Олег Ермишин - Афоризмы

• Название: Афоризмы
• Автор: Олег Ермишин
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2139-3

Это собрание – полезный и необходимый материал в работе журналиста, филолога, философа и увлекательное путешествие по золотому фонду мудрости для любого читателя. В собрание вошли афоризмы восточных мудрецов, краткие изречения из библейских книг, Талмуда, Корана и хадисов, крылатые фразы средневековых богословов и ученых Нового времени, писателей и поэтов, музыкантов и актеров, политиков и журналистов вплоть до второй половины XX столетия.

История афористической мысли началась в далекой древности: краткие высказывания встречаются уже на древнеегипетских папирусах и клинописных табличках Междуречья, а в античной Греции и Риме афоризм оформляется как литературный жанр, который и сегодня сохраняет свою актуальность. В афоризмах ярче всего отражаются особенности мышления людей разных стран и эпох, религиозных и политических взглядов. Однако есть и общие, вечные темы: смысл жизни,мироустройство, общества и государства.

Для удобства поиска материал систематизирован по отдельным странам и эпохам. О каждом из авторов приводятся краткие сведения – годы жизни, основная сфера деятельности или профессия.

---

Зачем сейчас портить себе жизнь страхом перед будущим? Глупо (…) чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным.[1951]

Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не так велико, или не так длительно.[1952]

Поверь мне, (…) смерть настолько не страшна, что благодаря ей ничто не страшно.[1953]

Надейся на справедливое решение, но будь готов к несправедливому.[1954]

Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха.[1955]

Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней – а шли мы долго. (…) «Смерть, уносящая нас, – лишь последняя смерть среди многих».[1956]

Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти.[1957]

Мудрый и мужественный должен не убегать из жизни, а уходить. И прежде всего нужно избегать той страсти, которой охвачены столь многие, – сладострастной жажды смерти. Ибо помимо прочих душевных склонностей есть (…) еще и безотчетная склонность к смерти, и ей нередко поддаются люди благородные и сильные духом, но нередко также и ленивые и праздные. Первые презирают жизнь, вторым она в тягость.[1958]

Все, в чем мы нуждаемся, или стоит дешево, или ничего не стоит.[1959]

Гнет возраста чувствует только тело, а не душа, и состарились одни лишь пороки и то, что им способствует.[1960]

«Размышляй о смерти!» – Кто говорит так, тот велит нам размышлять о свободе. Кто научился смерти, тот разучился быть рабом. Он выше всякой власти и уж наверное вне всякой власти.[1961]

Совершенство духа нельзя ни взять взаймы, ни купить, а если бы оно и продавалось, все равно, я думаю, не нашлось бы покупателя. Зато низость покупается ежедневно.[1962]

Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя? (Со ссылкой на Сократа).[1963]

Насколько выше была б ему цена, если б толпа ценила его пониже.[1964]

Передышками нельзя пренебрегать: тяжелобольным временное улучшение заменяет здоровье.[1965]

Не смей пересчитывать всех, кто тебе страшен. (…) К твоей смерти доступ открыт только одному, сколько бы врагов тебе ни угрожало.[1966]

Только низким путем можно снискать любовь низких.[1967]

По-моему, умирая, человек мужественнее, чем перед смертью. Когда смерть пришла, она и невежде дает силу духа не бежать от неизбежного.[1968]

Кто не хочет умирать, тот не хотел жить. Ибо жизнь дана нам под условием смерти и сама есть лишь путь к ней.[1969]

Мы боимся не смерти, а мыслей о смерти – ведь от самой смерти мы всегда в двух шагах.[1970]

Стыдно человеку, который одолел самые высокие вершины, обременять богов. Что нужды в молитвах? Сделай сам себя счастливым![1971]

Из тесного угла можно вознестись к небу – только воспрянь.[1972]

Жизнь наша коротка, и сами мы еще больше сокращаем ее своим непостоянством, каждый раз начиная жить наново. Мы дробим ее на мелкие части и рвем в клочки.[1973]

Где что-нибудь выдается и бросается в глаза, там не все ровно. (…) [У] величайших людей (…) каждая черта в произведении так сплетена с другою, что невозможно что-либо изъять, не разрушив целого.[1974]

Не та красива, у которой хвалят руку или ногу, а та, у кого весь облик не позволит восхищаться отдельными чертами.[1975]

Одно дело помнить, другое знать! (…) Знать – это значит делать и по-своему, (…) не оглядываясь всякий раз на учителя. (…) Не становись второю книгой![1976]

Идущий следом за другим ничего не найдет, потому что не ищет.[1977]

Истина открыта для всех, ею никто не завладел.[1978]

Говорят, что начало – это уже полдела; то же относится и к нашей душе: желание стать добродетельными – полпути к добродетели.[1979]

