Дмитрий Щеглов - Абрек из Мюнхена

• Название: Абрек из Мюнхена
• Автор: Дмитрий Щеглов
• Жанр: Иронический детектив

---

Сначала один япошка заглянул, потом второй, потом третий. Заглянут, сделают испуганное лицо и смываются. А я как в капкане лежу, руками шевелю, ногами дрыгаю, а точки опоры не имею. Наконец, появились сразу двое, То-яма и То-канава, лопочут что-то по-своему, пальцем один другому на меня показывают. Эти двое, похрабрее оказались, попробовали они меня освободить из плена. Да куда там им, во-первых я тяжелый был, во-вторых у этого унитаза закругление, загогулина лотосом, выступает по краям наверху. Они меня тянут за руки и за ноги, а я им кричу, унитаз придурки отверните, он всего на двух шурупах у вас прикреплен. Полсекунды дела. Иначе, кричу им, мне кранты, не успею, ко времени на сцену, придется, повеситься или застрелиться. И показываю все это руками.

Лучше бы я лежал и не дергался, они бы меня как-нибудь вытащили, не вдвоем, так вчетвером. Туда-то я провалился, значит и обратно можно меня вытащить. А они видят, что не простой я иностранец, а в смокинге и с бабочкой, и показываю им петлю, побежали поднимать местную администрацию. А та ничуть не лучше нашей, такие же замшелые бюрократы. Прибежали.

– Русськи?

– Русский! Русский!

Стали их перестраховщики звонить в наше посольство, а наши говорят, ничего не трогать до нашего приезда. Япошки дисциплинированные – ждут пождут, конкурс идет, меня в программе назад отодвинули. Я японцев понимаю, они и так у себя недавно самолет наш сверхзвуковой приняли, и не вернули его нашим, а отдали американцам. Перелетел один наш предатель. Ну, отношения немного попортились. Не успел этот скандал рассосаться, как другой на носу. Но, я не истребитель. На фиг я ни японцам, ни американцам не нужен. Не будут они из-за меня отношения портить.

А по публике уже пошел слушок гулять, русского диссидента заперли в туалете и не пускают на свободу. В общем, как в той присказке, когда на вору шапка горит, то ли он украл, то ли у него украли, то ли его сманивают, золотые горы обещают, то ли руки ему уже скрутили и на Родину хотят отправить. Интрига, одним словом на ровном месте. Страсти разгораются. Народ в туалет тыркается, а на входе вежливо так, их полицейский, на запасный аэродром, на бельэтаж, отсылает. В другой туалет.

Короче еще не выступая, я уже стал героем дня. Жюри тоже заволновалось, там были всякие люди, и прогрессивные за мир и дружбу, и своих националистов, как и везде, хватало. Одни сочувствуют от всего сердца, другие губы злорадно поджимают, на Курилы меня собрались менять. Прогрессивных, в итоге больше оказалось. Короче, наши представители из посольства появились. Они сразу сообразили, как я мог в этот злосчастный промежуток между стенкой и унитазом попасть, и что провокацией тут и не пахнет.

– Поскользнулся?

– Угу!

– Сейчас тебя выручим! – говорит приехавший технический специалист, и вытаскивает из кармана перочинный нож. Я такой впервые в жизни видел. По-моему на этом ноже, был даже миниатюрный токарный станок. Раз-раз он открывалкой консервов выкручивает два шурупа и сдвигает унитаз в сторону. Я освобожден.

– Ты! – спрашивает, – сделал свое дело?

Я думаю, что он спрашивает, про выступление на конкурсе и отвечаю ему:

– Не успел!

Тогда, наш посольский работник закрывает дверцу кабинки и становится на страже.

– Не волнуйся. Делай свое дело. Я посторожу!

И держит дверцу. Другие два стали рядом с полицейским на входе. А мне расхотелось, пока я лежал. Живот в горизонтальном положении успокоился. Я смотрю на часы, и вижу, что по времени, сейчас пойдет выступать предпоследний участник, мне бежать надо за кулисы, если я хочу принять участие в конкурсе. А тут как назло, папараци откуда-то пронюхали про непонятный инцидент, слухи в таких случаях быстро расходятся, им то самый такой скандал нужен. Как сыпанули они в туалет, а тут их наши посольские работники не пускают, а один вообще рукой дверцу кабинки придерживает. А оттуда я наружу рвусь, выступать пора.

Защелкали фотоаппараты, застрекотали кинокамеры, я выхожу, ругаюсь. Журналисты думают, что я политического убежища прошу, а меня не пускают.

Пресса в раж вошла, я штаны застегиваю, а она мне микрофоны в нос сует, вопросы сыплет, а наши взяли меня в кольцо и ведут, никого стараются близко не подпускать. Какие-то люди ко мне руки тянут, будто я чемпион мира по боксу, и буду сейчас не на скрипке играть, а на ринге свой титул чемпионский защищать.

Короче когда я вышел на сцену, зал меня встретил такими овациями, что я подумал, а зачем мне вообще выступать? Блиц-вспышки, крики поддержки. Выступил я, одним словом. Так, средненько сыграл сонату для скрипки и фортепиано Дебюсси.

