Кнут Гамсун - Бенони

• Название: Бенони
• Автор: Кнут Гамсун
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-280-01701-9,5-280-01700-0

В романах «Бенони» и «Роза» нашло свое отражение сформировавшееся как раз к этому моменту твердое убеждение автора в необходимости для современного человека вернуться к патриархальным формам жизненных отношений.

Гамсун в дилогии вновь встречается с персонажами своих ранних произведений, с торговцем Фердинандом Маком, уже знакомым читателям по роману «Пан». Он – типичный представитель старых добрых времен, когда в поселках и городках Норвегии крупные торговцы, матадоры, царили безгранично и обладали властью даже большей, чем представители государства.

Гамсун с мягкой иронией, но и с уважением изображает этого умного и циничного человека, но чувствует, что время его уже проходит.

Главный герой первой части дилогии – Бенони Хартвигсен, удачливый и добродушный рыбак, простой человек из народа, не обладающий никакими особыми достоинствами. Ему просто посчастливилось загнать в свой невод огромный косяк сельди, с чего и началось его возвышение. Его успех – дело случая, а в сущности он совершенно бессилен перед Маком, распоряжающимся всем в рыбачьем поселке Сирилунн.

Жизнь в этом романе Гамсуна словно бы застыла на нарисованной им картине идеальных, как ему кажется, старых времен, но именно в этом и заключен смысл «Бенони»: ведь такая народная жизнь и есть альтернатива бессмысленному существованию его прежних героев.

Будур Наталия - «Гамсун. Мистерия жизни»

---

Правда, специалистов среди них не было. Они замерили ручей и замерили удилище, но никто не заговорил о том, как далеко можно забросить удочку длиной в двенадцать футов. Молодой судья подумал: «Сэр Хью не обязан платить даже столько, сколько он предложил». Он приказал принести из Маковой лавки складной метр, единственно с целью помочь этому иностранцу — перемерили его удочку, в ней было двенадцать футов.

Судья спросил:

— Так у вас вообще нет свидетелей, господин поверенный Арентсен?

— Для этого нет.

— Вы сами там были?

— Я всецело полагался на показания истца.

— Вы сами там были?

— Нет.

Всё было внесено в протокол, через небольшие промежутки времени записанное читали и утверждали. Дело принимало плохой оборот для Арентсена и его подопечного, они начали шептаться и что-то обсуждать. После чего адвокат спросил у сэра Хью, готов ли тот выплатить сумму, которую уже однажды предлагал на примирительной комиссии. В этом случае истец будет удовлетворён.

Сэр Хью ответил отказом. Теперь он желал услышать приговор.

Тут Арентсен выбросил последнюю карту: в последнее время сэр Хью неоднократно удил рыбу возле самого устья, а уж там-то Левион единственный владелец.

Снова вызвали сэра Хью, но он не совсем понял, о чём идёт речь. Выходит, он рыбачил у самого берега? Лицо его даже исказилось от презрения к такому виду рыбной ловли.

— Так вы не рыбачили в устье?

— Нет. И незачем. Там пока нет рыбы. Лосось пока стоит в ручьях и не спустится в устье до осени, когда пойдёт на нерест.

— Скажите на милость, какие глубокие познания, — презрительно обронил Арентсен. — Можно подумать, лосось не водится в море постоянно.

— Но морской лосось не идёт на муху.

— На что же вы ловили его восточнее устья?

Сэр Хью согласился объяснить: в море он ловил донной удочкой. Пикшу и мелкую треску. И вовсе не перед устьем ручья, а за несколько сот саженей от берега, в открытом море. Человек, который вывозил его туда на своей лодке, тоже присутствует, это тот самый издольщик, у которого он снимает комнату. И он может дать показания.

Издольщика привели к присяге, и он всё подтвердил.

Тогда Арентсен попросил отложить слушание...

И всё-таки это не было привычное для всех заседание суда, ничего подобного. Когда старый судья вёл заседание и вершил суд, люди, даже сидящие за барьером, могли спросить его о том либо ином положении закона, получить ответ или совет, а молодой уполномоченный, тот боялся ответить на какой-нибудь вопрос, чтобы не вызвать осложнений. Судья не адвокат, говорил он, судья должен судить, обращайтесь к вашему адвокату, он вам ответит на все вопросы.

Словом, народу этот новый судья не пришёлся по вкусу. Все вышли из зала и столпились перед винным прилавком у Мака, а зал не покинули лишь те, чьё присутствие было необходимо. И поскольку закладные к тому же зачитывал один из писарей, в зале вообще осталось лишь несколько человек. А то, что они услышали, ни для кого не было новостью: что Бенони Хартвигсен поместил у Фердинанда Мака пять тысяч под закладную, он и сам не скрывал, это уже давно все знали. Другие точно так же помещали у Мака несколько талеров, вот только Бенони вложил такую прорву денег. Это ж надо, какое богатство!

Пока заседание, наконец, кончилось, молодой судья успел проголодаться и очень устал, но адвокат Арентсен настолько его раздражал своим непочтительным городским говорком, а иск к сэру Хью представлялся ему настолько легкомысленным и нелепым, что он с превеликим удовольствием вынес бы приговор прямо сейчас: просто отказал бы Арентсену, и тогда жалоба на Марелиуса, что тот якобы продал права на рыбную ловлю в не принадлежащей ему части ручья, вообще отпала бы.

