлении? — мелькнула мысль у Ивана. — Но кто же так наступает?!»

И вдруг по их, по этому берегу прямо на Ивана и на всю роту, вынудив их шарахнуться прочь, в кусты, тоже с севера вылетели трое мотоциклистов. — Что случилось? — закричали из роты. — Прорыв обороны у ополченцев! На том берегу фашистские танки! — крикнули им, и, не сбавив хода, связные промчались тоже на юг.

Иван остолбенело, непонимающими глазами смотрел в непроницаемо пыльную тучу, оставленную мотоциклистами.

— Знать, мирные люди, не любят братишки бою! — глядя на тот берег, на панику и сумбур, с насмешкой сказал угрюмый ручной пулеметчик.

— Только срам принимают, а боя нигде все равно не минуешь! — ответил второй боец, презрительно сплюнув. — И чего ведь творится? Чисто все посходили с ума! — говорили красноармейцы, глядя на тот берег.

— Ну и драпают!

— Должно, там большой прорыв! Не сдержалися ополченцы!

Зрелище паники на том берегу не умерялось, а словно бы расширялось и возрастало. Теперь именно там сосредоточились и вражеские самолеты. Туда, в гущу бегущих, откуда-то падали мины…

Один самолет круто свернул, пролетел вдоль реки и дал пулеметную очередь по этому берегу. Взмахнул руками и рухнул ничком лейтенант, командир роты. К нему подбежали политрук и Баграмов, приподняли, посмотрели и бережно положили убитого.

Рота рассыпалась, залегла под кусты.

— Товарищи командиры! Приведите роту в порядок! — громко, отчетливо и совершенно не хрипло прозвучал голос Баграмова.

Он вышел вперед. Обезображенное ожогом лицо его потемнело, кустистая бровь нависла, и вызывающе раздувались широкие ноздри; в руке появился наган.

Раздались голоса сержантов, разбиравших свои взводы.

— Рота, за мной бего-ом! — крикнул Баграмов. И они побежали к мосту во мгле еще не улегшейся после мотоциклистов пыли, сами вздымая ногами пыль…

— Рота, шаго-ом!

Возле самого моста им навстречу поднялся из укрытия лейтенант. Иван узнал его: это он же стоял и той боевою ночью тут на охране и не пустил его за реку. Сейчас Иван разглядел, что у этого лейтенанта темные, как владимирские вишни, глаза и детский вздернутый нос.

С предмостной возвышенности было видно, что на том берегу, за мостом, продолжается тот же сумбур: все катится к югу через поля, через дорогу, канавы, овраги, в клубах желтого, черного, розовато-серого дыма. Десятки фашистских штурмовиков с воздуха хлещут бегущих свинцом, а с севера и востока им в спины рушится яростный огонь минометов…

— Ложись! — раздалась команда Баграмова.

Иван упал на траву прибрежного косогора. Его слегка затошнило, будто от сильной морской качки. Холодная капля ртути, зародившись где-то в крестце, поднималась тоскливой щекоткой по его позвоночнику, проползла меж лопаток и подошла к голове; она остановилась в затылке и, как червяк орешинку, стала сверлить мозжечок… Иван слышал и чувствовал только эту тяжелую, жидкую, холодную каплю, которая лишала его способности мыслить. Да еще ощущал он какие-то равномерные и дребезжащие толчки, не понимая, что это гудит в шейной артерии его собственная кровь, напряженно бросаясь в голову по спазматически сжимающимся сосудам.

Картина растерянности и отчаяния, которая развернулась на том берегу, влекла поддаться стремлению этой людской лавины — вскочить и бежать. На юг? Не все ли равно! Вероятно, туда все течет потому, что фашистские танки прорвались с севера. Бежать туда, куда мчатся все, влекло неодолимое чувство стадности.

— Приказа взорвать мост у охраны нет, — услыхал Иван словно откуда-то издалека дошедшие до него слова лейтенанта с глазами-вишнями.

Этот голос был так же тверд, как и ночью.

— Какого приказа? Там же фашисты! — воскликнул Баграмов. — Танки ворвутся на этот берег, так всех передавят!

— А кто вы такие? Как ваше звание? Почему вы без знаков различия? — настаивал лейтенант, такой же подтянутый, дисциплинированный, уверенный, как был той ночью. — Как я могу вам поверить?!

— Ты сам смотри, что творится, — вмешался политрук Климов. — Фашистские танки там! — он сунул бинокль лейтенанту. — Значит, приказа больше оттуда тебе не ждать. Так ты головой и работай: надо тот берег отрезать от этого. Ясно?

