Фабио Фарих - Над снегами

• Название: Над снегами
• Автор: Фабио Фарих
• Издательство: Молодая гвардия, ОГИЗ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1932

В конце 1929 года на Чукотке пропали без вести американские летчики Эйельсон и Борланд, и американское правительство обратилось к правительству СССР с просьбой организовать их поиски. Выполнение этого задания было поручено летчику Слепневу и бортмеханику Фариху. Весной 1930 года им удалось обследовать предполагаемое место гибели самолета, найти его обломки и тела пилотов. По просьбе американцев Слепнев и Фарих привезли останки погибших летчиков на Аляску. В настоящем издании, авторами которого стали полярные летчики Фабио Фарих и Игорь Даксергоф, рассказывается не только о судьбе американских летчиков, но и о буднях всей полярной авиации, о героическом труде летчиков, ежедневно вступающих в схватку со стихией.

---

Как умирающий с голода видит перед собой всевозможные блюда, так и я невольно представляв себе жарко натопленные комнаты и пылающие печи. Это было последнее, о чем я думал. Потом наступило забытье…

Я не знаю, сколько времени оно продолжалось. Очнулся я все от того же лютого холода… Казалось, что мороз буквально проникает до костей и мозг уже начиняет застывать… Открыв глаза, я увидел, что Дубравин также не спит. Он сидел, скорчившись у примуса, и кипятил чай…

МЫ ПРИГЛАШЕНЫ В АМЕРИКУ

Слепнев прилетел около двенадцати часов. Часа за два до него к нам пришли с берега ночевавшие у Брюханова Снешко, Якобсон, Эрдин и трое чукчей. Не теряя времени, мы стали быстро ликвидировать лагерь и готовить машину к отлету. Запустив мотор, мы отправились в палатку, чтобы окончательно собрать свои веши и в последний раз немного обогреться.

Едва кончив переодевание, мы услышали над головами звук приближающегося самолета. Выскочив из палатки мы увидели, что это был возвращающийся из Аляски «Ферчайлъд» Рида. Сделав над нами два круга, он, выключив мотор, пошел на посадку. Мы ясно видели, что самолет шел против ветра, но поперек застругов… Это было равносильно катастрофе, но как могли мы дать знать что-либо пилоту, когда через несколько секунд его лыжи коснутся земли?! Нам оставалось только смотреть и ждать. Мы видели, как, коснувшись снега и ударившись о заструг, машина взмыла кверху и ее левая лыжа встала совершенно вертикально. В следующее мгновенье, грузно плюхнувшись вниз, самолет снес все шасси, лыжей разбил окно пилотской кабины и, круто развернувшись, застыл почти вертикально, подняв кверху свой хвост.

Мы бросились к месту аварии, но, еще не добежав до самолета, видели, как из пилотской кабины выскочил окутанный дымом целый и невредимый Рид. У бежавшего рядом со мной Дубравина в руках был фотографический аппарат. Конечно это был бы очень интересный снимок, но он, очевидно, так же как и я, вспомнил наш прилет на Северный мыс и вместо фотографирования демонстративно сунул аппарат подмышку.

Рид взглянул на него, и по его глазам было видно, что он понял.

Его посадка произошла случайно. Он шел к Северному мысу, но, увидев дым нашей злополучной печки, принял его за сигнал.

Мы все понимали, что должен был чувствовать пилот, но он даже не взглянул на свою разбитую машину.

Сделав шаг вперед, он. приложив руку к своему шлему и передавая какую-то бумагу Слепневу, сказал спокойным голосом:

— Я рад, командор, что опустился здесь, а не на Северном. По поручению своего правительства, я имею удовольствие сообщить, что наша страна надеется увидеть вас и вашего механика сопровождающими тела погибших Борланда и Эйельсона…

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА СЕВЕРНЫЙ

Лыжи нашего самолета довольно основательно примерзли к земле. Только дав полный газ и раскачивая машину с крыла на крыло, мы смогли стронуться с места и по заранее очищенной дорожке произвести взлет. В нашей кабине, кроме Борланда н Эйельсона, сидел, прижавшись к стенке, Дубравин. Рид шел пассажиром на маленьком биплане Гильома.

Набрав высоту в тысячу метров, мы взяли курс на берег и, дойдя до его кромки, по береговой линии пошли к Северному мысу. Скоро показались суда. Мы видели сверху, что на мачтах «Ставрополя» и «Нанука» были приспущены флаги.

Широкий круг над местом стоянки судов.

Гильом отошел в сторону, уступая нам и погибшим товарищам право первой посадки. Слепнев снял газ…

Ни Земле нас ожидала команда «Ставрополя» и американцы. Выкинув траурный флаг, мы стали рядом со своей второй, уже успевшей вернуться из рейса, машиной.

Выключив контакт, вылезаем со своих мест к подошедшим американцам и говорим:

— Эйельсон и Борланд в кабине… Кто-то уже подвез нарты….

Наш самолет молчаливой толпой окружали все живущие на Северном мысе. Распахнув дверцу, мы бережно вынесли сначала Эйельсона, затем Борланда.

