Степан Злобин - Пропавшие без вести

• Название: Пропавшие без вести
• Автор: Степан Злобин
• Жанр: О войне

Новый роман известного советского писателя Степана Павловича Злобина «Пропавшие без вести» посвящен борьбе советских воинов, которые, после тяжелых боев в окружении, оказались в фашистской неволе.

Сам перенесший эту трагедию, талантливый писатель, привлекая огромный материал, рисует мужественный облик советских патриотов. Для героев романа не было вопроса — существование или смерть; они решили вопрос так — победа или смерть, ибо без победы над фашизмом, без свободы своей родины советский человек не мыслил и жизни.

Стойко перенося тяжелейшие условия фашистского плена, они не склонили головы, нашли силы для сопротивления врагу. Подпольная антифашистская организация захватывает моральную власть в лагере, организует уничтожение предателей, побеги военнопленных из лагеря, а затем — как к высшей форме организации — переходит к подготовке вооруженного восстания пленных. Роман «Пропавшие без вести» впервые опубликован в издательстве «Советский писатель» в 1962 году. Настоящее издание представляет новый вариант романа, переработанного в связи с полученными автором читательскими замечаниями и критическими отзывами.

---

— Вот болван! Уж раньше люди не поддавались фашистам, когда Гитлер шел в наступление, а теперь он кого же заманит! — воскликнул Юрка, читая власовское воззвание.

— Конечно, расчет у него на голод. А кого возьмет на испуг. И дрянцо найдется, и дурачков попадет толика, а пожалуй, пойдут и те господа полицаи и коменданты, которые понимают, что пленные все-таки выпустят им кишки! — высказался Баграмов.

В обеденный перерыв в аптеку пришел Муравьев. Он не только успел прочесть власовскую газетку, а устроил уже на крылечке с больными ее обсуждение.

— Каково?! — возмущенно воскликнул Баграмов.

— А что же ты думал? Что в генералах нет дураков и мерзавцев? — невозмутимо сказал Муравьев. — У Гитлера в армии пленных сколько угодно: датчане, норвежцы, голландцы, поляки, и чехи, и немцы Поволжья… Австрийцы и венгры — это, по существу, тоже народы пленные… Но ведь изменники родине — это не армия, с ними много не навоюешь! Гитлер хватается за соломинку, вот в чем главное! А наше дело, конечно, принять все меры, чтобы никто не попался на его удочку.

— У нас-то мы примем меры! А в других лагерях… — по-прежнему волновался Баграмов.

— Почему ты, Баграмов, думаешь, что мы с тобой лучше?! В каждом лагере больше ли, меньше ли, а непременно есть группа надежных ребят, которые эту вербовку сорвут, — возразил Муравьев уверенно. — А главное — этим фашисты признали, что дело их плохо. В Красную Армию пленных немцев наше командование небось звать не станет! Садись-ка пиши скорей новую книжку, а я пока эту «Зарю» распишу.

За ночь свежую книжечку «Что такое власовщина» уже переписали в нескольких экземплярах, чтобы дать отпор провокации без задержки, а весь этот номер «Зари» был тоже разослан по всем баракам с примечаниями Муравьева на полях.

Несколько дней подряд после этого «чистая душа» обходил бараки рабочих команд и выздоравливающих хирургического отделения. Он сам читал вслух «Зарю» и уговаривал пленных «освободить Россию от евреев и коммунистов, чтобы устроить в ней жизнь по порядкам гитлеровской новой Европы». Впрочем, главным образом он заманивал пленных, обещая им в армии сытный паек и рассчитывая, что купит за эту цену голодных.

Действительно, Лешке Гестапу было подано четырнадцать заявлений из хирургического отделения согласных надеть немецкую солдатскую форму и взять в руки оружие. Лешка торжественно принес заявления Краузе.

— Вас, пожалуй, господин зондерфюрер, представят к награде за такую успешную агитацию! — восторженно сказал «чистой душе» Лешка Гестап. — Если бы не нога, я бы сам просился!.. — Лешка задумался. — А посмотреть, господин зондерфюрер, ведь наши добровольцы все слабые люди. Пока вы списки пошлете в Берлин, надо бы их подкормить, а то засмеют, что навербовали таких «доходяг». Они ведь и на солдат не похожи!

— Ты, Леша, предусмотри-тельный че-ло-век. Скажи доктору Вишенину, что я приказал очистить один барак. Мы в него поместим добровольцев на осо-бый паек на не-дель-ку, — согласился гестаповец.

— Совсем другой будет вид! — потирал руки Лешка. — Действительно, поживут на особом пайке, и все остальные увидят, что тут уже не разговоры, а факт — усиленное питание! Знаете, сколько посыплется заявлений!

Через час со списком в руках Лешка Гестап уже обходил бараки хирургии, вызывая для перевода в особый барак тех, кто подал в абвер заявление.

— Коржиков Сидор, номер сто пятьдесят одна тысяча триста двадцать семь! В отдельный барак русской освободительной армии! — от порога во весь голос вызвал по списку Лешка.

— Чего-о?! — удивились соседи Коржикова.

— Куда, куда тебя, Сидор?

Коржиков в суетливом смущении собирал барахлишко.

— Куда надо, туда и зовут. Дело не ваше! — строго прикрикнул Лешка.

— В армию, что ли, в какую-то? — раздались голоса в бараке.

— В «освободители русские», сволочь!

