Райдо Витич - Флора и фауна

• Название: Флора и фауна
• Автор: Райдо Витич
• Жанр: Ужасы и Мистика

Любовь не знает пола и границ, и нет ни времени, ни тлена для тех, кто выбрался из плена фальшивых фраз и ложных истин. Для тех, кто вопреки всему — мечту поставил во главу и в след ей шел, летел как птица, горел и звал ее одну — любовь свою…

---

Я кушала и думала: хорошо это или плохо, выгодно мне или наоборот?

С одной стороны, правосудие здесь работает на «ура», в полиции служат ребята бравые, всегда готовые прийти на защиту гражданских прав любого человека, с другой стороны, смысл мне красным флагом размахивать, если в итоге я попаду домой, куда, ой, как не надобно. Но опять же, похитившие меня впечатления добропорядочных, законопослушных граждан не производят. С криминально-отмороженным душком ребятки, жесткие от макушки до пят, и рожи, что кирпичи, и взгляды, что обоюдоострые ножи, о манерах вообще молчу.

Ясно, что меня далеко не на Венецианский карнавал приглашают и не на знойную сиесту в объятья мачо. Интерес их приземлен и не факт, что с моим стыкуется. Ситуация мне напоминала капкан, в который я попала, убегая от вепря, и оказалась зажата мало в железные тиски обстоятельств, так еще и обложена, как зверь, со всех сторон. Куда ни глянь, печальный пейзаж.

Но печалиться отменяется — недосуг. Время есть, значит, есть возможности.

Я допила чай, переоделась в предоставленное тряпье, дорогое, но не моего фасона, поблагодарила неизвестного благодетеля за то, что хоть не юбкой одарил, а все же брюками, в которых ходить тоска, зато прыгать и бегать сподручно, и принялась изучать свой паспорт.

Теперь я Хелен Энеску. Где-то я слышала эту фамилию.

Ч-чер-рт! Бройслав Энеску — партнер Аббаса по нефтепромыслу и принца Чарльза по теннису! Случайность? Не верю.

А не пора ли мне в сторону уходить? Нур-Хайли не зуб — клык на меня имеет, если не всю акулью челюсть. К кому, кому, а к нему в руки я точно не хочу, уж лучше на Родину: в джунгли к питону, в гнездовье Селезневских пеликанов, в прайд шакалов и гиен, даже в гроб — пожалуйста. Да и Энеску, слышала, тот еще тираннозавр, шейхов и питонов перемалывает влет и косточек в воспоминаниях не оставляет. Жесткий мужчина до жестокости, а в силу немалого капитала, недосягаем для любой системы. Он сам себе система, сам себе закон. Аббас-то, по сравнению с ним, почти ангел.

Оп-са! Это я? — с долей ужаса уставилась на свою фотокарточку и заскучала о зеркале, чтоб сверить оригинал с копией. Пришлось довольствоваться солнцезащитными очками из кейса. Не ахти что разберешь, но ясно, что фото не фальшивка. Это меня разозлило, и к списку ожидающих сатисфакции добавилось пару личностей, в частности, парикмахер и тот затейник, что его надоумил мне подобную стрижку сделать и цвет волос. Они стали моего естественного русого цвета и едва доставали до груди. Вместо красивых локонов теперь были чуть вьющиеся пряди и челка до бровей, как у Мирей Матье. Но той она шла, потому что скрывала беззащитность взгляда и истинную суть ранимого характера, а мне нет, потому что открывала тоже самое, выставляя на всеобщее обозрение то, что я усиленно прятала.

Убила бы цирюльника! И все его начальство, и эту теплую компашку.

Но слабо — пять амбалов выстроились у выхода, поглядывая на меня с плотоядным ожиданием.

Ладно, пока побег отменяется.

В состоянии всеобщей «любви» ко всему живому меня препроводили в салон самолета, зажав охраной со всех сторон, как королевскую особу или звезду. Гордости я не испытывала, а вот злость — неимоверную.

Глава 18

Я плюхнулась в кресло, пройдя не столько по салону, сколько по всем встреченным конечностям, попинав как бы нечаянно по ногам мальчиков из охраны. Щелкнула пальцами, призывая симпатичную девушку с натянутой на губы улыбкой:

— Виски с содовой, конфеты с ликером.

— Извините, мэм…

— Мэм пошутила, Стесси, иди к себе, — сказал Гарик, усаживаясь напротив меня.

— Тогда семечки! — рявкнула я в спину удаляющейся мамзель.

— Обойдешься, — бросил мужчина. Я мило улыбнулась ему, предупредив взглядом — полет будет долгим, тебе вечностью покажется, ш-шакал!

— Я проголодалась, к тому же страдаю клаустрофобией и аэрофобией. Плюс у меня токсикоз на все встречные предметы и лица. Если мне сейчас же не принесут выпивку и много, много легкой закуски, вас ждет долгий и незабываемый полет!

— Подождешь до взлета.

— И когда он намечается?

— Не твое дело.

Понятно: кого-то ждем.

