Андрей Юдин - Чиж. Рожден, чтобы играть

• Название: Чиж. Рожден, чтобы играть
• Автор: Андрей Юдин
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061824-8, 978-5-9725-1627-8

Пальцы Чижа посинели дочерна, с трудом разгибаются, стерты до мозолей. Самое время отдышаться в гримерке, снять насквозь пропотевшую футболку. В это время самые преданные поклонники скандируют под окнами или возле служебного входа: "Чиж!.. Серега, выходи!"…

Вот уже несколько лет группа "Чиж & Со." практически не показывается на центральных телеканалах, радиостанциях и раскрученных рок-фестивалях, не снимает клипов, не записывает новых альбомов и не готовит новых концертных программ. Как же группа умудряется оставаться на плаву? И почему она не только не растеряла своих поклонников, но даже приобрела множество новых? Почему она так беззастенчиво попирает законы шоу-бизнеса?

Читайте!

---

Но в конце июня 1990-го в Харьков пришло сообщение: Ганя поднял непосильный груз (он работал докером в порту), надорвался и умер. В августе в Одессе прошла акция "40 дней".[65] Помянуть первого президента рок-клуба собралось больше тридцати рок-групп со всей страны. По приглашению "Кошкина дома" туда приехали "Разные люди".

После концертов «котята» пригласили харьковчан на дачу в курортное местечко Каролина-Бугаз. Здесь рокеров ждали море, шашлыки и трехлитровые банки с дешевым местным вином.

— В тот момент, — вспоминает Наветный, — мы возродили в нашем кругу пение песен друг другу. Это не были студенческие посиделки у костра. Скорее, это напоминало состязание, ристалище. Гитара кочует по кругу: "Ага, теперь наш ответ Харькову…". Те, кто знает слова — подпевают, остальные ложечкой подстукивают. Серый тогда пел «Ассоль». Это была самая главная песня для меня в тот период. Я ходил и пел ее сам про себя, сам для себя. Все просили обязательно ее исполнить. Это песня, от которой плакал Игорь Березовец. А уж он человек, слез которого не видел никто и никогда…

Березовец был директором "Кошк Ин Дом" и студенческим другом Наветного. Они вместе бегали на лыжах в спортивной секции, где тренером был Березовец-старший, часто мотались по спортивным сборам и соревнованиям. В начале 1990-го Наветный, игравший тогда в группе «НАТЕ» (ее отцом был Слава Задерий, бывший участник "Алисы"), всерьез увлекся сольным проектом и уехал к своим друзьям в Иваново, чтобы записать на их студии свой первый альбом. Березовец, который в то время занялся коммерцией, был единственным человеком, кто начал ему помогать. Вплоть до того, что финансировал приезды в Иваново сессионных музыкантов. В конце концов он стал директором группы Наветного — "Стиль и стюарты копленды", которая была ориентирована на создание качественной поп-музыки.

— Мы пытались выскочить на поверхность, — говорит Наветный. — Игорь бросил весь свой бизнес и решил реально заняться продюсированием музыки. Как все новички, он учился с нуля — он ничего не умел, никаких связей в шоу-бизнесе у него не было.

Когда Наветный параллельно стал играть в "Кошкином доме", он уговорил Березовца взять под свою опеку еще и эту группу. Поначалу тот просто путешествовал с «котятами» по фестивалям, изучая рок-н-ролльное закулисье. Потом он согласился взять на себя роль администратора. Никогда не жалевший ни горла, ни кулаков, он придавал коллективу энергию и силу. Его встреча с Чижом под Одессой стала судьбоносной — парень из Харькова, по словам очевидцев, «вставил» Березовца капитально.[66]

— В нашей среде Чиж был очень популярен — среди музыкантов рок-н-ролльной тусовки «незвездного» уровня, второго плана, — говорит Макс Ланде, экс-гитарист "Кошкина дома". — Было понятно, что рано или поздно Серёга будет востребован широкой аудиторией. Непонятно было только, почему этого не происходит. Впрочем, понятно: жизнь в Харькове не предполагала выхода на широкую аудиторию. Продюсерская жилка Игоря не давала ему покоя, и он на практике стал устранять эту несправедливость.

Но Чиж, по его словам, тогда не обращал внимания на директоров. С детства тяготевший к барабанщикам, он общался в основном с Наветным. Тем более, что тот оказался таким же безумным коллекционером-филофонистом. Еще больше их сблизили совместные концерты в Харькове, после которых музыканты «КД» остались на неделю погостить у Чижа.

— Жили они небогато, — вспоминает Наветный. — Время было финансово стремное, неблагополучное. На столе — макароны, магазинный холодец. Но я не помню особых проблем со стороны Ольги на этот счет — ну вот, мол, остались люди, самим тут жрать нечего!.. Серега на эту тему тоже не «парился». Он не думал о деньгах никогда. Когда они появлялись — покупал пластинки, бобины, что-то еще, т. е. тратил их на музыку. И я не был свидетелем, чтобы Ольга сильно возражала.

(В другой раз деликатные питерцы привезли с собой целую сумку консервов, и Ольга Чигракова кормила их рыбным супом).

