Юрий Мухин - Власть над властью

• Название: Власть над властью
• Автор: Юрий Мухин
• Издательство: Алгоритм-Книга
• Жанр: Политика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9265-0495-5

Народ СССР хотел жить в едином Союзе и даже заявил об этом на ре­ферендуме, а бюрократия разделила Советский Союз на части

Народ заявил о своем стремлении к более богатой жизни, а бюрокра­тия сделала его нищим.

Народ хотел свободы, а бюрократия границами, собственной валютой и нищетой приковала его к постоянному месту жительства

Народ никогда не отказывался работать, а бюрократия, развалив эко­номику, сделала его безработным

И всякий раз втаптывая в грязь волю народа, бюрократия нагло заяв­ляет, что делает это для его блага и от его имени Пора с этим кончать На­роду осточертели не только вредные для него законы, но и преступники от власти, нарушающие их. Народ ждет истинно народного президента.

---

Первоначально демократия в России строилась по сле­дующей схеме. Царь — законодательная власть и глава ис­полнительной власти — брал на себя обязанность дать на­селению команды по защите народа и организовать населе­ние на исполнение этих команд только в тех случаях, когда оно само себе таких команд дать не могло: по защите на­рода от внешнего врага, уголовника (на всей территории России); по защите интеллекта народа — подготовка науч­ных и инженерных кадров, проведение научных исследова­ний; по экономической защите — создание государственной промышленности; по защите граждан России за рубежом. В остальных случаях население России, объединенное в об­щины, команды по своей защите давало себе само.

Можно оспаривать целесообразность отдельных элемен­тов устройства России (крепостное право, монархия и т.д.). Но нет причин утверждать, что российская идея управления была порочной в отношении осуществления демократии (вла­сти народа). Она была абсолютно верной. Мало провозгласить власть народа, нужно дать народу способы управлять.

Население (крестьяне) не вмешивалось в вопросы управ­ления, если не могло их понять (управление армией, внеш­ней политикой и т.д.), и не избирало из своей среды депу­татов, чтобы те решали эти вопросы. А правительство не вмешивалось в те вопросы, в которых оно было некомпе­тентно: управление общинами, их экономические и соци­альные дела. При этом государственный аппарат был ми­нимален, а значит, и расходы на него, и налоговое бремя на народ. Подавляющая масса военных и гражданских чинов­ников действительно отвечала за нужное народу Дело, и на­логовые расходы на них были оправданы.

Но в России уже созревали две силы, для которых де­мократия в принципе неприемлема: буржуазия и аппарат­ная бюрократия.

Здесь автор правит марксизм, и хотя он сам не любит ничего сложного, тем не менее, считает, что Маркс силь­но упростил вопрос борьбы в обществе. Считать, что мы имеем только два класса-антагониста: рабочих и капитали­стов, недостаточно. Согласно марксистской теории, бюро­кратия — порождение буржуазных отношений и по пути движения к коммунизму она исчезнет. Но мы на приме­ре истории СССР убедились, что это далеко не так. Дело в том, что эти две силы основываются на разных фундамен­тах: действия буржуазии подчиняются законам экономики, а действия бюрократии — законам управления. Объект гра­бежа у них один — народ, а способы разные: буржуазия от­нимает у труженика часть труда в виде прибавочной стои­мости, а бюрократия — в виде налога и взятки. Но дерут-то они шкуру с одного барана.

Они враги друг другу, конкуренты по объекту грабежа, но могут стать на время союзниками, чтобы сломить сопро­тивление тех, кого собираются грабить. Когда сопротивле­ние сломлено и начинается сам грабеж, они снова стано­вятся врагами и, как ни странно, могут стать союзниками народу (по принципу враг моего врага — мой друг), унич­тожая с его помощью конкурента. В этом «классическом» треугольнике народ — буржуазия — бюрократия все нена­видят друг друга, но все стараются использовать друг дру­га в борьбе со своим врагом.

Возьмем современную историю. Ельцин — вождь бюро­кратии, во имя ее целей разваливший Советский Союз. При этом он обещал сытую жизнь буржуазии, и она выступи­ла как его верный союзник, хотя по своей сути буржуазия интернациональна. Буржуазия деньгами и боевиками под­держала Ельцина на баррикадах Белого дома и позволила его бюрократии разместиться в креслах чиновников быв­ших союзных ведомств. Но бюрократы очень быстро по­няли, что налоги с народа и выплачиваемые из них оклады обеспечивают весьма скромную жизнь. Тогда они занялись поборами (взятки) с буржуазии. Та взвыла, буржуазные пар­тии и объединения даже оказались в оппозиции к Ельцину. Однако как только Верховный Совет России начал подготавливать вопрос об освобождении Ельцина от должности, буржуазия снова не раздумывая бросилась ему на помощь, покупая телевидение, демонстрантов, а затем и боевиков для расстрела Верховного Совета. Буржуазия и бюрокра­тия ненавидят друг друга, но больше всего они ненавидят власть народа — демократию, понимая, что они и демокра­тия несовместимы.