Я попыталась разглядеть пассажиров за занавеской — этот салон небольшой и явно для охраны — мальчики уже устроили свои тела в соседних креслах. Значит следующий салон хозяйский, для VIP-персон.

Так и есть — занавесочка, колыхнувшись, приоткрыла моему взору уютную обстановку, малиновую шелкографию обивки и элегантный носок мужской туфли у столика красного дерева. Где-то я эти ботинки видела. Ах, Ванечка!

— Тебе принесут все необходимое, если ты перестанешь дурить, — сказал Гарик.

— И тогда вы пойдете к своему дружку? Несколько часов будете пить, курить и трахать Стесси?

Мужчина повернулся к занавеске, желая понять, что я решила и что могла увидеть. Потом посмотрел на меня и сухо бросил, поднимаясь:

— Если будешь дергаться, трахать будут тебя.

— Обещаете? — игриво выгнула бровь, внутренне сгорая от желания поточить ноготки о его физиономию.

Гарик скривился, словно сырую креветку съел, и пошел за занавеску.

А я притихла ровно на пять минут, чтоб в покое рассмотреть, что за персону нон грата ждут мои похитители. И как только дождалась, поняла: сейчас скончаюсь от нервной горячки. Мои зубы скрипнули, руки сжались в кулаки — в салон вошли лордесса Перетрухина с лорденком Сергеевым. Бис!

— Мы в каком аэропорту? — спросила у двухметрового мальчика с хвостиком, заподозрив в себе нешуточную мозговую болезнь.

— В международном, — заверил.

— Очень смешно. У вас неслабый умственный потенциал. Наверное, два Гарвардских коридора за спиной.

— Тебе какая разница? Сиди и не крутись.

— Не могу, — и поманила его пальчиком, заставляя приблизиться. — У меня аэрофобия, клаустрофобия и… — заманчиво облизнулась, с томной поволокой во взгляде глядя ему в глаза. — Нимфомания.

Малыш моргнул.

— Договоримся? — подмигнула ему, провела пальчиками по груди, норовя залезть под рубашку. — Мне не нужен порт прибытия, но на душе спокойней будет, если буду знать порт отбытия.

— Бромма, частный сектор, — прошептал обескуражено, мысленно уже прикидывая, куда бы меня увести с глаз остальных.

Стокгольм, значит. Вот бы я оплошала, рванув в полицию в твердой уверенности, что мы в Англии.

— Спасибо, котик. Помурчим на досуге, — пообещала. — А пока ты не мог бы принести мне что-нибудь выпить и перекусить. Твой шеф такой строгий, а я, честное слово, очень боюсь летать. Может, ко мне сядешь? Выпьем, поболтаем. Путь-то неблизкий.

— Четыре часа… Меня Борис зовут.

— Да что ты? Мое любимое имя.

Хотя плевать мне на него, как и на тебя!

Мужчина глянул в сторону занавески и решился:

— Сейчас я, — встал.

Иди, милок, иди.

Тот скрылся, а я пересела к его соседу, мужчине постарше и посерьезнее. Орешек крепок, но расколоть его поможет опыт, а что ж еще?

— Здравствуй, Сережа, — прильнула к его плечу. — Зазнался совсем, не узнаешь.

— Меня Богомир зовут, и русский язык я не понимаю, — по-английски заявил тот хмуро и попытался стряхнуть меня с плеча.

— Так и я русский не понимаю, да и зачем нам языки, ведь давно уже все слажено, правда, милый? — томно улыбнулась ему, поглаживая отворот пиджака.

Тут некстати Гарика черти принесли. За ним маячила смущенная физиономия мальчика, что обещал обеспечить меня съестным и информацией. Судя по виду обоих, состоялся неприятный разговор, что мог вылиться в неприятности для меня, но мне было на то ровно. Я сильнее притиснулась к мужчине и изобразила бурную радость от общения с ним.

Я понимала, что веду себя глупо, но взять себя в руки не могла, потому что находилась на той стадии женской неврастении, когда тихий океан примерно по лодыжку, а любой людоед — мальчик для битья. "Паниковского несло" — вот и меня тоже.

В состоянии полнейшего озверения эмоции зашкаливало. Я не разделяла на правых и виноватых, не видела своих и чужих, и на себя мне было все равно — главное выплеснуть накопившееся и как можно больнее ударить любого подвернувшегося под руку. Не потому, что я имела к нему личную неприязнь, ее заработать труда не составит, а потому, что мои подпорченные бригадой по ритуальным услугам нервы сдали, и терять было нечего и приобретать, кроме неприятностей тоже.

Гарик уставился на меня, потом на Богомира и шагнул к креслу:

— Вставай, пошли.

О, уважаю, этот мужчина не шакал — с умом дружит. Понял, что я затеяла соблазнить его ребят, сообразил.

— А что такое? — изобразила дурочку.

Гарик схватил меня за руку и, рывком вытащив из кресла, толкнул на выход.

— Прости, котик, рандеву пока отменяется, — послала воздушный поцелуй Борису, проплывая мимо под руку с его боссом. — Не скучай, я буду помнить тебя.