Николай Арентсен сказал своему клиенту:

— Я думаю сам туда съездить и прихватить свидетелей, вообще же в Норвегии есть только один-единственный суд, чьи решения не подлежат обжалованию, и он находится не здесь.

Потом он пошёл к Маку, чтобы повидать Розу. Он не проиграл на этом суде, а значит, и горевать незачем. Он шёл всё той же твёрдой, решительной походкой, которую усвоил, когда получил большую практику и начал зарабатывать бешеные деньги.

Роза была в фартучке и очень смутилась по этому поводу.

— Ступай пока в малую гостиную, а через минуту я тоже туда приду.

И действительно, она вошла почти вслед за ним и начала расспрашивать:

— Мне очень некогда. Ну, как дела? Кончилось заседание? У тебя всё в порядке?

— Дела, само собой, прекрасные. Недаром же я олицетворяю закон.

— Какая жалость, что у меня не было времени тебя послушать.

Ах, до чего ж искусно Роза умела лгать из любви к этому человеку. Она следила за ходом заседания, она видела и слышала Николая, когда рассматривалось его большое дело против сэра Хью. И у неё сердце обливалось кровью, когда молодой судья два раза подряд нагло спросил его: «Вы сами там были? Вы сами там были?». Тут ею овладели дурные предчувствия, и она потихоньку выбралась из зала. Слава Богу, это ничего не значит. Николай выиграет все свои дела, все, сколько их есть.

— Ты не забыл дату? — спросила она.

— Дату?

— День нашей свадьбы. Да, что я ещё хотела сказать...

— Что же?

— Поедем в церковь верхами.

— Ах, так.

— Да, мы поедем в церковь верхами. А когда, ты не забыл? Двенадцатого июня. Осталось совсем недолго ждать.

— Двенадцатого июня, — протянул он. — Я приму все меры, чтобы меня вовремя разбудили.

— Какие глупости ты несёшь, — сказала она и весело расхохоталась.

Тогда он переспросил:

— Двенадцатого июня? Так ведь нужно оглашение.

— Всё уже сделано. Папа оглашал нас в нашем приходе, а капеллан здесь. Три раза.

— Как славно, что ты обо всём позаботилась. У меня столько дел!

— Бедняжка! Но зато ты заработаешь много-много денег.

— Как песку морского, — отвечал он.

На другой день сэр Хью вернулся в своё жилище и к своей рыбной ловле. Он выбрал путь мимо дома Бенони и поднялся в горы до самой границы общинного леса. По дороге он то и дело наклонялся, откалывал небольшой камешек и прятал его в карман.

XVII

Бенони объездил рыбацкий посёлок в шхерах, вернулся домой и тотчас начал приводить в порядок свой невод. Он не получил сколько-нибудь надёжных известий про сельдь, но тем не менее делал вид, будто знает больше, чем другие; и впрямь не стоило ему отсиживаться дома, когда весь посёлок знал о его унижении. А прежняя мысль снова надолго уйти в море в нём угасла.

Помощник ленсмана пришёл к нему, сообщил о заседании суда и о том, что закладная была публично зачитана. Уж так сложилась судьба, что он не сумел уважить Бенони и вызволить закладную до официального зачтения, поскольку её внесли в закладной регистр до того, как суд прибыл в Сирилунн. Так всё и пошло своим чередом.

Бенони слушал с убитым видом: может, он своими руками помешал Маку похлопотать за него перед Розой. Вдобавок его огорчило, что при зачтении в зале было очень мало народу, сами судейские да ещё несколько человек. Всё прошло очень тихо.

— Кстати, она сейчас при мне, — сказал помощник ленсмана.

— При вас, говорите, — ответил Бенони, дожидаясь, когда помощник вынет документ из кармана.

Но тот почему-то не спешил и как-то странно поджимал губы.

— Обошлось дороже, чем мы предполагали? — спросил наконец Бенони, готовый, если надо, доплатить.

— Нет, нет, обычная пошлина.

Бенони погодил немного и опять сказал:

— Дайте мне хоть взглянуть на неё.

И вот помощник ленсмана начал:

— Я могу хоть сейчас предъявить её, но большого проку в том не будет. Я хочу поступить с вами как человек.

Бенони воззрился на него и спросил:

— О чём вы толкуете? Что с моей закладной?

И тут только помощник ленсмана сказал:

— С вашей закладной то, что она ничего не стоит, другими словами, плакали ваши денежки.

— Дайте взглянуть на минутку.

— Если бы я хотел вести себя по-свински, я бы выложил бумагу, и дело с концом. Но я хочу вас подготовить к тому, что Мак из Розенгора ещё до вас оформил полную закладную на весь Сирилунн.

— Вы шутите! — в ужасе воскликнул Бенони. Наконец, помощник ленсмана выложил закладную на стол. На ней стояла пометка, что закладная законным образом засвидетельствована в суде таким-то и такого-то числа. Далее были перечислены предыдущие закладные на Сирилунн со всем добром, включая три экипажа; короче, Сирилунн принадлежал Маку из Розенгора, и принадлежал уже много лет, а общая сумма составляла восемнадцать тысяч талеров. Под выкладками стояла подпись: Свен Тоде.

Бенони словно громом ударило. Он поглядел на написанные слова, и в голову ему полезли всякие пустяки: Свен Тоде — это ведь не судья, кто же он тогда такой? Восемнадцать тысяч, да, да, но значит, Мак из Сирилунна вовсе не такой могущественный человек, это его брату, Маку из Розенгора, принадлежит всё.