Берта Порозовская - Александр Меншиков. Его жизнь и государственная деятельность

• Название: Александр Меншиков. Его жизнь и государственная деятельность
• Автор: Берта Порозовская
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Таковы были две партии, существовавшие при дворе в момент смерти Петра. Смерть эта была так неожиданна для всех, что никто не успел надлежащим образом приготовиться к ней. О каких-либо мерах для обеспечения великого князя мы ничего не знаем. Приверженцы его, вероятно, надеялись, что достаточно исчезнуть Петру и оказанному им давлению, чтобы естественные симпатии большинства вышли наружу и вызвали реакцию против его системы и особенно против иноземцев. Даже когда болезнь императора приняла безнадежный характер, они не решались принять какие-нибудь серьезные меры из страха, что Петр может все-таки оправиться. Гораздо выгоднее было положение Меншикова и его товарищей. На их стороне была сила, они занимали важнейшие места в государстве и могли действовать без опасений. И действительно, в последние дни Меншиков, в сообществе Бассевича и Толстого, обнаруживает кипучую деятельность. Гарнизон и войска, не получавшие жалованья за 16 месяцев, были удовлетворены; казна отправлена в крепость, комендант которой был креатурой князя; разосланы указы, чтобы войска, находившиеся на работах, возвратились к своим полкам, под предлогом, чтобы они могли молиться за императора; в столице стража удвоена на всех постах, и отряды пехоты двигались по улицам для предупреждения волнений. В то же время старшие офицеры обоих гвардейских полков (из которых шефом одного был сам Меншиков, а другого – генерал Бутурлин, принадлежавший к той же партии), любивших императора до обожания и переносивших и на его супругу часть этой привязанности, и многие другие влиятельные светские и духовные лица были приглашены явиться во дворец в ночь с 27 на 28, чтобы сообщить им план о возведении на престол Екатерины. Последняя сама вышла к ним, оторвавшись от смертного одра умирающего императора, и со слезами на глазах заговорила о правах, данных ей коронованием, о несчастиях, могущих обрушиться на монархию под управлением ребенка, уверяя при этом, что не только не думает лишить великого князя короны, но сохранить ее для него и возвратить, когда небу угодно будет соединить ее с супругом. При этом не были забыты обещания повышений и наград, а для желающих воспользоваться ими тотчас же приготовлены векселя, драгоценные вещи и деньги. Такие веские аргументы подействовали, и все клятвенно обещали поддержать ее права на престол. После этого Меншиков, Бассевич и кабинет-секретарь Макаров совещались еще с час о том, что остается делать. Решено было не прибегать к насилию, а оказать только нравственное давление на противников, чтобы избрание императрицы имело характер свободного решения. Рассчитывали, что одно присутствие войска подействует на собрание устрашающим образом.

В ту же ночь, в шестом часу утра, император скончался. Сенаторы, генералы, придворные, немедленно извещенные об этом оставленными во дворце служителями, поспешили собраться в одной из комнат дворца для совещания. Они входили смущенные, озабоченные, но, видя, что большинство их принадлежит к одной партии – к партии великого князя, видимо ободрились, и лица их приняли торжествующее выражение. Зато небольшая кучка сторонников Екатерины казалась подавленной. Но вот дверь в боковую комнату отворяется, и из нее выходит Бассевич. Не смущаясь недружелюбными взглядами вельмож, он подходит к Ягужинскому и сообщает ему вполголоса, что важнейшие сановники государства уже присягнули Екатерине, что гвардия на ее стороне, а государственная казна в ее руках. Просиявший Ягужинский спешит передать это своему тестю, графу Головину; тот шепнул другому, и в несколько минут известие это облетает всю залу. Тогда Бассевич, заметив произведенное впечатление, подходит к окну и делает какой-то знак головой – это условленный сигнал, на который немедленно отвечает барабанный бой двух гвардейских полков. “Что это значит? – восклицает князь Репнин, президент военной коллегии. – Кто смел распорядиться войском без моего ведома?” “Я, – отвечает Бутурлин, – я сделал это по воле императрицы, которой всякий подданный обязан повиноваться, не исключая и тебя!”

В эту минуту с гордо-снисходительным видом выходит из внутренних покоев князь Меншиков, а вслед за тем и императрица, поддерживаемая герцогом Голштинским. Отерев слезы и ответив на безмолвные холодные поклоны присутствующих, она говорит собранию, что согласно воле покойного государя, возложившего на нее корону, она готова посвятить все свои силы тяжкому труду правления и будет стараться воспитать великого князя так, чтобы он сделался достойным того, кого теперь все оплакивают. На слова эти Меншиков отвечает, что столь важное объявление требует зрелого обсуждения и просит позволения удалиться для этого в особую комнату.

