Магда Сабо - Старомодная история

• Название: Старомодная история
• Автор: Магда Сабо
• Издательство: Издательство «Прогресс»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.

Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.

---

На похоронах присутствуют дебреценские родственники, друзья, знакомые; народу собирается неожиданно много; в похоронной процессии принимают участие представители дебреценских газет, кружка Чоконаи: они провожают в последний путь поэта Кальмана Яблонцаи. Ветер развевает длинную черную ленту на шляпе Белушки Майтени; Пирошка одной рукой ведет племянника, другой опирается на Иренке, приехавшую из Надьварада по случаю похорон. Белушка плачет; он, правда, не понимает, что случилось, но видит, как плачут две его тетки, когда гроб с телом Юниора опускают в склеп, к Богохульнику и Сениору. «Я абсолютно ничего не чувствовала тогда, — рассказывала мне матушка, — для меня он был чужой, совершенно чужой, мне никакого дела не было ни до его смерти, ни до его похорон. Как, впрочем, и до мамы, которая не приехала на похороны». Неприятной сенсацией для Рикклей и Яблонцаи стало присутствие на кладбище десятого, незаконного ребенка Юниора: девочка, чуть постарше маленького Белы, стояла поодаль, возле своей матери, прячущей лицо под густой вуалью, и, видимо, не понимая, что здесь происходит, все время кричала: «Папочка, вставай!»; все, кто смотрел на нее, легко узнавали в испуганном, заплаканном детском личике черты Юниора. «Бабушка делала вид, будто ей все равно, — рассказывала тетя Пирошка. — Но этот день и для нее был нелегок, один раз мне показалось даже, что она теряет сознание. Мелинда плакала ужасно; ты знаешь, она всегда любила отца и помогала ему, как могла. Бела Майтени подошел к ней, поддержать, сказать что-то в утешение, и она уткнулась ему в плечо и заплакала еще горше. Матушка же твоя смотрела на небо, на венки и, конечно, на Йожефа: Йожеф тоже был там, он всегда появлялся, когда у нас что-то случалось. Белла Барток плакала, Ленке же — нет. День был прекрасный, теплый, стояла середина сентября, Иренке на следующий день отвезли назад, в школу, а я вскоре начала работать в детском саду».

Матушка не возражала, чтобы Пирошка заняла место, которое нашел ей этот милый, услужливый Элек Сабо, тот самый, с которым они познакомились в павильоне Добош. Обратиться к нему за помощью пришло в голову Ольге, и это была очень удачная мысль: Элек Сабо, ей-богу, один стоит всех друзей, бывающих у Ольги, да и у них с Белой тоже; правда, другом его, пожалуй, пока трудно назвать: этот маленький, тоненький, юркий мужчина всегда готов оказать любезность, с ним приятно быть в театре, на лесной прогулке, он с сочувствием выслушает и похоронит в себе любую тайну, он остроумен и забавен, с ним всегда весело — но никто еще не слышал, чтобы он рассказывал что-нибудь о себе, и никто не знает, что он думает, что скрывает за своей словоохотливостью.

Семейный клан Сабо был предметом разговоров и искреннего восхищения в доме купецкой дочери; Ленке Яблонцаи часто слышала о бесчисленных Сабо, ревностных последователях Жана Кальвина, которым в той же степени свойственны были строгие нравственные нормы и трудолюбие, как и тяга к искусствам и науке. Лайош Варади-Сабо, торговец-патриций, в оценке Марии Риккль был более знатен, чем какой-нибудь принц королевской крови, и по крайней мере столь же щедр: на средства Варади-Сабо и его свойственника Чанака создан был Мемориальный парк, благодаря которому песчаный пустырь между Большой церковью и Дебреценской коллегией стал настоящим райским садом; пожертвования его помогли в свое время построить театр и музыкальную школу, где училась Ленке Яблонцаи; ему же вместе с Чанаком после создания в городе паровой мельницы пришла в голову мысль основать реальное училище, что явилось еще более достойным похвалы начинанием, ведь, закрывая по вечерам лавку и возвращаясь домой, они охотнее всего занимались искусством: декламировали стихи, рисовали, устраивали домашние концерты. Младшая из дочерей Сабо, Мари, мать этого самого Элека, так любила музыку, что Лайош Варади-Сабо приобрел для нее лучший рояль Будапешта и прислал его в Кёрёштарчу, куда привез ее муж, Янош Адяи-Сабо, чтобы шестнадцатилетняя жена священника могла выражать в музыке свою тоску по родине, Хайдушагу. Элек Сабо в 1905 году был зачислен в штат администрации комитата Хайду в качестве временного служащего-практиканта без жалованья, а в год, когда родился Белушка Майтени, он — уже помощник секретаря, и никто не сомневается, что его ожидает большое будущее не только ввиду его исключительных способностей, но и потому, что в обоих комитатах у него видимо-невидимо родственников, к семье имеют отношение практически все, кто обладает хоть каким-то весом в местных кругах: и Дабаши-Халасы, и Деттреи-Сакалы, и Шимонфи, и Веспреми, и Касанитцки, и Порубски, и Овари, и Яко, — все они, словно сговорившись, выбирают себе невест среди Сабо; то же самое можно сказать и о Ташнади-Кардошах, через которых Элек Сабо попал в родство даже с будущим бургомистром, Магошем. Пирошка Яблонцаи действительно сразу получила место, едва лишь высказала такое пожелание; протекция Элека Сабо — верная удача: если он чего-то по-настоящему добивается, перед ним просто невозможно устоять, он очарует, привлечет на свою сторону любого: и мужчину, и женщину, хоть на вид далеко не богатырь. Он узкоплеч, на полголовы ниже Ленке, в черных его волосах серебрится проседь, хотя ему всего тридцать три года; сложением он напоминает гимназиста: строен, подвижен, слишком худ, его даже в солдаты не взяли. На званых вечерах он — душа общества, обаятельный собеседник, балагур, в восторге от него и хозяйка дома, так как он обожает детей — в сказочном, под стать «Тысяче и одной ночи», волшебном мире кёрёштарчайского прихода росло четырнадцать братьев и сестер Сабо, они разговаривали меж собой на собственном, придуманном языке и наслаждались обществом друг друга в атмосфере безоблачного счастья. Сияние Кёрёштарчи достигает ныне и Дебрецена, Элек Сабо — лучший друг маленького Белы Майтени, он учит его чудесным играм, принесенным с берегов Кёрёша; Белушка, увидев его в дверях, визжит от радости.

