Василий Фролов - Жизнь в авиации

• Название: Жизнь в авиации
• Автор: Василий Фролов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Как это понять? Как понять официальное заявление: летчики федеральных войск не бомбили Грозный, а на другой день радио передает, что наши летчики бомбили точечные цели, но не жилые кварталы города. Но ведь зенитные установки, или бронетехника дудаевцев располагались в жилых кварталах, рядом с детскими садами, школами. Вот этого понять невозможно.

Итак, опять, летим на Будапешт. На каждом самолете подвешены не четыре бомбы по 100 килограммов, а по две бомбы по 250 килограммов. Подлетаем к центру города, и оттуда начинают бить зенитки и "эрликоны". Естественно, строй самолетов в какой-то момент размыкается, а тут команда ведущего: Бомбы!

Бомбим. А вот куда бомбы упали, неизвестно. Может быть, на жилые кварталы. Причем тут мирные жители? Ни при чем. В 1988 году пришлось побывать в Будапеште и увидеть своими глазами прекраснейшие дворцы на берегах Дуная. Признаюсь, прослезился, вспомнив 1944 год. Был потрясен, когда при входе на мост через Дунай в центре города, который пришлось бомбить, я увидел разложенные прямо на цементе два ордена Красного Знамени, несколько орденов Красной Звезды, много медалей и различных советских военных знаков отличия. Как было неприятно смотреть на это. Подумал: какое идиотство. До чего дошли!

12 мая 1945 года. Аэродром Гетцендорф в Австрии. Меня вызвали на КП полка. Там вместе с командиром полка подполковником Заблудовским находился заместитель командира дивизии полковник Самохин.

Доложил, что прибыл для получения боевого задания. Но тут же подумал: а почему боевого задания? Ведь война-то закончилась.

Но была поставлена действительно боевая задача: двумя самолетами произвести полет с полной бомбовой загрузкой на разведку вдоль Дуная в направлении города Линц. Если баржи и речные суда идут на запад, то их бомбить, а если на восток, то не трогать. Полет будет проходить без прикрытия истребителей.

Взлетели. Солнечный день. Как говорят летчики: миллион на милион. Летим над Дунаем на высоте, примерно 900 метров. Вдруг с железнодорожной станции потекли в направлении моего самолета струи "эрликоновых" трассирующих снарядов. Не успел опомниться, как в правой плоскости появились три отверстия. 20 мм снаряды прошили насквозь консоль крыла. Вот тебе бабушка и Юрьев день. Закончилась война... Я бросил машину влево. Мой ведомый Сева Леонов вправо. Даю команду : "Атакуем зенитку".

Ввожу самолет в пикирование и выпускаю сразу все четыре реактивных снаряда. Леонов вслед за мной делает то же самое. Вывел из пикирования самолет и вижу справа по Дунаю плывут на запад до десяти транспортных средств. С одного из катеров заговорила зенитка. Я резко ввел самолет в пикирование и серией сбросил сразу все четыре бомбы. Стрелок мне кричит: Командир, попал. Катер тонет.

Одновременно по радио слышу в наушниках голос Леонова: - Командир, бросай атаку. Полетели домой. Война закончилась.

Прилетели на аэродром. Доложил о выполнении задания. Заместитель командира авиадивизии недовольно спросил: - Зачем вам нужно было лезть в пекло, когда уже закончилась война. Я ему ответил, что еще не вышла военная злость. Поэтому не мог удержаться, чтобы не поштурмовать умирающего, но огрызающегося врага. Это был мой последний боевой вылет.

Труженики неба

После войны я продолжал летать. В 1955 году окончил Военно-воздушную академию в Монино, позже Военную академию Советской Армии. С летной работой пришлось расстаться. Работал в Мексике, Корее, Кубе, Чили, Болгарии.

1986 год. В теплый июньский день в кабинет представителя Аэрофлота в солнечной Монголии вошел начальник туристического управления страны Бояртохтох. С ним - три гражданина ФРГ. Они летели на самолете Аэрофлота из Франкфурта-на-Майне через Москву в Улан-Батор. После прилета пассажиры не обнаружили свои чемоданы в аэропорту. Надо полагать, что они остались или в Москве, или во Франкфурте. Задача представителя любой авиакомпании, в том числе и Аэрофлота, оказать содействие в розыске багажа. Что и было незамедлительно сделано. Очередным рейсом он прибыл в полной сохранности.

Во время разговора один из пассажиров, примерно моего возраста, внимательно рассматривал макет самолета Ил-2, который был смонтирован на пепельнице. Поинтересовался: летал ли я на таком самолете? Если летал, то где и когда? В общих словах рассказал свою фронтовую одиссею и в свою очередь спросил немца, почему его интересует этот тип самолета? Он ответил, что летал на самолетах-истребителях "Фокке-Вульф-190". Стал рассказывать об участии в боевых действиях на советско-германском фронте. Естественно, я попросил уточнить, где именно. На что немец ответил: в 1942-1943 годах воевал на Кубани и в Крыму.

