Джим Корбетт - Храмовый тигр

• Название: Храмовый тигр
• Автор: Джим Корбетт
• Издательство: Издательство: Дрофа
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Аннотация Gautier Sans Avoir (выполнил OCR и корректуру):

Пятая книга английского автора Джима Корбетта (1875–1955) в основной части завершает хронику ликвидации людоедов Кумаона (Северная Индия), в том числе Панарского леопарда, убившего много больше людей (четыреста), чем знаменитый леопард из Рудрапраяга. Впечатляет охота на Талладешского людоеда, когда тяжело больной, полуоглохший и полуослепший Корбетт лунной ночью в одиночку выслеживал в джунглях недобитого зверя. В отдельном очерке, стоящем особняком, рассказывается о попытках автора добыть некоего тигра (не людоеда), «пользующегося покровительством» местного храма.

---

Мы быстро собрались, и в полдень Ибби и я, разгоряченные торопливым подъемом на гору, прибыли на место. Убив бычка и оборвав очень крепкую веревку, тигр направился с добычей прямо в долину. Мы взяли с собой двух человек, чтобы нести еду. Велев им держаться как можно ближе к нам, мы пошли по следу волока. Скоро стало ясно, что тигр направлялся в определенное место. На протяжении двух миль нам пришлось пробираться сквозь густое мелколесье, заросли крапивы и малины, спускаться с крутых откосов, пролезать под и над упавшими деревьями, карабкаться по скалам. Наконец мы добрались до самшита, похожего на зонтик, под которым в небольшой ложбине обнаружили добычу. Нас обеспокоило то, что, хотя тигр и убил бычка прошлой ночью, он не притронулся к нему. Однако стремление тигра притащить добычу именно в это место говорило о том, что, если ему ничто не помешает, он, несомненно, вернется. По следам, оставленным зубами тигра на шее бычка, мы определили, что имеем дело с тем самым людоедом, которого ищем.

После быстрого подъема к деревне Тхак и трудного спуска по заросшему густым лесом холму мы обливались потом, поэтому решили присесть в ложбине отдохнуть и поесть.

Поглощая еду и огромное количество чая, я поглядывал по сторонам в поисках удобного для засады дерева, на котором, если понадобится, можно было бы провести и ночь. На краю ложбины, под углом в сорок пять градусов к склону холма, рос огромный фикус. Он пустил корни в сгнившей части ствола одного из гигантских деревьев этого леса. От него пошел целый частокол молодых побегов, и старое дерево, давшее ему жизнь, погибло. Побеги начали срастаться, образуя ствол дерева-паразита. В десяти футах от земли, где кончалась шпалера молодых побегов, остался пень от погибшего дерева. На нем я и решил устроиться.

После того как мы поели и выкурили по сигарете, Ибби отвел наших людей ярдов на шестьдесят в сторону и велел им влезть на дерево, трясти ветки и делать вид, что они сооружают махан, чтобы отвлечь внимание тигра, если он лежит где-нибудь поблизости и наблюдает за нами. Тем временем я, стараясь производить как можно меньше шума, забрался на фикус. Ствол, который я выбрал, был кривым и усыпан древесной трухой и сухими листьями. Опасаясь, что тигр заметит меня, если я стану счищать их, я сел прямо на листья, надеясь, что в полом стволе нет змей, а в листьях — скорпионов.

Чтобы не упасть, пришлось просунуть ноги между тонкими стволами. Когда я окончательно устроился, люди спустились с дерева и, громко разговаривая, ушли вместе с Ибби.

В десяти футах подо мною находилась ровная площадка шириной десять, длиной двадцать футов; за ней начинался крутой склон холма, поросший высокой травой и густым кустарником, откуда доносился шум ручья. Тигр нашел идеальное место для укрытия.

Минут через пятнадцать после ухода Ибби в дальнем конце долины закричала обезьяна, предупреждая население джунглей о присутствии тигра. Поскольку она не поднимала тревоги, когда мы спускались по следу волока, было ясно, что при нашем приближении тигр оставался на своем месте. Вскоре (так обычно поступают тигры) он решил выяснить, что за звуки раздавались около его добычи. Тигр мог быть где-то рядом, хотя обезьяна, которая подняла тревогу, и находилась от меня на расстоянии четверти мили — природа одарила обезьян превосходным зрением.

Убитый бычок лежал слева от меня. Обезьяна успела крикнуть восемь раз, когда на склоне холма за моей спиной хрустнула сухая ветка. Повернув голову вправо, я посмотрел сквозь частокол побегов, возвышавшихся над моей головой, и увидел тигра. Он стоял в сорока ярдах от меня и смотрел в направлении моего дерева. Несколько минут он не двигался и лишь переводил взгляд с этого дерева на то, куда лазили наши люди. Наконец, решив направиться в мою сторону, он стал подниматься по склону. Ни одному человеку не удалось бы преодолеть этот крутой и трудный подъем без помощи рук и не подняв шума, но тигр проделал это очень тихо. Чем ближе он подбирался к ровной площадке, тем осторожнее становился и тем теснее прижимался брюхом к земле. У края площадки он медленно приподнял голову и внимательно осмотрел дерево, на которое взбирались наши люди. Убедившись, что на нем никого нет, он прыгнул на площадку и исчез из поля моего зрения. Я рассчитывал, что он направится к добыче и появится слева от меня, но, услышав шуршание сухих листьев, понял, что тигр улегся под моим деревом.