На вечерних посиделках Андрей Селюнин спел под гитару свою «Идиллию», которую Чиж потом не раз просил повторить. Этот монолог Рокера, обращенный к своей Подруге, был очень уместен в стенах "Тихого уголка":

… И бережно ставя в угол гитару,
Ты скажешь: "Во всем виновата она!..".
Меня от всей души рассмешит
До слез твой по-детски наивный укол.
Я знаю, что ты и сама влюблена,
Не меньше меня в рок-н-ролл.

Летом 1990-го на Грушинском фестивале кто-то из бардов спародировал известную песню Виктора Цоя, где заменил всего одно слово: "Пельмень! Требуют наши глаза-а-а!". Черный юмор заключался в том, что в городах и весях было уже нечем «отоваривать» продуктовые талоны, и в СССР начинался настоящий голод. Осенью на Украине ввели купоны. Без них нельзя было купить даже пачку соли. К зарплате, пенсии, любой официальной выплате прилагался (ровно на ту же сумму) разграфленный лист с купонами разного достоинства — от 1 до 100. В магазине, оплачивая покупку, нужно было вырезать с этого листа и отдать кассиру купоны на такую же сумму. Все срочно скупили ножницы. Они вечно терялись, их воровали.

Ольга Чигракова в то время работала оператором телекса и получала купоны вместе с зарплатой. Но в магазинах требовали предъявить еще и прописку, которой у нее по-прежнему не было.

— Пришла за продуктами, а ничего купить не могу. Вернулась домой и разрыдалась. Говорю, а как же мы будем жить?.. И этим же вечером Сережка написал песню.

В парке Ленинского Комсомола
Изнасиловали девочку двенадцати лет.
Её не смог опознать никто —
Так она была изуродована.
На спине остались вмятины от ржавой цепи,
Что валялись метрах в пяти.
Милиция приехала через четыре года,
И списала дело на "металлистов".
Совок. Бардак.
Талон. Ништяк.
Бутылка водяры.
Нары.

"Письмо Егору Летову" было написано мгновенно, на эмоции. Но Чиж долго не решался исполнить его на публике. Он опасался, что прямое обращение к вождю сибирских панков ("Пока. Пиши. Не молчи. Чиж") тусовка может расценить как намек якобы на дружескую близость.

"Письмо", соглашается Чиж, следует считать его по-настоящему последней политической песней: "На концертах ей никто не подпевал. Страшная".

ЛЕТО 1990: "ДОРОГУША"

"Наверное, я стану крутым — вот смеху!
Мне предложили записать пластинку"

(Чиж, "Дорогуша").

"У нас группа замышлялась именно как компания разных людей. Не так, как в АЛИСЕ или КИНО, где всегда виден лидер. Вот когда Саша тяжело болел… в газетах даже писали: "Чиж, конечно, хорошо поет, но над ним всегда нависает тень Чернецкого". Сейчас картина другая: выходит Сашка на сцену, а из зала кричат: "Серега, «Чай» давай!"

(Из журнального интервью Павла Михайленко).

25 мая 1990-го в Харьковском институте ортопедии и травматологии Чернецкому провели эндопротезирование (замену сустава) на правой ноге. Но операция была сделана так безграмотно, что привела к загноению костного канала. Следующие восемь месяцев Саша был прикован к постели. Поставить его на ноги не сумела даже знаменитая народная целительница.

Надежда забрезжила, когда по местному телеканалу показали интервью с врачом-ортопедом, который проходил стажировку в Германии и был заметно впечатлен прогрессом тамошней медицины. Отчаявшись вылечить Сашку в СССР, парни отправили письмо в немецкую клинику.

В связи с болезнью Чернецкого наступили, вспоминает Чиж, "совсем тоскливые времена". Группа нигде не выступала. Соответственно, не было и гонораров. Первые полгода Чиграковы протянули на те 600 рублей, которые привезли из Дзержинска. Когда заначка была истрачена, покупка новых брюк или ботинок стала серьезной проблемой.

— У него были одни голубые джинсы, — говорит Ольга. — Они рвались и лезли после каждого концерта, я без конца их штопала, ставила заплатки.

Если Чиж отправлялся на фестивали, жена собирала ему в дорогу, как селянину на ярмарку, нехитрую снедь: яйца, хлеб, огурцы. Наличными выдавалось максимум 10 рублей.

Чтобы накормить семью, Чижу пришлось вспомнить о ремесле лабуха. В составе команды Лёни Лифшица он стал работать на «этнических» свадьбах: украинских, еврейских, цыганских, армянских, где играл на всем, на чем придется — на клавишных, на гитаре, на барабанах. В ту пору в моде была группа «Любэ», и Чиж, копируя Расторгуева, отчаянно кричал в микрофон: "Атас!.. Атас!". (Этот шлягер, кстати, можно было расценить как злобную антисоветчину. Строчка "Хлеба нет, а полно гуталина" была, по сути, картинкой из жизни конца 80-х, а "глумится горбатый главарь" многие понимали как намек на Горбачева).

"А хорошо я себя чувствую на свадьбе до полуночи где-то, а потом как-то не в кайф становится, устаешь, — рассказывал Чиж. — И думаешь: "Скорее бы все закончилось". Она заканчивается, домой приходишь и с отчаяния пишешь песню какую-нибудь. Я так написал «Ша-ла-ла». «Поход» я написал перед свадьбой, мне не хотелось ужасно идти".