Положив тела на нарты, их в торжественном молчании покрыли флагами. Громким, как-то странно зазвучавшим голосом Слепнев скомандовал:

— Смирно!

Все застыли, отдавая последнюю честь погибшим пилотам. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, потом тот же голос:

— Шагом марш!

Нарты стронулись с места, и вся «процессия медленно двинулась в декорированному траурными флагами помещению.

Эйельсон и Борланд, уже бывшие раз на Северном мысе и видевшие это маленькое помещение рядом с факторией, не знали и не думали, что через два месяца над его входом будут висеть траурные флаги…

У входа нарты остановились: Эйельсон и Борланд пришли к месту назначения…

В АМЕРИКУ

Наш отлет в Америку задерживается. Погода опять ухудшилась, и радносводки, которые мы получаем ежедневно, оставляют желать много лучшего. Очевидно мы должны будем ловить момент…

В траурной избушке, беспрерывно сменяясь, стоит почетный караул из наших и американцев.

Тела погибших наконец оттаяли. Для того чтобы с трупов сиять заледеневшую меховую одежду, врачу «Ставрополя» пришлось разрезать ее на ногах и груди. Смотря на освобожденные тела, невольно удивляешься: такая ужасная катастрофа и так мало они пострадали… Лицо Эйельсона совершенно сохранилось. Только небольшие ссадины у правого виска и неглубокая рана у рта. Оно спокойно, как будто бы смерть застигла его во время сна. Только длинный нос еще более заострился, и характерный подбородок выступил вперед.

Лицо Борланда пострадало больше. На нем много кровоподтеков, отдельных ран и ссадин. Глубокая резаная рана идет от переносицы по левой щеке до нижней челюсти. Несколько выбитых передних зубов и порваная нижняя губа.

Специальная комиссия в составе наших и американских представителей, тщательно осмотрев тела, составила точный акт. У обоих пилотов обнаружен скрытый перелом левой плечевой кости.

Неправильная конфигурация, подозрение на трещину теменной кости у Эйельсона и отдельные кровоподтеки и ссадины по всему телу обоих пилотов. Кроме этого никаких повреждений, угрожающих жизни, обнаружено не было.

Возможными причинами смерти комиссия считает следующие: 1) шок вследствие значительного удара в грудную клетку и область сердца, 2) разрыв кровеносных сосудов — мозговое кровоизлияние.

Я не понимаю в медицине, но, смотря на тела, мне невольно приходит мыслъ, что, случись это в населенном, месте, с хорошей больницей и немедленной подачей помощи, может быть, все кончилось бы иначе…После составления акта тела зашили в парусину. Перед отлетом мы передадим их представителю Америки — старшему летчику Ионгу.

Сегодня, воспользовавшись благоприятной погодой, я стал готовить свой самолет к «заграничному рейсу».

Хотя понятие «благоприятная» здесь очень относительное. Вылетевшие сегодня утром в Америку Гильом и Рид через 1 час 15 мин. принуждены были вернуться…

Практика — великая вещь. Оттаивание самолета теперь не представляет для нас никакого труда. Накрыв крылья брезентом, свисающим с обоих концов до земли, мы поставили внутрь все наши и американские примуса и дали им полный ход. Снегу, который набился в крылья, пришлось довольно-таки жарко. Со всех концов ручьями потекла вода, и в течение двух часов, пока горели лампы, ее вытекло не меньше шести-семи ведер.

Наконец, после нескольких дней ожидания лучшей погоды, мы смогли отряхнуть прах Северного мыса от лыж своих и взять куре на Аляску.

Тела Борланда и Эйельсона в торжественной обстановке были переданы на американский самолет. Покрытые флагами Соединенных штатов они были доставлены к «Ферчайльду» Ионга, где в присутствии всего экипажа «Ставрополя», нашего летного звена и всех американцев Слепнев сказал короткую, но сильную, соболезнующую речь. В ответ на нее Ионг от имени американского народа выразил благодарность всем нам, работавшим на розысках. После этого тела бережно уложили в самолет. На машине того же типа они должны были вернуться на родину…

В день нашего отлета погода была прекрасная. Видимость хорошая, мороз только 32° ц легкий ветер с моря. Несмотря на то, что телеграфная сводка говорила о «тумане и плохой видимости» «там», мы все же решили вылететь.

Первым ушел в воздух Галышев с очередным «транспортом» пассажиров «Ставрополя», за ним поднялся Ионг и наконец — мы.

К моменту отлета нас пришло провожать все население Северного мыса. Было сказано много сердечных слов и добрых пожеланий, а мы со своей стороны не смогли даже и половины товарищей поблагодарить за хорошее отношение и ту помощь, без которой мы не смогли бы выполнить наше задание. Спеша скорее выйти за Ионгом, мы наскоро пожимали руки, говорили «спасибо» и почти всем обещали привезти что-либо на память…

Наконец последние слова, заглушивший их рев мотора, маханье руками и — все это уже сзади и внизу… Северный мыс опустел.