Дмитрий Щеглов - Абрек из Мюнхена

• Название: Абрек из Мюнхена
• Автор: Дмитрий Щеглов
• Жанр: Иронический детектив

---

– Все что здесь было сказано до меня, надо выкрасить и выбросить, ни слова правды нет в обвинениях. Наврали вам члены ареопага, ваши подчиненные, одно место себе прикрывают. Ну, как я мог на скрипке играть на улице, если мне ее из посольства привез человек на конкурс, и сразу после конкурса увез. Скрипка та была Гварнери. Миллион долларов стоит. Я на ней практически один раз и играл. Так, что лукавит ваш атташе по культуре в шифровках. А наврал он вам в шифровках потому, что со мной пари заключил и проиграл. Дюже азартный он у вас. Об этом в шифровках он наверно промолчал.

Мне соседка, когда провожала, сказала, чтобы я особенно на шифровки упирал. Никто их в глаза не видел эти шифровки, были они или нет, и что в них там написано, но сразу вопрос возникнет, откуда ты о них знаешь? Что, идет утечка информации? Смотрю, Андропов с Громыко переглянулись, а Суслов так нехорошо на Андропова посмотрел. А я продолжаю свою защитительно обвинительную речь:

– Итак, – говорю, – отвергнув первую ложь, я хочу отвергнуть и вторую. Не наши дипломаты защитили меня от американцев, а наоборот, я их защитил от американцев. Когда американец, дал в пятак нашему дипломату, и он сковырнулся головой вниз в оркестровую яму, наши двое других струсили, и не дали сдачи. А я не вытерпел такого оскорбления, мне стало за державу обидно, и я как врезал американцу по голени ногой, он и с копыт долой.

И теперь получается, что за это же самое, за защиту, хотя это не они меня, а я их защитил, вы наших дипломатов награждаете, в должности повышаете, а меня из училища выгоняете. Где же справедливость!

– Гмм! – говорит Леонид Ильич! – Это не твоя мать, красивая такая женщина, на формовке в прессовочном цехе работала?

– Нет, дорогой Леонид Ильич! – встревает Андропов. – Эта была другая!

– Гмм! А ты откуда знаешь?

Андропов быстро переводит разговор на другое. Он предлагает, меня не сажать в тюрьму, а выселить за сто первый километр, если я такой умный.

Тогда Суслов, который до этого молчал, резко обрывает Андропова. Он в партии был вторым человеком и заведовал идеологией. Он говорит:

– С каких это пор КГБ выносит решения? У нас в стране правит партия. Этот Козлов занял второе место на всемирном конкурсе. Он самородок. Без репетиции как сыграл… А если бы ему создать условия?

Тут снова Леонид Ильич спрашивает, какого года я рождения. Я сказал.

– Гмм! Я тогда уже как три года уехал оттуда. Нет, значит, эта была это не она. Но ты все равно почему-то похож на меня. Что скажешь, Юра?

Андропов сидел, надутый как мышь на крупу. Тогда Суслов сказал Черненко, помощнику дорогого Леонида Ильича:

– Костя запиши решение, пусть оно будет закрытое. Оставить все как было. Все согласны?

Проголосовали единогласно.

Ну, я вышел оттуда, и чувствую себя дурак дураком, что значит, оставить все как было? То есть, я учусь в Москве, или не учусь? О…о, до этого была только присказка, сказка вся еще впереди. В ООН пришлось обращаться. Ну, вот…

Глава 12

В это время Карл Мюллер, успешно разучивавший русские песни, вспомнил, что пора и честь знать. Он благородно икнул, и сказал Лоне, что пора им возвращаться в свой номер. Он хочет ванную принять.

– Чтобы ванную принять, надо было заказывать царский вагон, а вы сэкономили! – напомнила ему Лона.

– Пауля Пупкина срочно сюда подать! – раскомандовался Карл Мюллер. – Пусть цепляет царский вагон. И ванну шампанского! Я плачу!

– Сейчас! Будет вам Пупкин. – Лона постучалась в соседнее купе, где лежа в одиночестве, угрюмо смотрел в потолок Тимур.

Она предложила ему проводить Карла Мюллра.

– Я буду ночевать одна здесь, на твоем месте, а ты на моем, в двухместном купе вместе с ним.

Тимур не мог поверить своим ушам. Она, его божественная Лона, не собирается оставаться вдвоем в замкнутом пространстве с этим старым развратником. А он, молодой ревнивец, весь вечер пролежал в одиночестве, рисуя мысленно одну за другой сцены мести. Лежал, голодный, злой, разжигая себя, пока другие пели песни и вкусно ели.

– Только, ты свой кинжал оставишь здесь! – сказала Лона. Тимур не сказал, что если надо он его и голыми руками задушит, и отстегнул ножны с пояса.

Тащить пьяного человека из вагона в вагон нелегкое занятие, тем более, когда твоя ноша весит не менее центнера. Но Тимур легко справился с этим заданием. Карла Мюллера он с удовольствием затащил бы на самую высокую горную вершину в мире, Джомолунгму, и оставил там просыхать, пусть потом попробует оттуда спуститься.