Так через 40 лет встретились два бывших противника, правда, далеко от тех мест, где пришлось сражаться. Как читатель уже знает, это было в те дни, когда шли ожесточенные воздушные сражения. Немец напомнил также о боях под Аджимушкаем, Феодосией, Севастополем. Рассказал, как сбивал наших "горбатых".

Я вспомнил тот вылет и рассказал своему собеседнику, как мы сбрасывали боеприпасы и продовольствие на парашютах эльтигенскому десанту...

Сбросив парашюты, мы легли на обратный курс. Мой самолет действительно внезапно был атакован с задней полусферы снизу. Со второй очереди был поврежден мотор, который стал работать с сильными перебоями. Перетянув Керченский пролив, я посадил самолет на полевом аэродроме истребителей. В результате беседы я понял, что, видимо, мой собеседник действительно повредил мой самолет в те далекие годы.

В разговоре выяснилось, что немецким летчикам после выполнения боевого задания тоже, как и нам, давали по 100 граммов. Думаю, дай угощу своего бывшего цротивника. Но буквально на днях вышло постановление ЦК КПСС о борьбе с пьянством и алкоголизмом. А... будь что будет. Я всем наполнил рюмки: - Были врагами. Сейчас давайте сделаем все, чтобы больше не воевать.

Гости поддержали этот тост и выпили до дна.

На следующий день, получив багаж, они поездом уехали в Пекин. Через некоторое время пришел ко мне корреспондент газеты "Комсомольская правда". Узнав, что один из немецких пассажиров сбил меня в Крыму, стал просить его адрес, чтобы написать статью о необычной встрече двух бывших противников. В связи с тем, что немцы уехали в Китай, разыскать их не удалось и, естественно, статья в "Комсомольской правде" не появилась.

Парад Победы

Во время войны, находясь в Гетцендорфе, мы ожидали перелета на новое место в Румынию на аэродром Бузэу. В один прекрасный солнечный день меня вызвали в штаб полка. Прибыл. Там уже были майор Сивков и лейтенант Троицкий. Командир полка подполковник А.Ю. Заблудовский зачитал приказ, который гласил, что 24 июня 1945 года в городе Москве состоится Парад Победы. На парад поедут в составе сводного полка от 3-го Украинского фронта Сивков, Фролов и Троицкий. Выезд через два дня. Я обрадовался возможности побывать в Москве, и, конечно, тому, что мне оказано такое доверие.

Для сводного полка 3-го Украинского фронта был выделен санитарный поезд со всем обслуживающим персоналом. 12 мая выехали в Москву. На третий или четвертый день движения к нам в вагон зашел майор, командир батальона аэродромного обслуживания, фамилию которого забыл. Он был назначен старшим по обслуживанию полка на весь срок командировки. В вагоне ехал капитан Долгарев - летчик истребитель. Увидев майора, Долгарев набросился на него с бранью и угрозами: - Смерть директору Алибунарской академии.

А дело было в следующем. В конце войны взялись за наведение дисциплины в войсках. Так вот командующий 17-й воздушной армией генерал-полковник авиации В.А. Судец организовал своего рода исправительную колонию. Это было в Югославии в населенном пункте Алибунар. Туда направлялись наиболее нерадивые военнослужащие на два-три месяца на исправление. Эту "академию" прошел и Долгарев. Он припомнил майору все его проделки, которые тот, по словам Долгарева, вытворял по отношению к "слушателям академии". Мы их разняли и поехали дальше.

Прибыли в Москву. Полк разместили в Болшево. По прибытии буквально на следующий день нас построили на стадионе и поставили задачу в течение времени, оставшегося до Парада Победы, отработать строевую подготовку индивидуально, в составе сводного батальона, а затем в составе сводного полка. Предстояла нелегкая задача, особенно для нас, летчиков. Было легче держаться в строю в полете. А вот на земле - намного труднее.

Время предпарадной подготовки закончилось и мы выехали в Москву.

В парадном расчете сводного батальона мое место было правофланговым в предпоследней шеренге. Этим я был обязан своему среднему росту. Тем не менее свою ответственность чувствовал. Я должен был строго смотреть в затылок впереди идущему товарищу и, главное, соблюдать дистанцию от впереди идущего. По мне же должны были равняться все остальные 19 участников нашей шеренги.

Когда стали подходить к Мавзолею, услышали счет: "Раз, два, три!" Эта роль была поручена двум первым шеренгам. Это означало: руки по швам, движение ритмичное, выше ногу... Только бы не сбиться с ноги, ритма строя. И тут у меня молниеносно возникла мысль посмотреть на трибуну Мавзолея и увидеть Сталина. В нарушение указаний на мгновение взгляд перенес вправо вверх, и вдруг мне показалось, что на меня смотрит Иосиф Виссарионович. Я испугался его взгляда и вновь уткнулся глазами в затылок впереди идущего.