Дмитрий Быков - О зверьках и зверюшах

• Название: О зверьках и зверюшах
• Автор: Дмитрий Быков
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2007
• ISBN: ISBN: 5-7435-0266-9

Дорогой маленький/немаленький друг! Эта веселая/грустная и необычная, хотя с виду и не скажешь, книга написана московскими писателями Дмитрием Быковым и Ириной Лукьяновой. Они лучше всех изучили описанный в этой книге мир забавных существ, живущих/сводящих концы с концами рядом с нами, и решили поделиться своими знаниями с читателями.

---

На грязной опушке, среди мусора и отбросов, дрались выброшенные зверки. Они пихали друг друга длинными острыми носами и голенастыми задними лапами, выкрикивая при этом такие слова и в таких сочетаниях, от которых не то что пушистая зверюша, но и самый зверьковствующий зверек сделались бы малиновыми. «Господи, только бы не заметили!» — взмолился про себя зверек и загадал, что если он, пролетая над свалкой истории, успеет сосчитать до пятнадцати (столько лет ему должно было исполниться осенью), то его так и не заметят, но не дошел он и до десяти, как две зверки, отвратительно хихикая, принялись задирать головы и показывать на него пальцами.

— Вон мешок полетел! — кричала одна, попутно уточняя, чего именно мешок.

— Давай к нам сюда! Давно свежатинки не жрали!

— Ишь разжирел! А где он шары-то взял?

— А это он надул… — и зверки загнули такую гадость, что зверек зажмурился от стыда. Если бы он мог зажмурить уши, он немедленно сделал бы это, но шевелить ушами умел лишь в очень небольших пределах, а зажать их не мог, ибо жизнью все еще дорожил.

Пролетев над зловонной свалкой истории, зверек заметно снизился: вечерело, холодало, и гелий в шарах остывал с каждой минутой. Теперь гроздь с несчастным воздухоплавателем снижалась очень быстро. Наконец толстая еловая ветка проколола два самых нижних шара, Антошка вошел в пике и скоро с отчаянным писком приземлился посреди небольшой поляны, на которой в сгущающихся сумерках поначалу не мог разглядеть ничего. Потом глаза его привыкли в темноте, и в лиловом еловом полумраке зверек различил прямо перед собой короткого, толстого и жесткошерстного зверца примерно своих лет.

— Ну? — спросил его зверец. — И чё?

— Я, понимаете… — залепетал Антошка, ужасно стыдясь своего все еще пискливого голоса и жалкого самооправдания. — Я, видите, решил немного полетать… да… и вот прилетел.

— И чё? — снова спросил зверец. У всякого зверца перед тем, как он переходит к решительным действиям, — будь то ужин или просто легкое избиение слабейшего, — есть обычай поговорить, потянуть время, чтобы жертва от страха достаточно размягчилась и не представляла трудностей при последующем пищеварении. Но словарный запас зверцов ограничен, и потому они редко выходят за пределы магической фразы «И чё?»

— Ничё, — сказал зверек еще тише. — Летел и вот прилетел. Я пойду теперь, да?

И он повернулся было, лихорадочно пытаясь при этом вспомнить, в какую сторону надо идти (снизу-то все выглядит совсем не так, как сверху), но его остановил резкий окрик:

— Стоять!

Может быть, припустись зверек со всех лап, это его и спасло бы, хотя в темном зверцовом лесу, да еще ночью, наверняка нашлась бы на его бедную душу какая-нибудь другая нечисть. Но бегать Антошка считал все-таки ниже своего достоинства. Он покорно остановился и уставился в землю.

На крик товарища постепенно стали сползаться другие зверцы, для которых не было большего наслаждения, чем групповое глумление.

— Это чё? — спросил один из них у того, первого, который обнаружил нашего героя.

— Прилетел вот, — кивнул первый зверец на Антошку.

— На крыльях, чё ли? — сострил второй зверец, и прочие захохотали. У зверцов простой, здоровый юмор, столь присущий гармоничным, цельным натурам. Веселее всего им становится, если кто пукнет. С особенной радостью они принялись наступать толстыми, когтистыми задними лапами на уцелевшие антошкины шарики. Шарики жалобно лопались. Зверцы оглушительно хохотали.

«Так вот и меня», — подумал Антошка.

— Он чё, не видел, че ли, куда летит, или чё? — спросил третий зверец.

— Да чё они видят-то, у них вся рожа мехом заросла, — сказал четвертый. Снова грянул отвратительный, визгливый хохот с шакальими обертонами. Шерсть у зверцов, как уже было сказано, короткая и жесткая, и потому они ненавидят все пушистое.

— И чё с ним делать?

— Отпустите, говорит. Не буду, говорит, — соврал первый зверец, хотя Антошка не говорил ничего подобного.

Последовавший взрыв хохота был громче, дольше и омерзительнее двух предыдущих.

— Конечно, не будет, — стонал, катаясь по земле, самый молодой зверец — из тех, что еще не участвуют в жестоких развлечениях старших, но охотно подзуживают их и измываются над жертвой громче прочих. — Конечно, не будет! Он теперь вообще ничего не будет! Шашлык из него будет! Во дурак, а?

