Виктор Федоров - Меч и щит

• Название: Меч и щит
• Автор: Виктор Федоров
• Издательство: Лениздат, «Ленинград»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-289-02397-6

Лишившийся звания принца, но не лишившийся принципов, Главк отправляется на поиски отчего наследства — легендарного клинка Крома. Добыв в бою магический меч, он встречает единокровных братьев, о существовании которых не подозревал, и узнает, что у них гораздо более высокое Предназначение, чем править захолустным северным королевством.

В поисках этого Предназначения новоявленные братья отправляются в путь по таинственному миру Межморья. Прежде чем они встанут на Истинный Путь, им предстоит беспощадная борьба с фанатичными приверженцами Великого Безымянного…

---

Мы с Мечиславом уставились на него во все глаза, подозревая, что он бредит. Но прежде чем кто-нибудь из нас успел спросить, о каком таком пророчестве идет речь, Оранжевый Балахон шагнул вперед и сказал:

— Считаю нужным представиться. Меня зовут Фланнери. А вас?

— Главк, сын Глейва, — назвался я.

— А я — Мечислав Мечич. — Этот мой брат по привычке произнес имя отца на вендийский лад.

— Прекрасно, именно так я и думал. Рад, что не ошибся. Но, впрочем, Фюрбранда трудно с кем-нибудь спутать. Да и Жбика[31] тоже, если уж на то пошло…

Я покосился на Мечислава. Такую кличку я слышал впервые, но, видимо, она была не обидная, так как он лишь широко улыбнулся и спросил:

— Ну а ты какое прозвище заработал своими подвигами? Может, Бесобой, а?

Фланнери улыбнулся, словно понял это вендийское слово и оценил шутку Мечислава, и ответил:

— Нет. Я пустяками не занимаюсь. С бесами может справиться любой маг средней руки. Мне, как и матери нашего отца, подавай нарушителей Закона позначительнее. Например, эти покойные колдуны, если им не мешать, могли в будущем натворить немало бед, не последней из которых было бы отравление юных душ идиотскими бреднями. Что, кстати, еще может случиться. Ведь неизвестно, какое наследство оставили эти негодяи. Надо разыскать их логово. — И он посмотрел на нас, словно ожидая, что мы тут же предложим свои услуги и будем рыскать по ночному лесу в поисках убежища покойных нейромантов.

— Это очень интересно, — произнес Мечислав, — но у меня в драчке горло пересохло.

— Ты же сам слышал, что один из них пивоваром был, — пожал плечами Фланнери. — Так что в их логове найдется чем промочить глотку, из чего бы ни состояла эта шизахнара, на которой он варил пиво…

— Разумно, — согласился я. — Но остается сущий пустяк: как мы найдем их логово? По запаху пива?!

— Вообще-то, можно и так, — улыбнулся Фланнери, — но думаю, что в данном случае этого не понадобится. Ведь у меня теперь есть вот что.

И он жестом фокусника извлек из сумы медную лампу. Повертев светильник в руках, Фланнери взял его за ручку и надавил большим пальцем на один из клиновидных узоров, выгравированных по всей его поверхности. Из носика тотчас потянулась знакомая клинообразная струйка голубого огня. Фланнери коснулся пальцем другого значка из клиньев и поводил лампой кругом, шепча что-то под нос. И с поляны потянулась в глубину леса цепь светящихся гнилушек, словно выстроившиеся вдоль тропы слуги с фонарями.

— Вот, — указал широким жестом Фланнери, — прямой путь к их берлоге. Или по крайней мере тот путь, каким они пришли сюда.

На это у нас с Мечиславом не нашлось чего возразить, и мы неохотно оседлали коней и собрали свои вещички. После чего неспешно двинулись по тропе светящихся гнилушек, вежливо пропустив Фланнери вперед, сам ведь сказал, мало ли какое наследство оставили неудачливые нейроманты.

Глава 14

Прямым наш путь оставался недолго, стадий пять-шесть, а потом светящиеся гнилушки стали рисовать по лесу самые причудливые узоры, и мы проплутали не меньше двух часов, прежде чем вышли к невзрачной избушке. Ее окружал такой бурелом, что нам пришлось оставить коней, привязав к елке, — иначе бы мы не добрались до двери.

— Вот гады, — ругался Мечислав. — И по лесу шляются не как все люди, и живут в халупе, куда не зайдешь, ног не поломав, если ты не скоморох. Хотел бы я знать, зачем им это понадобилось.

— Ты это о чем, об их пути или о жилище? — решил уточнить я.

— И о том, и о другом!

— Я думаю, они петляли по лесу в поисках подопытных, — высказал предположение Фланнери. — А когда почуяли вас своей магией, то двинулись прямо к той поляне. Что же касается жилья… по-моему, и так ясно, что им чужие глаза были не нужны. Магия — еще не гарантия личной безопасности. — Говорил он, похоже, основываясь на личном опыте.

Мы добрались наконец до обросшей мхом избушки, и на сей раз вперед вышел Мечислав и наградил пинком покосившуюся дубовую дверь. Та улетела как перышко — явно не была защищена хитроумными чарами. Очевидно, колдуны при жизни вторжения в свое жилище посторонних явно не опасались.

