Николай Сосновский - Культура растафари

• Название: Культура растафари
• Автор: Николай Сосновский
• Жанр: Культурология

Эта книга должна была выходить в Академии в 1992 году, а писалась начиная с 89-го, но случились катаклизмы: вначале в стране, и издательство развалилось, а затем и в моей жизни — и некоторое время было не до того. Потом была неоднократная возможность ее издать, но я не захотел — уже стало понятно, что текст надо как-то переделывать: писался он для академического издательства, поэтому и форма, и язык, и стандарты ученого повествования должны были тогда быть соблюдены; важные вещи, которые я видел или слышал сам, приходилось опускать ради мелочей, снабженных ссылками, т. к. предполагаемый читатель о расте ничего не знал и ему надо было в понятном для читательской аудитории Главной редакции восточной литературы формате рассказать о чем-то неизвестном и убедить, что это не мои собственные фантазии («…кому нужны африканские металлисты?» вопросил на Ученом совете один из ныне забытых теоретиков соцориентации в Африке). После того, как обрушился Занавес, появилась возможность ездить и общаться, покупать книги и периодику по растафари и рэггей, заниматься в Британской библиотеке и ходить в Центры культуры растафари в разных странах, когда стали доступны ресурсы Интернета, а в России раста стала популярной молодежной субкультурой, появились свои рэггей-клубы и рэггей-периодика, наконец, после того, как средний носитель гуманитарного образования перестал читать книги по африканистике и «занялся делом», а на досуге предпочитает легкую беллетристику, зато появился широкий слой образованной и умной молодежи, стремящейся расширить свой мир до общечеловеческого, выросшей в эпоху «world music» и «этнической моды», — после всего этого текст выглядит наивным и жалким. Но чтобы переписать его «для своих» и с использованием всех новых материалов (а они на порядок превосходят то, что с таким трудом удавалось доставать в те годы — хотя в московских библиотеках, как ни удивительно, удавалось найти почти все — это сейчас редкая книга попадает туда из-за границы) — для этого нужно море времени. Поэтому оставляю все как есть, надеясь на снисхождение и обещая написать вдогонку вторую часть — уже так, как могу и хотел бы написать сегодня…

---

Отсюда и критика «негра»: Илайдж Мухаммед поносит «негра» и «негров» как наиболее безнравственный народ в мире, деградировавший и утративший собственную культуру.[612] Обычное же наименование потенциальных неофитов — «так называемые негры». По словам И. Мухаммеда, особо важно помнить притчи великого пророка чёрных мусульман Исы (т. е. Христа) о «неграх»: о заблудшей овце, о блудном сыне и о воскрешении Лазаря.

Чёрные мусульмане отрицают не только всю «белую» культуру, но и «чёрную субкультуру бедности» как «нецивилизованную» и препятствующую материальному и моральному прогрессу. Новый этос И. Мухаммеда полностью отрицал традиционные ценности чёрной общины (в том числе и подражание европейским понятиям о красоте). Запрещалась не только свинина, что вполне понятно, но и кукуруза — обычная пища афроамериканцев на Юге.[613] Запреты растафари также охватывают все привычные на плантациях блюда и ром, а также принятые на плантациях речевые формулы. В «Законы ислама» входил моральный кодекс, запрещавший уподобляться «неграм»: прелюбодействовать, употреблять алкоголь и наркотики, табак, играть в азартные игры, танцевать и ходить в кино, заниматься сутенёрством, спортом, бездельничать, чревоугодничать, долго спать, ссориться с женой, быть неуважительным с женщинами и властями, неряшливо одеваться, — всё, что в сознании расистского Юга было атрибутами Джима Кроу. Отказ от всего, символически ассоциировавшегося с образом раба, с рабским статусом, вообще свойственен чёрному национализму.