— Ах ты гад ты поганый! «Чистой душе» заявление подал! — догадался кто-то.

Вызванный «освободитель», не глядя на соседей, торопливо совал в мешок вещи.

— Копаешься со своим барахлом! — в нетерпении зыкнул Безногий. — На черта тебе эта рвань?! Все новенькое дадут. Забирай одно одеяло да блох тут вытряси!..

— Вот, товарищи, сучка какая в бараке лежала, не знали! — поднялся громкий говор. — Колодками заколотили бы, стерву!

— Ну, я пошел, а ты — ходу в двадцатый барак! — крикнул Коржикову Лешка, ловко разворачиваясь на костылях.

— Леша, постой! Погоди, я живо! — завопил в испуге «освободитель» и бросился следом, боясь остаться без полицейской охраны.

Вдогонку ему полетели штук пять колодок — обычное метательное оружие пленных.

Когда специальный барак был укомплектован всеми четырнадцатью добровольцами, Лешка принес большой портрет с надписью «Гитлер-освободитель», повесил его на видном месте и положил на стол пачку «Зари».

«Чистая душа», придя в их барак, спросил, нет ли среди добровольцев унтер-офицеров. Назвавшегося старшим сержантом Коржикова он назначил старшим барака и пообещал им всем усиленный паек.

— Вот, господин зондерфюрер, как они были свиньи, так свиньями и остались: вы о них заботитесь, а они вам даже спасибо не скажут! — обратился Лешка к гестаповцу.

Коржиков, мгновенно войдя в новую роль, вытянулся и гаркнул:

— Ахтунг!

«Освободители» стали во фронт.

— Господин зондерфюрер, мы, добровольцы русской освободительной армии, благодарим вас за ваши заботы. Хайль Гитлер! — зычно выкрикнул Коржиков и поднял фашистским приветствием руку.

— Хайль! — довольный, отозвался гестаповец. — Германское коман-дова-ние позаботится о вас. Вам все в лагере будут зави-довать!

Во время раздачи обеда Коржиков потребовал у раздатчика целый бачок баланды, как на полный барак, хотя добровольцев было всего четырнадцать.

— А где же нам взять? — спросил раздатчик. — На вас дополнительного продукта никто не давал.

К раздатчику подскочил Безногий.

— Ты что, пацан, рассуждаешь?! — накинулся он, — Господин зондерфюрер обещал на барак, господ добровольцев усилить паек — ты и давай!

— Леша, да где же мне взять? — растерялся тот.

— Отливай ото всех бараков по черпаку, — находчиво распорядился Лешка. — Господин зондерфюрер им обещал при мне!

Старшие бараков, которые все сошлись за обедом, протестующе зашумели.

— Молчать! — зыкнул Лешка. — Чего орете?! Как так — отливать не дадите?! Господа добровольцы идут с оружием защищать Германию, кровь проливать! Им господин зондерфюрер приказал увеличить паек!

Колька-«пацан» покорно стал отливать из каждого бачка по черпаку баланды в бачок «добровольцев».

«Господа добровольцы» — старшой с помощником — угрюмо и молча ждали, когда закончится эта мучительно медленная процедура. А в это время град самой отборной ругани с ненавистью сыпался на их головы.

— Леша, ты нас проводи до барака, — попросили злополучные «освободители».

— Дурак! Мне только и дела, что вас провожать! — огрызнулся Безногий. — Видишь, я за раздачей следить поставлен.

— Ну, послал бы хотя полицая! — настаивал Коржиков.

— Иди ты… Пристал! Что я, целый день с тобой нянчиться, что ли, стану! С прибавкой обед получили — и ходу отсюда! Шагом марш! — скомандовал Лешка. Он сунул Коржикову в спину костылем так, что дух у того захватило.

Вслед «освободителям» раздалось улюлюканье, крики из толпы голодных зрителей, которые, как всегда, скопились невдалеке от кухни.

В спину Коржикова и его помощника и в открытый бачок с баландой полетели камни, горсти песку, ошметок резиновой подошвы, валявшийся у дороги. Те заспешили. Пущенная с чьей-то ноги колодка все-таки угодила прямо в бачок.

— Жрите, мать вашу так! Босиком похожу, а «воинов» накормлю досыта! — выкрикнул белобрысый вихрастый паренек в матросской тельняшке под куцым лазаретным пиджачком.

«Чистая душа» точно из земли вырос.

— Was ist los?! — крикнул он. — Что тако-е у вас, гос-по-да? Вы, господин, почему разутый?

— Плохо кормите «освободителей», господин фельдфебель, — развязно и смело ответил парень в тельняшке. — Им на фронт уходить. Я им для сытости колодку свою пожертвовал.

— Вы хули-га-ан! Так посту-па-ют сви-ньи! Вы испортили людям пи-щу. Вы негодяй! С вас будут лупить вашу шку-ру…

Лешка подскочил к гестаповцу.

— Безобразие, господин фельдфебель! Прямо в пищу кинуть колодку! — сочувственно и угодливо бормотал он. — Ну как им не стыдно!

— Ты, Леша, ко мне его приведешь, — распорядился гестаповец. — Я его накажу. Где твой номер? — потребовал он у парня в тельняшке.

— Нате, смотрите, не жалко! — дерзко сказал белобрысый, видя, что все равно уж «шкуру» ему слупят…

До барака «господ добровольцев» провожала яростная толпа.