— Сам ты дурак, — громко и решительно пискнул Антошка, и среди общего хохота тот из зверцов, что выполз на поляну вторым, вдруг быстро подкатился к нему и бросил через толстое зверцовое бедро.

— Рот закрой, — сказал он с типичным для зверцов стремительным переходом от добродушного якобы веселья к суровой крутизне. — Развякался. Не у себя дома.

Это зверек понимал очень хорошо. Родной зверьковый городок представлялся отсюда недосягаемо милым местом. Он попытался встать, но сильно получил под дых и рухнул снова.

— Чё делать-то с ним? — спросил первый зверец. Зверцы вообще не очень изобретательны по части развлечений, не то судьба их жертв была бы поистине ужасна. К счастью, им приходит в голову только самый простой вариант — поколотить, припахать или сожрать. Случаются и изощренные, продвинутые зверцы, но таких, на Антошкино счастье, поблизости не было. Этих боятся даже родственники.

— Чё делать, чё делать… В яму его, нехай сети плетет, — сплюнул сквозь зубы третий зверец. — Будет плохо плести — сожрем на хрен.

— Может, выкуп попросим? — предложил самый маленький зверец, наслушавшийся зверцовых преданий о похищениях, выкупах и кровавых шантажах.

— Какой с них выкуп, — еще раз сплюнул третий зверец. — Выкуп можно с этих брать… с дур ушастых. Молока там или творогу… А за этого кой хрен дадут? В яму, нехай вкалывает.

Зверька еще попинали для разнообразия, чтобы он понимал свое новое место в этой жизни, и спихнули в глубокую сырую яму, вырытую среди леса. Туда же ему кинули фляжку с тухлой водой и полкочана гнилой капусты, украденной, видимо, с огородика какой-нибудь зверюши — сами зверцы ничего растить не умеют.

Разумеется, будь на месте зверька даже самая маленькая зверюша, она не дала бы проделать с собой ничего подобного. Зверюши, если их кто ударит, тут же отважно кидаются защищаться, хотя бы против них и дрались десять безжалостных противников: зверюшам кажется, что в их лице оскорблена сама вера в Бога, заповедавшего никогда не драться без крайней необходимости и не нападать первыми. А за своего Бога зверюша, как известно, вломит так, что мало не покажется. В том-то все и дело, что зверюшам есть во что верить, а потому силы их в трудный момент удесятеряются. Для зверьков же все истины относительны, поэтому им по большей части остается либо терпеть, либо скрежетать зубами и выкрикивать угрозы. Антошка, конечно, ужасно ругался, но писклявая эта ругань была так забавна, что только потешала зверцов.

— Ну погодите, сволочи! — пискнул Антошка со дна ямы, вытирая кровавые сопли. Ответом ему был хриплый гогот, и зверцы расползлись по норам.

Антошке никогда еще не приходилось ночевать в сыром лесу под открытым небом, тем более на исходе лета, тем более в яме. Но сильнее холода его мучила беспомощность, злость, горькая обида — и, как ни странно, раскаяние. Он вспомнил, как в прошлом году в их городок пришла с корзиночкой учительных брошюр небольшая аккуратная зверюша и стала раздавать прохожим душеспасительные книжки с картинками. Сначала некоторые зверьки их брали, хотя и скептически фыркая:

— Ну, и что мне пользы от этой писанины?

— Вы только почитайте! — горячо говорила зверюша, для убедительности даже вставая на цыпочки. Она вся раскраснелась и размахивала лапками. — Это очень, очень полезная книга! Тут про то, как надо заботиться о своей душе… и вообще! Но не подумайте, здесь и масса полезных советов: например, как заварить целебную траву… и как поставить примочку… и что следует делать, чтобы вас не искушали дурные сны…

Но тут налетела буйная ватага молодых зверьков, в числе которых был и Антошка: они закружились вокруг зверюши в неприличном хороводе, вырвали у нее из лап корзиночку с душеполезными брошюрами, выпотрошили ее, вывалив прямо в дорожную пыль тонкие книжки с яркими картинками, показали зверюше длинный нос и унеслись с топотом и гиканьем. Один Антошка несколько раз оглянулся и с довольно-таки неприятным чувством увидел, как сразу побледневшая и притихшая зверюша некоторое время стояла, зажмурившись, изо всех сил сдерживая слезы, а потом, произнеся тихое «Эхе-хе», стала собирать свои книжки. Некоторые из них порвались, и зверюша их гладила, словно прося прощения за то, что не сумела защитить. Конечно, при желании она могла бы вступить с молодыми зверьками в драку и даже, чего не бывает, довольно сильно отмутузить хотя бы одного из них, но, видимо, это была невоинственная зверюша. Главное же — ей, по-видимому, было жалко глупых молодых зверьков, которые не ведают, что творят, не каждый день едят досыта и вдобавок одеты Бог знает во что. Зверюши вообще отличаются врожденной способностью жалеть тех, кто их обидел, — так высоко в своем духовном развитии не забирается даже самый благочестивый зверек.