Ритуальный семиотический протест против считающегося унизительным или принудительно навязанным положения вообще распространён повсеместно: в армии, в местах заключения, в школе и т. д. Он принимает вид знаковой инверсии, касающейся предписанной одежды, форм поведения, выполнения обязательных действий. Всё это делается ради знакового обозначения чуждости, непринадлежности насильно навязанному порядку.

В терминологии «Чёрных мусульман», как и растафари, «негр» оскорбительное обозначение ублюдков, испорченных европейской цивилизацией, Квоши, Джима Кроу. Джона Кроу, «крэйзи болдхэда» или Дяди Тома. Так, Питер Тош, гневаясь на диск-жокеев коммерческого направления, «принижающих моральные стандарты рэггей в своих предназначенных для танцулек записях», называет их «Джонами Кроу».[614]

В большинстве националистических культов с омерзением отвергается (хотя неосознанно воспринимается) всё, связанное с «религиями рабов» и «негритянскими культами»: ривайвализм и покомания для растафари, экстатические радения «спиритуалистических церквей Юга» для «Нации ислама» и гарлемских «Чёрных иудеев». Последние называют всё, что связано с чёрными церквями Юга, «ниггерством», а христиан — «неграми».

Проповедь на «ризонинг» растафари или в храмах «Чёрных мусульман» непременно содержит обличение «негра». Вот уже знакомые нам мотивы новообретённой идентичности: по словам «Сестры X» из «Нации Ислама»: «Я хотела узнать об обычаях моего народа, плохи ли они, хороши ли они, пусть даже они ни то ни сё. Если мой народ носил ожерелья из костей, — ладно, я хочу носить такие же… Когда я попала сюда, я нашла себя, я нашла свой народ». «Сестра Нелли» рассказывает: «Я узнала в „Нации[615]“, что африканцы не были дикарями, а вот духовно мёртвые негры США — вот они-то и есть настоящие дикари».[616]

В этой связи следует отметить, что неверно полагать, будто оскорбительным для чёрного националиста считается само по себе слово «негр»: в отличие от таких унизительных прозвищ чернокожих, как nigger, yabby, skoon, wog, spade и т. п. в радикальной националистической лексике оно встречается куда как часто. Это обычное клеймо для копирующего белых туповатого олуха, продавшегося белым политикана-интеграционалиста и т. д. Оскорбительным считается сам образ, стоящий за ним. «Расово же сознательный чернокожий» — это «афроамериканец», и с «негром» его путать не следует, тем паче, что он принадлежит к «арабо-египетской цивилизации».

До конца 50-х «Мусульмане» не признавали названия «Африка» и называли себя исключительно «азиатами», т. к. в древности-де Африка была известна как «Южная Азия». Это явный пережиток отношения к Африке, свойственного предыдущему периоду чёрного национализма, когда преобладали взгляды, критиковавшие расизм с универсалистских позиций. Но и позже в вербовке неофитов «Чёрные мусульмане» употребляли термин «чёрные азиаты», т. к. слово «Африка» встречалось ещё в среде афроамериканцев со стыдом и неловкостью. После «чёрной культурной революции» 60-х и в значительной мере благодаря росту «африканских» настроений в массовой культуре и поп-музыке (в первую очередь, в соул, хип-хоп и рэггей) в массовом восприятии образ «Африки» полностью переменился буквально на глазах.

Этот переворот в сознании достаточно своеобразно осознавался Малькольмом X, учивший: «Только тот человек действительно изменяет ход истории, который изменяет мысли человека о самом себе. Гитлер так же, как и Будда. Сталин так же, как и Иисус…и достойнейший И. Мухаммед».[617]

Образ «Африки» — это именно образ, а не принадлежность к реальной культуре. Если для африканца африканское наследие — это действительная проблема, а для вестиндийца это соотнесенность его культуры с африканской, то для американца это проблема чисто экзистенциальная. Он субъективно причисляет себя либо к Африке, либо к Америке, строя соответствующий «Образ Себя». Посвященная культурно-националистическому движению книга Евы Новицкой удачно называлась «Африканцы по собственному выбору. Африка в сознании черных американцев».[618]