Пирошка устроена — теперь, пожалуй, и ей, Ленке, можно было бы снова вернуться в школу, учительницей; ей с маленьким Белой полагается содержание — она, вероятно, могла бы стать самостоятельной, впервые в жизни полностью, реально ни от кого не зависеть. Что ж, пора развестись с Белой? По всей видимости, и Йожеф все еще не смирился окончательно с утратой, Йожеф ведь до сих пор не женат — может быть, он ждет решающего шага от нее? Ленке Яблонцаи, встав на колени рядом с сыном, смотрит на него: это детское личико — ее, только ее, это лицо Яблонцаи, а не Белы Майтени, мальчик тих, ласков, всегда будто чуть-чуть испуган, к нему и чужие тянутся, вон Элек Сабо — как он его полюбил; может быть, полюбит его и тот, другой. Матушка снова в мечтах; Белла не раз ее просит: не надо этого делать, брак — священен, его нельзя разрушать; матушка трясет головой и поминает венгерские законы, встревоженная Белла — церковь. Ленке Яблонцаи почти каждую неделю заходит к Штилльмунгус, о своих планах она не говорит, разговор идет в основном о прошлом, а если все-таки касается настоящего, то, в полном соответствии с истиной, в адрес Белы Майтени звучат только самые лучшие слова. Но монахиня видит бывшую свою воспитанницу насквозь: она ведь еще помнит ее беззаботно-счастливой, да и розовые тона, в которых Ленке изображает свой семейный очаг, выглядели бы в глазах начальницы куда более достоверными, если бы эта великолепно одетая молодая женщина, по туалетам которой можно безошибочно определить, что носят нынче состоятельные люди в Вене и Париже, рассказывала бы не в столь правильно сконструированных предложениях, как она довольна своей жизнью и как добры к ней родные ее мужа. Вот Белла, которая по-прежнему одевается строго и просто: юбка, блузка и никаких излишеств, — та забывает все свое красноречив и лишь лепечет, заикается и не может удержать счастливых слез, когда речь заходит о ее женихе. Белла любит Антала Тичи, и он отвечает ей взаимностью; когда Белла говорит о свадьбе, намеченной на сентябрь будущего года, лицо ее загорается — еще бы: вместе с мужем, недавно овдовевшим, она сразу получит и ребенка, ей не надо даже ждать божьей милости; и подумать только: ее будущий сын — тоже Белушка, как сын Ленке, и примерно того же возраста, что и маленький Майтени. Матушка снова, как столько раз в своей жизни, остается одна со своими проблемами; а спустя некоторое время ей уже совесть не позволяет обрушить на беззаветно счастливую Беллу свои несчастья. Мать Беллы — ревностная католичка, она такая же противница развода, как Штилльмунгус; с купецкой дочерью Ленке никогда не была в столь доверительных отношениях, чтобы излить ей свое горе, объяснить, как она заблуждалась, считая симпатию и доброжелательство достаточно прочной основой для совместной жизни; Пирошка только-только вышла из детского возраста; Мелинду нельзя брать в расчет, Ольга, умная и милая Ольга, сделает все, чтобы Ленке не оставила ее обожаемого братца, Йозефа Хейнрих с полным правом будет упрекать ее в неблагодарности; а Йожеф — он, как всегда, молчит. Ленке Яблонцаи ходит по улицам Дебрецена, люди оборачиваются ей вслед, поражаясь ее красоте, люди и понятия не имеют, как ей плохо, как ее тянет убежать куда-нибудь, куда глаза глядят, как угнетают ее заботы.