Николай Суханов - Записки о революции

• Название: Записки о революции
• Автор: Николай Суханов
• Жанр: История

Несмотря на субъективность, обусловленную политическими взглядами автора, стоявшего на меньшевистских позициях, «Записки о революции» Н.Н.Суханова давно признаны ценным источником по истории революционного движения в Петрограде в 1917 году.

Мемуары помимо описания масштабных событий содержат малоизвестные факты о закулисных сторонах деятельности мелкобуржуазных партий, остроумные характеристики политических деятелей, любопытные наблюдения о быте, нравах психологии людей того времени.

Издание рассчитано на всех, кто интересуется историей России.

---

Да, вот где они? Это хорошая загвоздка для Военно-революционного комитета.

От Мариинского дворца я отправился в Смольный… На Морской никакой цепи нет. У Невского, около арки, восходящей на дворцовую площадь, говорят, что у дворца прочно засели юнкера и будто бы стреляли. Я не слышал ни одного выстрела… Но ходили туда и сюда какие-то отрядики. На улицах становилось, кажется, все более оживленно. Винтовки могли начать стрелять сами. Но настроение не было боевое. Винтовки не стреляли.

В Смольный я попал около трех часов. Картина была в общем та же. Но людей было еще больше, и беспорядок увеличился. Защитников налицо было много, но сомневаюсь, чтобы защита могла быть стойкой и организованной.

По темному, заплеванному коридору я прямо прошел в Большой зал. Он был полон, и не было ни малейшего намека на порядок и благообразие. Происходило заседание. Троцкий председательствовал. Но за колоннами плохо слушали, и сновали взад и вперед вооруженные люди.

Когда я вошел, на трибуне стоял и горячо говорил незнакомый лысый и бритый человек. Но говорил он странно знакомым хрипловато-зычным голосом, с горловым оттенком и очень характерными акцентами на концах фраз… Ба! Это – Ленин. Он появился в этот день после четырехмесячного пребывания в «подземельях». Ну, стало быть, тут окончательно торжествуют победу.

Заседал опять Петербургский Совет. Открывая его до моего прихода, Троцкий среди аплодисментов, шума и беспорядка говорил так:

– От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует. Отдельные министры подвергнуты аресту, другие будут арестованы в ближайшие дни или часы. Революционный гарнизон распустил собрание Предпарламента… Нам говорили, что восстание вызовет погром и потопит революцию в потоках крови. Пока все прошло бескровно. Мы не знаем ни одной жертвы. Я не знаю в истории примеров революционного движения, где были бы замешаны такие огромные массы и которые прошли бы так бескровно… Зимний дворец еще не взят, но судьба его решится в течение ближайших минут… В настоящее время Советам солдатских, рабочих, крестьянских депутатов предстоит небывалый в истории опыт создания власти, которая не знала бы иных целей, кроме потребностей рабочих, крестьян и солдат. Государство должно быть орудием масс в борьбе за освобождение их от всякого рабства… Необходимо установить контроль над производством. Крестьяне, рабочие и солдаты должны почувствовать, что народное хозяйство есть их хозяйство. Это основной принцип Советской власти. Введение всеобщей трудовой повинности – одна из ближайших наших задач.

Эти программные перспективы не совсем ясны и не более как агитация. Но не отражают ли они довольно смелого и быстрого движения вперед, к большевистскому социализму? По мере приближения к власти в голове Троцкого как будто происходил этот благодетельный процесс. Тривиально, но верно говорят: noblesse oblige…[180]

Затем Троцкий «представил» собранию Ленина и дал ему слово для доклада о власти Советов. Ленину устроили бурную овацию… Во время его речи я прошел вперед и с кем-то из знакомых стал за колоннами с правой от входа стороны. Я не очень хорошо слушал, что говорит Ленин. Кажется, меня больше интересовало настроение массы. Несмотря на широковещательные заявления Троцкого, я не замечал ни энтузиазма, ни праздничного настроения. Может быть, слишком привыкли к головокружительным событиям. Может быть, устали. Может быть, немножко недоумевали, что из всего этого выйдет, и сомневались, как бы чего не вышло.

– Ну что, товарищ Суханов? – раздался позади меня невысокий женский голос с чуть-чуть пришепетывающим выговором, – не ожидали вы, что такой быстрой и легкой будет победа?

Я обернулся. Позади меня стоял незнакомый мужчина с бородой, коротко остриженный, и протягивал мне руку. Основательно всмотревшись, а больше припомнив, кому принадлежит этот довольно приятный контральто, я наконец узнал Зиновьева. Он преобразился радикально.