У самих же «Чёрных мусульман» создание собственного образа дополняются построением образов других этнических групп, в которой определённым качествам отводилось своё место: англосаксы — дипломаты и государственные деятели, итальянцы — уголовники, «тупые ирландцы» — «менты» (cops), немцы «хорошие учёные», евреи — «мозг белой расы».[619] Собственно, условная развёртка абстрактных качеств по этническим координатам культурного пространства непременный приём создания этнокультурных стереотипов в любой культуре.

Замечательно, что к 80-м годам реабилитация собственного образа зашла так далеко, что даже его недостатки стали восприниматься как безусловные достоинства, одновременно вернулось и словечко nigger (в нарочито искаженном «черным» жаргоном варианте nigga') — теперь уже как выражение «крутизны» в gangsta rap'е (правда, допустимое только «между своими» — типичный пример, когда в своем кругу бранная кличка выворачивается наизнанку, а подразумеваемые под нею качества из оскорбительных становятся предметом гордости. Участник рэп-группы Niggas With Attitude Айс Кьюб резонно утверждал, что при употребление слова «ниггер» черной молодежью оно превращается в позитивное обозначение, а унизительный смысл нейтрализуется.

Наряду с националистическими нонконформистскими субкультурами, возникают и конформистски ориентированные субкультуры. Так. Э. Кэшмор выделяет «аполитичную и менее популярную сравнительно с растафари, но заметную субкультуру, сложившуюся вокруг джаза и фанка», гедонистическую по духу.[620] Различие в образах тех и других субкультур бросается в глаза, стоит лишь сопоставить различные стили в «чёрной» музыке. Со страниц музыкальных иллюстрированных журналов, посвященных «чёрной» музыке, а также поп- и рок-музыке? с обложек альбомов смотрят осветлённые и нарумяненные, с гладкими волосами звёзды фанка, диско и других «попсовых» стилей в блестящих парчовых смокингах, прилизанные и радостно сияющие, а рядом с ними насупленные, угрюмые, свирепые, увешанные африканской символикой звёзды хип-хоп и рэггей. «Универсалистские» субкультуры тяготеют к конформизму, поп-музыке и эстраде как средству выражения: националистические — к нонконформизму, рок-музыке и андеграунду.

Показательна, особенно в гангста-рэпе, подчёркнутая ориентация на делинквентность. Помимо чисто социального разрыва с «системой», роль здесь сыграло и такое явление субкультуры гетто, как «горизонтальное распределение» этнических элементов в обществе, переживающем аккультурацию. В культуре «маргинального человека» происходит распределение элементов двух культур: элементы престижной этнической культуры занимают место нормативных, а элементы «низшей» культуры — место «блатной», «оппозиционной», «кощунственной», девиантной, одновременно олицетворяя раскованность и независимость. Как убедительно показывают исследования культуры чёрных гетто, доля «африканского наследия» (включая те элементы, в которых оно проявляется неосознанно: походку, мимику, жесты) выше в низших, противопоставляющих себя обществу слоях.[621] Насыщение молодёжной субкультуры гетто националистическими элементами сопровождается наложением их на делинквентность. В хип-хоп, где этот процесс зашёл далее, чем в растафари, усвоение идеологии «Чёрных мусульман» было столь избирательным, что в результате был полностью извращён их пуританский этос. Оппозиция господствующей культуре в растафари и хип-хоп приобретает неуловимый привкус криминальной девиантности. В растафари это усугубляется связью субкультуры с торговлей марихуаной. Подобный образ, смесь раскованности, сексуальности и криминальной атмосферы стал настолько назойливо обыгрываться коммерческой массовой культурой, особенно в отношении «попсовой» переработки стиля хип-хоп, что в современный английский вошёл даже неологизм «blaxploitatlon».[622]