Дружба приносит только пользу, а любовь иногда и вред.[1980]

Ни младенцы, ни дети, ни повредившиеся в уме смерти не боятся – и позор тем, кому разум не дает такой же безмятежности, какую дарует глупость.[1981]

В пространных рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет. Философия – это добрый совет, а давать советы во всеуслышанье никто не станет.[1982]

Великая душа пренебрегает великим и предпочитает умеренное чрезмерному.[1983]

Нет несчастнее зашедших так далеко, что прежде излишнее становится для них необходимым.[1984]

Нет лекарства для того, у кого пороки стали нравами.[1985]

В речах перед народом нет ни слова истины: их цель – взбудоражить толпу, мгновенно увлечь неискушенный слух, они уносятся, не давая над собою подумать.[1986]

Пусть оратор (…) говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать уши.[1987]

Многим не хватает только благосклонности судьбы, чтобы сравняться жестокостью, и честолюбием, и жаждой роскоши с самыми худшими. Дай им силы на все, чего они хотят, и ты узнаешь, что хочется им того же.[1988]

Мы считаем купленным лишь приобретенное за деньги, а на что тратим самих себя, то зовем даровым (…) Всякий ценит самого себя дешевле всего.[1989]

Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить себя?[1990]

Мы живем так, что внезапно увидеть нас – значит поймать с поличным.[1991]

Все, если взглянуть на изначальное происхождение, ведут род от богов.[1992]

За всеми нами одинаковое число поколений, происхожденье всякого лежит за пределами памяти.[1993]

Нет царя, что не произошел бы от раба, и нет раба не царского рода. (Со ссылкой на Платона).[1994]

Одной молитвой опровергаем другую. Желания у нас в разладе с желаниями.[1995]

Жизнь любого занята завтрашним днем. (…) Люди не живут, а собираются жить.[1996]

Мы лжем и без причин, по одной привычке.[1997]

Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обходились стоящие выше.[1998]

Нет рабства позорнее добровольного.[1999]

Любовь не уживается со страхом.[2000]

Цари забывают, как сильны они сами и как слабы другие, и чуть что – распаляются гневом, словно от обиды. (…) Для того и нужна им обида, чтобы кому-нибудь повредить.[2001]

Разве что-нибудь было не «совсем недавно»? Совсем недавно я был мальчиком и сидел у философа Сотиона, совсем недавно начал вести дела в суде, совсем недавно потерял к этому охоту, а там и силы. Безмерна скоротечность времени, и ясней всего это видно, когда оглядываешься назад. Взгляд, прикованный к настоящему, время обманывает, ускользая при своей быстроте легко и плавно. (…) Минувшее пребывает в одном месте, равно обозримое, единое и недвижное, и все падает в его глубину.[2002]

Что ты веселишься, если тебя хвалят люди, которых сам ты не можешь похвалить?[2003]

Ты заблуждаешься, полагая, что только в морском плавании жизнь отделена от смерти тонкою преградой: повсюду грань между ними столь же ничтожна. Не везде смерть видна так близко, но везде она стоит так же близко[2004]

Рассказывать сны – дело бодрствующего; признать свои пороки – признак выздоровления.[2005]

Мы думаем, будто смерть будет впереди, а она будет, и была. То, что было до нас, – та же смерть.[2006]

Изнеженность обрекла нас на бессилие, мы не можем делать то, чего долго не хотели делать.[2007]

Постоянство и упорство в своем намерении – вещи такие замечательные, что и упорная лень внушает уважение.[2008]

Голос мешает больше, чем шум, потому что отвлекает душу, тогда как шум только наполняет слух и бьет по ушам.[2009]

Взгляни на него: (…) он ворочается с боку на бок, стараясь (…) поймать хоть легкую дрему, и, ничего не слыша, жалуется, будто слышит. Какая тут, по-твоему, причина? Шум у него в душе: ее нужно утихомирить, в ней надо унять распрю; нельзя считать ее спокойной только потому, что тело лежит неподвижно.[2010]

У каждого потемнеет в глазах, если он, стоя у края бездны, взглянет в ее глубину. Это – не страх, а естественное чувство, неподвластное разуму. Так храбрецы, готовые пролить свою кровь, не могут смотреть на чужую, так некоторые падают без чувств, если взглянут на свежую или старую, загноившуюся рану либо прикоснутся к ней, а другие легче вынесут удар меча, чем его вид.[2011]

Никто не остается в старости тем же, чем был в юности, завтра никто не будет тем, кем был вчера. Наши тела уносятся наподобие рек. (…) Я сам изменяюсь, пока рассуждаю об изменении всех вещей. Об этом и говорит Гераклит: «Мы входим, и не входим дважды в один и тот же поток». Имя потока остается, а вода уже утекла.[2012]