— Ясно, — согласился лейтенант. — А хватит нас продержаться, пока подготовим взрыв?

— За подкреплением пошлем в штаб полка. Тут недалеко, — ответил Климов.

Слушая их голоса, Иван отрезвел. Паника была побеждена этими людьми, настоящими воинами. Они видели в бинокль фашистские танки, видели, что творится на том берегу, но сами не растерялись и только думают, хватит ли роты бойцов для отражения первой атаки…

Вот, значит, оно пришло и его, Ивана, время сражаться!..

— Товарищи командиры, занять оборону для отражения противника от переправы! Биться насмерть! — приказал политрук.

— Ну, печатник Ваня, повоюем, дружок! — сказал Баграмов, неожиданно тронув Ивана за плечо. — Кто знает, живы ли будем…

В голосе писателя были и теплота и грусть.

— Будем живы, товарищ писатель! — бодро откликнулся Иван, тронутый дружелюбным вниманием командира.

Командиры привычно и быстро расположили бойцов. Ивану с его первым номером досталась ложбинка, из которой была видна дорога на той стороне реки. Он подготовил коробки с дисками, чтобы ловко было заправлять их в пулемет своего напарника, того, что с тоской вспоминал о тактике Александра Невского.

В выемке чуть впереди, в кустах, замаскированные, разместились два противотанковых орудия. Артиллеристы прибыли сюда раньше и, освоясь на месте, высовывались из окопа, следили за тем берегом, пока их командир вел в бинокль наблюдение.

«Не робкого десятка ребята!» — подумал Иван. Он усмехнулся, заметив в себе возвращение способности мыслить, хотя на том берегу продолжалась все та же сумятица, та же нелепая гибель людей.

Чуть повернув голову, Иван увидал, как двое бойцов охраны моста, маскируясь в кустах, срываясь, ползут по крутому обрыву под мост. Иван покосился на них, явственно разглядел даже электрический шнур, заметил, что этот шнур зацепился бойцу за носок сапога, а ниже их он как будто впервые увидел темную воду небыстрой реки, по которой плыли желтые листья, и между желтых листьев, должно быть подбитый пулею, несся по течению грач. Он не тонул, а лежал, распластав по воде неподвижные серые крылья, вытягивал шею с взъерошенными, мокрыми перьями и, широко раскрывая клюв, непрерывно кричал… Иван точно вдруг вспомнил свою обязанность наблюдать за указанным расчету ориентиром: «Две разбитые машины и дерево». Он перевел туда взгляд. Брюхо немецкого танка лезло из-за откоса шоссе.

— В ориентире семь вражеский танк! — выкрикнул Балашов, ожидая в ответ команду «огонь» и выстрелы из ПТО.

Но ни команды, ни выстрела не было. Балашов покосился на артиллеристов. Они напряженно замерли и выжидали в полной неподвижности.

«Чего они ждут? Чего они ждут?!» — нетерпеливо подумал Иван.

Танк уже по-хозяйски нахально шел к мосту. За ним оттуда же вылез второй. Иван доложил о танках громче, повторно. А команды «огонь» все не было, и расчет ПТО молчал. Оба фашистских танка разом изрыгнули грохот и треск из своих пулеметов. Над головами роты свистнули пули.

— Не стрелять без команды. Подпускай. Бить прицельно, без промаха! — услышал Иван приказ командира взвода.

Не видя противника и ускоряя ход, танки мчались к реке. Грянуло первое противотанковое орудие. Но танк продолжал идти. И вдруг в двухстах метрах от моста, опередив выстрел второго орудия, выскочил из окопа одинокий красноармеец и прямо в упор, в морду танка, бросил одну за другой две бутылки. Над броней взвился огненный смерч, танк повернул и с каким-то дьявольским воем ринулся прочь с шоссе, зажигая пожар в придорожном ельнике. Отчаянный одиночка-боец упал, расстрелянный автоматчиками, которые показались в кустах, но из того же окопа в них полетели подряд три гранаты. Взрывы скрыли фашистов от Балашова, и в эти мгновения второй снаряд ПТО врезался прямо под танк. С грохотом взметнулись огонь и земля, казалось — из-под самой гусеницы второго танка, но он все же мчался в атаку. Он был крупнее и стремительнее первого. За ним поднялась и смело бежала пехота врага. Огонь фашистов был густ. Их пули свистели над головой и шлепались в землю вокруг Ивана, взрывая комочки. Из-за шоссе по окопам защитников моста ударили минометы. Вокруг рвались мины…