Когда закончил, шквал оваций. Я голову опустил, кланяюсь, а у самого слезы из глаз катятся. Успел, выступил! Ну, зрители слезы увидели, вообще ладони отбили себе. А я боюсь голову поднять, разогнуться. Вдруг, когда кланялся, доглядел, ширинка у меня расстегнута. В спешке забыл застегнуть. А тут еще каких-то два типа рванули на сцену. Это были американцы, группа поддержки своего, в буфете до этого пиво пили. Их соотечественник последним должен был выступать. Они с администратором договорились, что тот их предупредит перед последним выступлением. Они, посольская клака, услышав аплодисменты и бросятся своего поздравлять.

А я голову не поднимаю, им и не видно, кто там кланяется, свой, чужой, все ведь одинаково одеты, в черные смокинги. Выскочили американцы сбоку откуда-то, и хвать, его, то есть меня, под руки. Хотели видно в воздух подбросить. Подумали, что это их конкурсант такие овации сорвал.

А наши, смекнули другое. Сейчас уведут. Политическая провокация. Друг друга то посольские хорошо знают. Они тут же пресекли попытку американцев взять меня под руки. Тоже вскочили на сцену и тянут меня к себе, а американцев отпихивают в сторону. Отбили они меня. А американцы гордые, кто это на их свободу вдруг покушаются? Тык нашему одному в пятак. Тот раз и в оркестровую яму упал, на барабаны. Теперь два на два осталось. Шипят друг на друга, ноту протеста обещают прислать.

А я кланяюсь, кланяюсь, не перестаю кланяться. Ширинку прикрываю. Японцы подумали, что я вежливые манеры их так хорошо усвоил.

В зале рев восторга стоит. Зрителей я понимаю. Бесплатно такой концерт увидеть. Память на всю жизнь. То просто встал зритель и пошел, а то есть что рассказать и вспомнить. Американец один снова хвать меня за руку. А я за своего обиделся, какое право он имел его пинать, у нас тоже гордость своя должна быть, и как лягнул американца ботинком по голени. Тот моментально мою руку отпустил, скрючился, шею подставил. А наш не стал его добивать.

Тут, слава богу догадались, занавес опустили. Я голову поднял. Американцы смотрю, меня разглядели, стоят ошарашенные. Залопотали: Робертино! Рашен! Рашен! Я выговорю, сами вы без башен!

Короче, фурор я своим выступлением произвел. Жюри видит, исполнитель я посредственный, но моральное давление каково? Никого завтра не будут помнить, а я войду во все учебники, пусть как курьез, но войду в музыкальные анналы. То-то! Ломало жюри голову ломало, и присудило мне, какое вы думаете место?

– Первое?

Саша Козлов насчет места скромно промолчал.

– Ехать назад я должен был в ореоле славы. Да не тут то было. Мне низкопоклонство перед западом пришили! На ровном месте пришили. А как дело получилось? Газеты местные вышли. А там я во всей красе, то в туалете, то на сцене с расстегнутой ширинкой, то пятнадцать минут в поклонах прогинаюсь перед японцами. Вот мне низкопоклонство и пришили.

– Ты страну опозорил своим выступлением, глянь, что о нас в газетах местных написано!

Что там написано, не знаю, а вот расстегнутая ширинка на фотографии хорошо была видна. А меня продолжают честить в хвост и в гриву. Этот атташе по культуре, вшивый зам посла, гонит своего осла. Разборку устроил на ровном месте. Спрашивает:

– Ты активист наверно?

– Нет!

– Комсомольский вожак?

– Нет!

– За какие таланты тебя отправили сюда на конкурс? Играешь, как в колхозе!

Обидно мне стало. Я можно сказать первое с место занял, а меня, вместо того чтобы поощрить денежно, еще и хают. За что отправили сюда, за что отправили? Разозлился я, и говорю этому атташе:

– А вот за то и отправили сюда меня, что я одному такому, как ты умнику, два зуба выбил. Щербатого щербатым сделал. Других достоинств у меня не было!

Атташе смеется.

– За это не на конкурс отправляют, а на пятнадцать суток, а то и в тюрьму!

Спорим, говорю, ему, что у нас такие порядки, что все прогнило, ты дал в рыло, а тебя к наградке. Ну, тут еще несколько человек присутствовало. Кто возмущается мною, а кто атташе подначивает. Спорь товарищ Петров, ставь сто, против одного. Все равно выиграешь. Я быстро десять долларов вытащил. У меня больше не было, я бы и больше поставил. Звоните, говорю прямо сейчас. А то сам позвоню.

В Москве еще ночь была, послали они шифровку из посольства, предотвращаем, мол, провокацию, дайте срочный ответ. Вызывают утром моего директора в КГБ и спрашивают, за какие, такие заслуги он послал меня в Японию на конкурс? Ну, тот думает, что у меня крепкая спина, и смело отвечает, за то, что два зуба старшекурснику выбил. Полковник, который его пригласил, от его наглости и дурости чуть не …свалился со стула. А министерские, ушлые, тихо узнали, что я никто генеральному секретарю и молчат в тряпочку. Думают, что ж они натворили. А директору училища пока ни гу-гу.