Митч Каллин - Страна приливов

• Название: Страна приливов
• Автор: Митч Каллин
• Издательство: Азбука-Классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-353-02039-5

"Страна приливов" — это смесь "Алисы в Стране Чудес" Льюиса Кэррола и "Осиной фабрики" Иэна Бэнкса.

"Страна приливов" — это основа для новейшего фильма последнего голливудского визионера Тэрри Гиллиана.

В "Стране приливов" одинадцатилетняя Джелиза-Роза переезжает со своим отцом, заслуженным торчком-гитаристом, в бескрайнюю техасскую степь, где светлячки носят имена, по железнодорожным рельсам ездит чудовищная акула, а соратниками в приключениях Джелизы-Розы выступают отсеченные головы кукол "барби".

---

Он взял мою руку:

— Нам лучше пойти. Если акула-монстр застанет нас здесь, мы обречены. Лучше нам спрятаться.

И  мы снова пошли. Диккенс шагал впереди, я за ним, раздумывая, массирует он Делл ноги на ночь или нет. Я без конца представляла себе складки жирной плоти, в которых тонут пальцы, и поднятую руку, готовую опуститься и покарать за малейший проступок.

— Псина паршивая!

Это слова моей матери, она часто звала меня так; иногда в шутку, но по большей части всерьез.

— Псина паршивая! Ах ты, псина паршивая!

Что я теперь не так сделала? Слишком слабо массировала? Или, наоборот, слишком сильно? Или долго мяла одно и то же место?

Не вставая с постели, она пыталась достать меня своими толстыми ногами. Я всегда знала, когда она начнет лягаться: сначала она всхрапывала, потом сердито фыркала, выдыхая. И я всегда легко увертывалась от ее пинков. Я была быстрой. А у нее ноги двигались, как в замедленной съемке. Зато с руками другая история.

— Ты псина паршивая! — огорошила я Диккенса, как раз вернувшегося из зарослей джонсоновой травы, которые у него были вместо туалета. — Описал всех рыб с водорослями.

— Нет, — сказал он, мотая головой, — сама ты псина!

Мы сидели: внутри «Лизы».

Точнее, «Лизы-2», как Диккенс называл свой шалаш после ремонта: он залатал провалившуюся крышу, выбросил велосипед и покрышки. Это был ее первый поход, и мы вместе обследовали дно океана, надеясь на встречу с акулой-монстром, но приближался вечер, мы устали и поднялись на поверхность.

— Во что теперь будем играть?

— Я подумаю.

Лучи близящегося к закату солнца проникали в подлодку сквозь щели в корпусе, падали на нас, подсвечивали редкие волоски, которые росли из сосков Диккенса. Он похлопал себя по выступающим ребрам; его грудная клетка, гладкая и чистая, казалась почти прозрачной.

— Пошли в автобус, — сказала я. — Оттуда лучше всего наблюдать за светлячками. Они к нам прилетят.

— Я не могу.

— Почему? Поиграем.

— Мне нельзя туда ходить.

Диккенс замолчал. Посмотрел на пуговицу у себя на животе.

— Если представить, что автобус — это наживка для акулы, и отогнать его на рельсы, а он перевернется и сгорит, попадешь в беду. И тогда тебе уже нельзя подходить к нему, никогда.

И он бросил на меня серьезный взгляд. Его пальцы во вьетнамках двигались.

— И вообще мне водить нельзя, ты же знаешь. И автобусы красть тоже, и все остальное. Из-за этого у меня неприятности, даже если это миллион лет назад было. Мне еще повезло, что они насовсем меня не заперли, ясно? И повезло, что я сам не сгорел и не умер. А шериф Уоллер сказал, что для этого нужны права, но даже с правами автобус брать нельзя, потому что автобус — это не то же, что папин трактор. На автобусе нельзя ездить по рельсам, а то он перевернется и сгорит, пора бы тебе знать это. И тогда тебя запрут далеко-далеко, куда я не смогу за тобой приехать.

— О, — сказала я, не зная, что и подумать.

«Капитан, вы глупо себя ведете, — подумала я. — Вы сошли с ума».

Он пробормотал:

— Иногда, когда все время о чем-то думаешь, просто представь, что этого никогда не было, понятно?

— Понятно, — ответила я, не понимая, с кем он говорит: со мной или сам с собой. 

Потом он встал и сказал:

— Пойду лучше домой и поем. Хватит играть сегодня.

Мне было все равно. Играть надоело. Мой желудок истосковался по крекерам и хлебу.

— Но ты еще должен спасти мою подругу, ты же обещал.

— Я не знаю как, — сказал он. — Я ошибаюсь, когда пытаюсь сделать что-нибудь.

— Я тебе покажу, — сказала я. — Ты обещал.

И тут уже я взяла его за руку и не собиралась отпускать ее до тех пор, пока он не встанет на колени рядом с дырой и не просунет туда руку, чтобы вытащить Классик.

— Но…

— Нет, ты обещал, — сказала я и потянула его за руку.