Вернемся к крестьянской общине, к миру. Крепнущая буржуазия и формирующаяся среди чиновников аппарат­ная бюрократия, не отвечающая непосредственно за защи­ту народа, начали боевые действия против русского мира, и это естественно.

Чем не устраивала община буржуазию? Буржуазии, что­бы собирать с народа свою долю прибавочной стоимости, нужно получить в собственность средства производства, а для крестьян это земля. Следовательно, буржуазии требова­лось, чтобы земля общин поступила в продажу, но для это­го нужно было уничтожить общины.

А чем буржуазия не устраивала крестьян? Ведь отбирал же у них прибавочную стоимость в виде податей царь, в виде оброка помещик! Почему же нельзя буржуазии? Царь брал деньги для защиты крестьян, и дворянин, по первона­чальной идее, брал для этого же. А буржуа, кулак или капи­талист брал деньги лично для себя и на защиту народа тра­тить их не собирался. Это грабеж в чистом виде.

С бюрократией вопрос обстоит сложнее. Дело в том, что она плодится, жиреет, грабя народ, эксплуатируя идеи о его якобы еще лучшей защите. Технически это делается так. Какие-нибудь чиновники, отчаявшиеся сделать быст­рую карьеру и не слишком обремененные обязанностями по действительной защите народа, вытаскивают идею о ка­кой-либо его дополнительной защите. Например, в России бывает много пожаров, и убытки от них огромны. Мудраки активно доказывают, что такой вопрос нельзя оставить без государственного вмешательства, организуют кампанию и, расталкивая друг друга, спешат показать свою мудрость и знание жизни. Царь или правительство, не вникая в суть во­проса, в то же время искренне хотят предотвратить народные убытки. Поэтому они на деньги казны, деньги налогов нанимают чиновников и мудраков подготовить соответст­вующий документ, затем утверждают этот документ и опять за деньги народа нанимают новую бюрократию, чтобы она следила за исполнением правил, заложенных в документе. При этом никто не задумывается, что убытки от пожаров несет не казна, а люди, никто у этих людей не спрашива­ет, нужны ли им эти правила, эти чиновники и контроле­ры. У них забирают деньги и платят новому отряду аппа­ратной бюрократии, утверждая при этом, что все делается для их же блага.

Царю или другому законодателю необходимо выработать собственное понимание вопроса, чтобы не попасться на бю­рократическую провокацию. Для этого надо понимать, что такое бюрократия. Но кто это понимал и понимает? Правда, далеко не все цари верили своей бюрократии, но ее ковар­ству не могли ничего противопоставить.

Отвлечемся немного от вопросов, связанных с общиной, и посмотрим, как действовала бюрократия в недрах самого государственного аппарата. Легкость, с которой множится бюрократия, особенно характерна для контролирующих ор­ганизаций, умеющих еще в момент создания завуалировать цель своей деятельности. Парадокс заключается в том, что их бессмысленность для Дела ясна, но начальник, исполь­зующий бюрократический механизм управления, не может жить без контроля.

Приведем пример. Николай I усмотрел различные не­достатки в составе чиновников, их продвижении по служ­бе. Кроме того, были очевидны различные злоупотребления, связанные с назначениями и перемещениями чиновников в необъятной России, присущие самому бюрократическому механизму. Строго говоря, царь должен был потребовать от министров конечных результатов их работы, не вмешива­ясь в вопросы подбора кадров. Но он решил улучшить дело по-другому: приказал разработать правила подбора кадров и учредил контроль за точным выполнением этих правил. Для этого в 1846 году был создан Инспекторский департа­мент, по поводу которого Николай I писал: «Цель достигнута: порядок, отчетность заменила беспечность и злоупот­ребления различного рода». Департамент быстро разросся и вскоре уже бодро рапортовал царю: «Четырехлетний опыт доказал, что высочайшая мысль принять в державную руку Вашу нить управления... принесла пользу во многих отно­шениях: а) все, что не имело общности, что исполнялось от­дельно, пришло к возможному единству; б) Устав о службе гражданской получил должную силу... ; в) поступление на службу, увольнение от оной, переход из одного ведомства в другое, производство в чине... совершаются ныне на по­ложительных началах системы центрального управления в одинаковом общем порядке».

О том, насколько «эффективным» оказался общий по­рядок, департамент умалчивал: об убытках не рапортуют. Для честных людей служба резко осложнилась, а мерзав­цам, как и прежде, было раздолье. Ведь департамент отве­чал не за их отсутствие, а за правильность прохождения за­полнения бумаг. Так, заполняя графу об источниках дохо­дов, наглецы потешались: «Имение приобретено женою на подарки, полученные в молодости от графа Бенкендорфа». И ничего, проходило.