Что было дальше – нетрудно себе представить. Запутанные сторонники великого князя о нем и не заговаривали больше. Кто-то предложил назначить Екатерину только регентшей на время малолетства Петра Алексеевича, но грозные восклицания офицеров гвардии, также присутствовавших в зале, заставили отвергнуть это предложение. Тут выступил ловкий Феофан Прокопович и рассказал, что во время пребывания двора в Москве накануне торжественной коронации Екатерины, император с несколькими преданными ему слугами проводил вечер у одного английского негоцианта и там положительно выразил, что возлагает корону на супругу с тем, чтобы последняя могла ему наследовать. “Ссылаюсь в этом, – заключил Феофан Прокопович, – на всех тогда присутствовавших и, между прочим, на великого канцлера Головина”. Смущенный Головин ответил нерешительным наклонением головы, а Меншиков поспешил воскликнуть: “Какого же еще другого удостоверения нам надо? Вот словесно выраженная воля и завещание нашего государя и благодетеля. Первейшие сановники, светские и духовные, засвидетельствовали нам это. Можем ли мы им не верить?.. Верим вам, отцы и братья, и восклицаем: да здравствует императрица Екатерина!” Недовольные скрепя сердце сделали bonne mine au mauvais jeu[9] и повторили его восклицание. Ливонская пленница взошла на престол Петра Великого, и звезда Меншикова, готовая было померкнуть, воссияла ярче прежнего.

Глава VI

Характеристика Екатерины.– Учреждение Верховного Тайного Совета.– Деятельность правительства при Екатерине.– Курляндский вопрос.– Кандидатура Меншикова и его неудача.– Новый фазис в вопросе о престолонаследии.– Меншиков переходит на сторону великого князя Петра. – Борьба с противниками.– Торжество Меншикова

“В ночь на 28 генваря много было говорено в пользу Екатерины, в пользу ее мужества и способностей правительственных, которые были развиты под руководством великого человека, не имевшего от нее тайн государственных. Но, оставя в стороне желание сторонников Екатерины превознести ее достоинства, мы должны заметить, что знаменитая ливонская пленница принадлежала к числу тех людей, которые кажутся способными к правлению, пока не принимают правления. При Петре она светила не собственным светом, но заимствованным от великого человека, которого она была спутницей; у нее доставало умения держать себя на известной высоте, обнаруживать внимание и сочувствие к происходившему около нее движению; она была посвящена во все тайны, тайны личных отношений окружающих людей. Ее положение, страх за будущее держали ее умственные и нравственные силы в постоянном и сильном напряжении. Но вьющееся растение достигало высоты, благодаря только тому великану лесов, около которого обвивалось; великан сражен – и слабое растение разостлалось по земле. Екатерина сохранила знание лиц и отношений между ними, сохранила привычку пробираться между этими отношениями; но у нее не было ни должного внимания к делам, особенно внутренним, и их подробностям, ни способности начинания и направления...”

Эта мастерская характеристика Екатерины, принадлежащая перу нашего знаменитого историка Соловьева, сама собою определяет положение, которое должен был занять Меншиков при новом правительстве. Подобная преемница Петра Великого, вступившая на престол в самую трудную пору для русского общества, понятно, могла быть царицей только по имени; фактическим же правителем неизбежно должен был сделаться Меншиков, не только в силу своего давнишнего влияния на императрицу, не только в награду за услуги, оказанные при ее воцарении, но и потому, что среди “птенцов Петровых” не было никого, кто лучше его мог бы справиться с тяжелым наследством.

Прежде всего торжество “светлейшего” князя выразилось, конечно, возвращением всего того, что он утратил за последнее время царствования Петра Великого. Он снова назначен президентом военной коллегии; все счетные дела его с казной уничтожены, а в июне 1726 года исполнено давнишнее его желание, в котором ему отказывал покойный император: ему пожалован Батурин с 1300 дворов и 2000 дворов, принадлежавших Гадяцкому замку. Меншикову при его характере этого, конечно, было мало: он желал еще быть генералиссимусом, но в этой просьбе даже Екатерина должна была отказать ему из опасения вызвать еще большее неудовольствие враждебной партии, не перестававшей возмущаться подавляющим значением выскочки. Отчасти для успокоения недовольных и был учрежден в 1726 году Верховный Тайный Совет, где главные сановники назначены членами с равным значением под председательством самой императрицы, и где, следовательно, никто не мог провести ничего без общего ведома и обсуждения. Но и в этом новом учреждении Меншиков скоро сделался полным хозяином. Дело в том, что из остальных членов только один, именно князь Голицын, принадлежал к старой знати и, следовательно, не мог составить ему серьезную оппозицию; другие три – генерал-адмирал граф Апраксин, канцлер граф Головин и граф Толстой всегда были его сторонниками и к тому же – особенно первые два – значительно уступали ему по уму и государственным способностям; вице-канцлер Остерман, несомненно умная, дельная голова, прекрасный дипломат и неутомимый работник, также не мог быть опасен как иностранец, как человек, не имевший партии и, по-видимому, не добивавшийся исключительного господства. Оставался еще герцог Голштинский, муж Анны Петровны, который скоро, к великому неудовольствию князя, также занял место в Верховном Совете. Герцог действительно, как член царского дома, оттеснил Меншикова на второе место, но его влияние на дела как иностранца, недавно только приехавшего в Россию и, к тому же, не понимавшего русского языка, было в сущности незначительно, и даже при личных столкновениях с князем, несмотря на расположение, которое Екатерина питала к своему зятю, тот обыкновенно оставался победителем.