Скоро я уже шагала вдоль насыпи, ведя Диккенса за собой. Голова у меня кружилась, в желудке урчало от волнения и голода. Мы прошли мимо лужка, на котором росли колокольчики Делл. Потом зашагали через ту часть поля, где уже убрали зерно, — белые соломинки, которые позолотило вечернее солнце, приминались под нашими ногами, и направились к тенистой тропе, где над нашими головами перекрещивались ветви мескитовых деревьев. Позади меня хлопал вьетнамками Диккенс.

А когда мы подошли к норе, я ослабила хватку и объяснила, как Классик соскользнула у меня с пальца.

— Но она здесь рядом. Только у меня руки не такие длинные, как у тебя, и я не могу ее достать, а ты сможешь. Она правда близко. Нора вообще не глубокая, она только снаружи кажется глубокой.

Диккенс встал на колени. Он уставился в нору, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

— А что у тебя за подруга такая? — спросил он.

— Голова. Голова от Барби.

— Она кусается?

— Нет. У нее рот вот такой…

И я на мгновение сделала губы бантиком.

— И зубов у нее нет.

— Хорошо, — сказал он, кивая.

Потом его рука медленно погрузилась в нору, целиком, до самого плеча. Вытащив обе половинки ветки, он отшвырнул их в сторону, и его рука снова скользнула внутрь. Потом наружу.

Пригоршня грязи и камней.

Снова внутрь.

На этот раз, пока он шарил внутри, его лицо приняло напряженное выражение. Мое сердце бешено заколотилось.

— Не знаю, — сказал он. — Ничего не нахожу.

Я встала рядом с ним на колени и заглянула внутрь:

— Погоди-ка. Вот она. Это точно она. Точно…

Наружу.

Продолговатый камень, больше, чем Классик, лежал у Диккенса в ладони.

— Чудная она, — сказал он. — Совсем не похожа на голову, не такая, как ты говорила.

Я вдруг ужасно устала, и у меня закружилась голова. Взяв с его ладони камень, я уронила его на землю.

— Нет, — сказала я. — Нет, нет.

— Больше там ничего нет, — сказал он мне. — Совсем ничего, ясно? Только грязь и еще грязь.

— Она умерла, — сказала я.

Вдалеке раздался свисток электровоза. Диккенс обернулся и посмотрел в направлении рельсов.

— Ух-ху, акула-монстр уже близко.

И он сделал губами такой звук, как будто что-то взорвалось.

Но тут все вокруг завертелось, так что я зажмурила глаза. Мое тело отяжелело. И я грохнулась лицом вниз. Что было потом, я почти не помню, — помню только ощущение падения. Помню, как нырнула в дыру, в кромешную тьму внутри, и исчезла в ней. Земля поглотила меня.

Глава 16

Рокочущий затонул.

Когда я пришла в себя, то оказалось, что я лежу на отцовской кровати — только наоборот, головой туда, где должны быть ноги, —плохо соображаю, в голове у меня пусто, во рту сухо; все вокруг плавает в ультрамариновой дымке. Потолок. На тумбочке у кровати горит ночник. Мое платье, мои ноги, мои кроссовки. Отцовский рюкзак, кучка нестираной одежды и бутылка из-под персикового шнапса лежат как попало у меня в ногах. Все синее и слегка не в фокусе.

«Морское дно», — думаю я.

Кончиками пальцев касаюсь лица, ожидая почувствовать мокрое. Широко открываю рот, ожидая, что вот сейчас внутрь меня хлынет поток воды, но вместо этого хватаю ртом воздух. И тут я понимаю, что на мне синие плавательные очки, а их резинка давит мне на уши.

— А потом ты полетела, — сказал Диккенс.

Повернув голову набок, я увидела его. Он сидел на ковре и играл с Волшебной Кудряшкой, Джинсовой Модницей и Стильной Дев– чонкой. Все три головки лежали на его выпрямленной ладони, которая была ковром-самолетом, парившим над его коленями, а сам он дышал под водой легко, словно золотая рыбка.

— Мы затонули, — прохрипела я.

Диккенс посмотрел на меня, и его ладонь застыла в воздухе.

— Нет, — ответил он тихо, — Делл говорит, ты спи, пока она с ним не закончит. Или, — она говорит, — если проснешься, то лежи здесь и поешь чего-нибудь, ладно? Тебе повезло, что она такая сильная и смогла тебя донести, — повезло, что она спасла тебя, а то я бы тоже грохнулся в обморок.

Делл спасла меня.

— Она пила мою кровь?

— Она такого не делает. Это нехорошо.

— А-а.

В животе у меня заурчало.

— Я есть хочу, — сказала я ему.

— Так она и сказала, — пробормотал он, возвращаясь к кукольным головкам. — Она это уже говорила.

Его ладонь опустилась на пол, одну за другой он снял с нее все головки и аккуратно поставил их на ковер.

— Экскурсия к кратерам благополучно завершилась — за время путешествия к Луне никто не пострадал.

Потом он встал с пола и подошел к тумбочке. А я приподнялась на локтях, сдвинув на лоб очки, чтобы лучше видеть, что он делает.

— Я пить хочу ужасно.

Я сощурилась: без очков комната казалась непереносимо яркой.

— Вяленая буй-волятина, — сказал он. –Ням-ням. Иногда и мне дают кусочек — когда я себя хорошо веду, и не валяй дурака.