Лона тоже прошла вместе с ними в свое купе. Она забрала свой чемодан. Карл Мюллер, с трудом отрывая голову от подушки, бормотал:

– Лона, выгони своего названного братца… Я не верю, что он твой брат. Ты меня обманываешь… Он будет мешать нам заниматься… Ах, надо вспомнить, чем мы собирались заняться… И хотя ты считаешь, что он не посторонний, я придерживаюсь другого мнения… Их уже двое, твоих братьев? Пусть не маячат у меня перед глазами. Почему их двое? Я их не признаю как класс! Мы немцы… А между прочим, я знаю, как женщину, только одну женщину, свою жену. А на других я… Вот! Супружеская верность, это… Что это?…Ах, да – это нонсенс. Не нарушал раньше, а теперь буду нарушать…Свинья я!..И мир такой же…Чего от меня все хотят?…Дайте поспать!

Карл Мюллер захрапел.

– Надеюсь, он к утру проспится! – сказала Лона. – Ты выручишь меня?

– О…о! Лона! – У Тимура побежали слюнки. Молодой организм вспомнил, что с самого утра во рту не было ни росинки. Лона подумала иначе. Она погрозила ему пальцем.

– Но, прошу ко мне в купе не ломиться.

– Хорошо! А если я… – Тимур хотел напомнить про еду.

– Никаких если! Если отменяются, до лучших времен.

– А лучшие времена не за горами! – впервые за долгое время пошутил Тимур.

– Тимур, обещаю тебе! – клятвенно заверила Лона, – кроме тебя, мой единственный, ни на кого не смотреть. Без тебя я не мыслю ни дня жизни. Ты мое безмерное счастье и мое горькое горе. Я тебя никому и никогда не отдам. И не надейся. Ты мне веришь, мой ненаглядный и единственный?

– Верю! О…о! Лона!

Лона и на этот раз решила скрепить свое обещание демонстрацией собственных прелестей и нижнего белья. Ничто ей не мешало сделать это. Карл Мюллер храпел как боров, заполняя купе ароматом винных паров.

– Прикрой меня, я быстро переоденусь! – заявила она Тимуру и всучила ему в качестве шторки-занавески, свой коротенький шелковый халат. Она попросила помочь его разобраться с платьем, но если с Карлом Мюллером помощь выражалась, в одевании, то здесь, наоборот, требовалось раздевание. Между тем эффект в обоих случаях был одинаков. Помощники просто дурели на глазах. Тимур поцеловал ее в пупок, обхватив бедра сильными руками.

Он только забыл, что дверь была не закрыта. В нее постучали, и проводница открыла дверь.

– Чаю не хотите?

Какой там чай? Дама была в одних трусиках, а перед нею на коленях стоял молодой абрек с пылающим взором.

– Нэ хотым!

Проводница дверь захлопнула, и уже через десять секунд делилась впечатлениями со своей напарницей.

– Я так и знала, она ему будет изменять!

– Кто она?

– Да эта красотка из третьего купе! Представляешь, я вхожу, а молодой телохранитель на меня ноль внимания.

– Нужна была ты ему старая!

– Да, я не в этом плане!

– А хошь, в каком хочешь, ты ему глазки можешь не строить!

– Ты меня не поняла. Я говорю, они втроем в одном купе и…

Напарница равнодушно махнула рукой.

– Это на Западе принято. Свальный грех. Тут они передовые колхозники. Продвинутые дюже вперед. Нам до них шагать еще и шагать.

А в это время Лона пошла в соседний вагон. Тимур поприкасался к ее сладкому телу и даже места остались на животе от его горячих губ. Теперь он прочно сидит у нее на аркане. Глубоко заглотнул крючок, вместе с грузилом. Еще одно, два таких спецсладких усилия и мальчик сам расскажет, что он задумал. Лона решила выспаться перед завтрашним днем, она нутром чувствовала, что он будет тяжелым. Два обнадеженных и оставленных с носом мужчины будут постоянно находиться рядом с нею. Хорошую морковку ты повесила перед ними. Только нельзя будет вечно держать их в роли ослов. Терпению, когда-нибудь приходит конец. Она подумала о том, что надо будет не дать повода ни одному, ни второму вцепиться в горло друг другу.

Вертись Лона.

С уходом их в соседнем купе с музыкантами сабантуй разгорелся с новой силой. Мужики во все горло орали песни. А почему бы и не попеть, и не попить, и не поесть всласть? Дармовщина она в два раза слаще.

Только и неслись из-за стены возгласы:

– Васька Пупкин молодец. – вещал на высокой ноте Семен. – Знает, стервец, наши вкусы. Если не потрафит, нам, мы в следующий раз никуда не поедем.

– Не поедем!

– А я говорю, поедем! – слышался голос дипломанта Саши. – Он ни раз нас не обманул. И мы не должны его обманывать!

– А в чем мы его обманываем?