– Победа? – ответил я ему. – Вы уже празднуете победу? Подождите же хоть немного. Ликвидируйте хоть Керенского, который поехал организовать поход против Петербурга… Да и вообще мы тут с вами едва ли вполне сойдемся…

Зиновьев молча смотрел на меня с минуту, а потом отошел шага на два в сторону. Ведь он только что высказывался и даже пытался вести кампанию против восстания — из опасения, что оно будет раздавлено. И вдруг дело идет так гладко! Но, с другой стороны, о Керенском и многом другом он действительно забыл и слишком поспешил поздравить чужого человека. В голове Зиновьева, несомненно, шло брожение.

– Нет, нет, я выступать сейчас не буду, – донесся до меня контральто в ответ на предложение посланца от президиума выступить перед Советом. А Ленин тем временем говорил:

– …Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат, и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций. Отныне наступает новая полоса в истории России, и эта третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма. Одной из очередных задач наших является необходимость немедленно закончить войну. Но для того чтобы кончить эту войну, тесно связанную с нынешним капиталистическим строем, – ясно всем, для этого необходимо побороть самый капитал. В этом деле нам поможет то всемирное рабочее движение, которое уже начинает развиваться в Италии, Германии, Англии… Внутри России громадная часть крестьянства сказала: довольно игры с капиталистами, мы пойдем с рабочими. Мы приобретем доверие крестьян одним декретом, который уничтожит помещичью собственность. Мы учредим подлинный рабочий контроль над производством. У нас имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции. В России мы должны сейчас заняться постройкой пролетарского социалистического государства. Да здравствует всемирная социалистическая революция!

Программа новой власти, с которой ее глава обращается к своей гвардии, не очень ясна, но очень подозрительна. Подозрительна по явно сквозящему нежеланию считаться с двумя обстоятельствами. Во-первых, с текущими задачами государственного управления: разбить в корне весь старый государственный аппарат в отчаянных условиях войны и голода – это значит довершить разрушение производственных сил страны и не выполнить насущнейших задач мирного строительства, направленного к культурно-экономическому подъему трудящихся масс. Во-вторых, как же обстоит дело с общими основами научного социализма: построить (уже не только советское, но) «пролетарское, социалистическое государство» в мужицкой, хозяйственно распыленной, необъятной стране – это значит брать на себя заведомо невыполнимые обязательства, заведомо утопические задачи… Сейчас в устах Ленина, голова которого не переварила мешанины из Маркса и Кропоткина, в устах Ленина это пока еще неясно. Но крайне подозрительно.

А затем на трибуне с приветствием оказался Зиновьев.

– Мы находимся сейчас в периоде восстания, – сказал он, – но я считаю, что сомнений в его результате быть не может. Я глубочайше убежден, что громадная часть крестьянства станет на нашу сторону после того, как ознакомится с нашими положениями по земельному вопросу.

Поздравлял Совет также и Луначарский… Прений по докладу Ленина решили не устраивать. К чему омрачать торжество меньшевистскими речами? Прямо приняли резолюцию. В ней кроме всего хорошо нам известного было сказано так: «Совет выражает уверенность, что Советское правительство твердо пойдет к социализму, единственному средству спасения страны… Совет убежден, что пролетариат западноевропейских стран поможет нам довести дело социализма до полной победы…»

Очень хорошо! Мы уже быстро двигались к социализму. Но пока что председатель Троцкий сделал такое заявление:

– Только что получена телеграмма, что по направлению к Петрограду движутся войска с фронта. Необходима посылка комиссаров Петроградского Совета на фронт и по всей стране для осведомления о происшедшем широких народных масс.

Раздаются голоса с мест: «Вы предрешаете волю съезда!»… Троцкий расписывается под этим:

– Воля съезда предрешена огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат, происшедшего этой ночью. Теперь нам остается только развивать нашу победу.

Съезд должен был открыться только вечером. Но во всех фракциях шла хлопотливая подготовительная работа. Выбирали бюро, собирали своих членов, толковали о том, что делать перед лицом совершившегося факта. Иные начали официальные заседания фракций, иные пока вели приватные беседы. Но везде было возбуждение, везде разыгрывались страсти… Коридоры Смольного были наполнены не только оружием, но и высокой политикой.

В этот день было зарегистрировано 860 делегатов. Партийная принадлежность многих была не выяснена. Но значительное абсолютное большинство было у большевиков. Эсеры насчитывали около 200 человек. Но большинство из них оказались левыми. Кажется, крылья и не пытались столковаться между собой…