Следующие четверть часа я не шевелился, но и тигр не издал ни звука. Тогда я повернул голову вправо, вытянул шею и в просвет между побегами увидел его голову. Если бы у меня выкатилась слеза, она наверняка упала бы ему прямо на нос. Его подбородок покоился на земле, глаза были закрыты. Но вот он открыл их, поморгал, чтобы отогнать мух, снова закрыл и уснул. Я повернул голову влево. С этой стороны не росли ни молодые побеги, ни ветви, на которые я мог бы опереться.

Следовало хорошенько обдумать положение. Ствол, о который я опирался спиной, был футов трех толщиной и полностью закрывал меня — я не был виден тигру. Несомненно, если его ничто не побеспокоит, он отправится к своей добыче. Вопрос в том, когда он это сделает. День был жаркий, но тигр лежал в густой тени моего дерева, к тому же в долине дул прохладный ветерок. Поэтому он мог проспать очень долго и не подойти к добыче до наступления темноты, лишив меня тем самым возможности выстрелить. Значит, нельзя было ожидать, пока тигр выспится, так как, помимо того что кончалось время, которое мы с Ибби выкроили для этой охоты — а от ее исхода зависела жизнь многих людей, — другой такой случай мог и не представиться. Короче говоря, следовало покончить с тигром незамедлительно. Я мог просунуть ствол штуцера между побегами с правой стороны. Но его невозможно было бы опустить настолько, чтобы взять на прицел голову тигра. Не составило бы труда забраться повыше и стрелять поверх побегов, но это не удалось бы сделать бесшумно. Ведь сухие листья, на которых я сидел, стали бы с шуршанием распрямляться, освободившись от тяжести моего тела, а всего в десяти футах от меня находился зверь, обладавший очень острым слухом. Таким образом, выстрелить в голову было невозможно.

Когда я держал штуцер обеими руками и вытягивал шею влево, я видел почти весь хвост тигра и часть его задней лапы. Я обнаружил, что, ухватившись правой рукой за побеги и наклонившись вперед, вижу треть туловища тигра. Если бы, оставаясь в таком положении, я сумел сохранить равновесие, не держась за побеги, мне все равно не удалось бы тяжело ранить его. Мысль искалечить животное, притом спящее, только за то, что ему нравилось разнообразие в еде, была мне ненавистна. Однако чувствам нет места, когда дело касается людоеда. Уже много дней я искал случая застрелить этого тигра, чтобы предотвратить дальнейшую гибель людей, и теперь не имел права пренебречь таким случаем лишь из-за того, что сначала необходимо было перебить ему хребет. Итак, судьба тигра была решена, хотя мне и претил способ его уничтожения. Осуществить задуманное требовалось как можно скорее, так как, перенося добычу, тигр оставил след длиною в две мили и какой-нибудь голодный медведь мог, наткнувшись на него, явиться в любую минуту и все испортить. Заняв нужное положение, я медленно разжал пальцы, державшие побеги, затем взял ружье обеими руками, прицелился и выстрелил. Мне не хотелось бы так стрелять еще раз. Когда я нажимал на спуск своего штуцера-экспресса 450/400-го калибра, его приклад был направлен в небо, а мой взгляд — под прицельную рамку. При отдаче мне ушибло руку, но пальцы и запястье остались целы. Тигр вскинул переднюю часть туловища и начал на спине сползать вниз по холму, а я быстро повернулся и пустил ему в грудь пулю из второго ствола. Я не чувствовал бы себя таким страшным убийцей, если бы после первого выстрела тигр начал рычать и неистовствовать, но, будучи поистине благородным животным, он не издал ни звука и после второго выстрела умер.

Когда Ибби уходил, он намеревался устроить засаду возле бычка, убитого четыре дня назад у деревни Тхак, — грифы его почему-то не тронули. Ибби считал, что, если тигр видел, как я лез на фикус, он не подойдет к этой добыче, а вернется к старой, и он его там застрелит. Услышав выстрелы, Ибби поспешил ко мне, полагая, что я нуждаюсь в помощи. Мы встретились в полумиле от фикуса и вместе пошли осмотреть тигра. Это был большой красивый самец в расцвете сил, не менее девяти футов шести дюймов в длину. Нижний правый клык у него действительно был сломан; позже я обнаружил несколько дробинок в разных частях его тела.

Тигр оказался очень тяжелым, и вчетвером мы не могли отнести его в лагерь. Мы набросали на него травы, веток, обломков деревьев, придавили сверху большими камнями, чтобы уберечь от медведей, и ушли. За ночь весть о том, что людоед убит, облетела окрестные селения, и, когда на следующее утро мы перенесли тигра к фикусу, чтобы снять с него шкуру, вокруг толпилось более ста мужчин и мальчишек, явившихся посмотреть на него. Среди них находился и десятилетний брат последней жертвы Чукского людоеда.