Нагнувшись под низкой притолкой, Мечислав вошел в избу, а следом за ним и мы с Фланнери. Подслеповатые оконца почти не впускали в избу свет, и в ней бы господствовал сумрак, если бы не четыре квадрата, усыпанных какими-то светящимися точками. Фланнери огляделся и направил посох на сложенный на земляном полу посередине избы очаг. Там тотчас, вспыхнул огонь и озарил комнату, загроможденную всяким хламом непонятного назначения. Те четыре светящихся квадрата являлись стеклянными стенками ящиков с металлическим каркасом, стоявших по углам избы на невысоких столах. Возле каждого из них находился умягченный подушкой табурет, — видимо, колдуны подолгу сидели перед этими ящиками. Зачем? Я задал этот вопрос вслух, и хотя он был чисто риторическим, Фланнери ответил:

— Очевидно, они таким способом вводили себя в транс, пытаясь совершить Великий Пробой. — Он открыл заднюю стенку ящика и заглянул внутрь. — Здесь сплошь нервные волокна. Вот, значит, куда шли вымотанные ими нервы.

— Спасибо за разъяснение, — иронически поблагодарил я. — Вот теперь мне все понятно.

Но тут нашу ученую беседу прерван радостный вопль Мечислава:

— Нашел!!! — Наверно, так кричал Ликофрон, когда открыл закон утери веса в воде и, выскочив из ванной, понесся по улицам Камира в чем мать родила, естественно. А Мечислав с этим криком выскочил из клети, нежно прижимая к груди средних размеров бочонок.

— Пиво! — объявил он. — Попробуем, что у них получилось на этой самой шизахнаре!

— Сначала надо найти саму шизахнару, — возразил Фланнери. И пояснил в ответ на наши недоуменные взгляды: — Чтобы и самим сварить не хуже, если понадобится. Давайте я буду искать там. — Он показал на левую половину избы. — А вы — там. — И показал на правую.

Мы с Мечиславом тяжело вздохнули и приступили к поискам неведомо на что похожей шизахнары.

Среди загромождавшего избу хлама попадалась много чего странного и непонятного, но все это, как сразу определял Фланнери, не было искомой шизахнарой. И откуда у него такая уверенность, с раздражением подумал я, когда он отверг очередной поднесенный мной предмет. Как будто он знает, как должна выглядеть эта проклятая шизахнара!

Наконец я заглянул в клеть, откуда Мечислав вынес бочонок. Там были полки, заставленные всякими сосудами, коробочками и прочей колдовской параферналией. Везде красовались ярлычки с указаниями, где что лежит. Я бегло прочел надписи на коробочках: «Глаз медянки», «Зуб собачий», «Хвост ужа», «Шерсть кожана» и тому подобное и вдруг словно споткнулся, увидев на шкатулке квадратик с изящными левкийскими буквами: «SXIZAXNAPA». Примерно минуту я стоял, тупо уставясь на ярлычок, а потом разразился гневной речью, пустив в ход все известные мне ругательства.

Когда подбежали Мечислав и Фланнери с оружием в руках, решив, видно, что я наткнулся на что-то опасное, я показал на шкатулку, кляня на чем свет мерзких колдунов. Особенно возмущал меня Псар Зитомагир.

— Ведь он же левкиец! — ругался я. — Как же стерпел, когда честную левкийскую схизахнару превратили в какую-то непонятную шизахнару? Ладно б северянин, или вюрстенец, или этот, с Буяна. Но левкиец!

— А что, собственно, представляет собой эта схизахнара? — недоуменно наморщил лоб Мечислав. — Я что-то не помню такого левкийского слова…

— Потому что его не существует, — ответил ему Фланнери, осторожно беря шкатулку и откидывая резную крышку. И добавил, глядя на белый порошок, испускавший отчетливый аромат корицы: — И даже существуй это слово, то все равно здесь оно едва ли было бы уместным. Это же явно шизманна.

— Какая такая схизманна? — нахмурился я, раздраженный упорным и непонятным коверканьем левкийского слова. — Чья это мать и почему она расколотая? — И в ответ на недоуменный взгляд Мечислава пояснил: — Схизин — по левкийски значит раскалывать, расщеплять, а манна — это мать.

— А что такое ахнара? — полюбопытствовал он. — Такого слова я тоже не припомню.

«Ну еще бы, — подумал я, — разве ж ты мог его услышать в твоей вендийской глуши?»

— Ахнарин — значит кроить, — растолковал я. — А анхара — это такая штука, по которой делают выкройку, не знаю даже, как еще ее назвать, в языке антов такого слова нет, да и в ромейском, по-моему, тоже…

— Ну почему же, — возразил Фланнери. — Есть, и не одно, правда к выкройке они отношения не имеют, но суть этого… — он ткнул пальцем в сторону белого порошка, — отражают точно. Думаю, тебе известны такие романские слова, как Matrix и pattern. — И, предотвращая мой раздраженный вопрос, растолковал: — Во многих странах застывший сок растения, из которого добыли этот порошок, считается источником всего сущего. Это, разумеется, чушь, но в нее многие верят. Вот почему эта толченая приправа называется Расколотой Маткой, или по-левкийски схизманной, а уж шизахнарой ее назвали явно по невежеству.