Нэнси Като - Все реки текут

• Название: Все реки текут
• Автор: Нэнси Като
• Издательство: Фора-фильм, ТОО Пролог
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87592-006-8

«Все реки текут» – экранизированный роман австралийской писательницы Нэнси Като.

Корабль, на котором в Австралию в поисках лучшей жизни, направляется с родителями юная англичанка Филадельфия Гордон, терпит крушение. Оставшаяся сиротой Филадельфия, поселяется на ферме своей тётушки в окрестностях Эчуки. Часть оставленного отцом наследства она инвестирует в колёсный пароход. Её жизнь навсегда меняется, когда ей встречается Брентон Эдвардс. Дели выходит за Брентона замуж и отказывается от карьеры художницы в Мельбурне ради жизни и путешествий по реке на пароходе.

---

Чарли Макбин приехал проведать Брентона. Кустистые брови побелели, но голубые глаза по-прежнему горели гордой независимостью.

Хотя Дели и предупредила его о теперешнем положении Брентона, он, увидав бывшего капитана в столь плачевном состоянии, буквально потерял дар речи. Он сидел возле кровати и, сжимая неподвижную руку, быстро моргал. А над кроватью плыл густой запах лука.

…Поднявшись на «Филадельфию», Чарли как детям, обрадовался двигателю и котлу; что-то напевая, он нежно протер их чистой ветошью. «Я знаю, чего ждать от миссис, она меня тоже знает. И все для меня сделает».

– Тедди – шкипер, как и раньше, ты понял? – чеканя слова, сказала Дели. – Комиссия хотя и выдала мне разрешение, но управлять будет Брентон: он из своей каюты увидит все.

Оба они, конечно, понимали, что это ложь, и Брентон никогда уже не сможет управлять судном, но Чарли согласно закивал и, вытерев нос тыльной стороной руки, сказал:

– Тедди Эдвардс на суше загнется, по себе знаю. Он и больной многих шкиперов за пояс заткнет. – «Бедный старик Тедди! Хорошо, что он не видит себя со стороны!», механик с шумом выдохнул, и Дели невольно отодвинулась – уж очень сильно шибало луком, которым Макбин по привычке глушил запах спиртного.

– А ты, бедовая, миссис, – вдруг сказал Чарли. – Я бы тебе это дело доверил.

Дели покраснела, как девочка, и улыбнулась. Такие слова в устах женоненавистника Чарли – высшая похвала.

Чарли работа на «Филадельфии» пришлась как нельзя кстати. Владельцы почтовых и пассажирских пароходов, ходивших по расписанию, его не брали из-за длительных запоев, а торговых судов, на которых нуждались в механиках, становилось все меньше. Засуха нанесла серьезный урон речной торговле; железные дороги все больше и больше вытесняли пароходство.

Дели решила продать остатки виски в Уайкери. Ей хотелось избавиться от этого груза, пока до него не добрался Чарли. Но вырученных денег все равно не хватало на покупку товара, и она ломала голову, где их взять, как вдруг неожиданно проблема разрешилась.

Милый старый дядя Чарльз словно узнал о ее нужде и пришел на помощь. Немало поблуждав по береговым поселкам, с фермы пришло письмо, в котором сообщалось о смерти Чарльза Джемиесона и переходе фермы в руки Филадельфии Эдвардс.

Первой мыслью Дели было отказаться от нелегкой затеи с капитанством и отправиться всей семьей на ферму. Там, по крайней мере, не умрешь с голоду. Но это было бы сродни предательству – Дели чувствовала это. И она отвергла искушение. На следующий день ею была составлена телеграмма в эчукскую компанию по делам завещаний с просьбой продать все возможное и выслать ей деньги. В таком решении у Дели и компании был взаимный интерес: у Дели – чтобы душеприказчики назначили оптимальную цену, у компании – получить от продажи как можно больше комиссионных.

Последняя ниточка, связывающая ее с родными, порвалась. У Брентона тоже почти никого не осталось – только какие-то родственники в Сиднее. Но через детей устанавливались новые связи. Дети ее – австралийцы. Они родились в этой стране, и по линии Эдвардсов являют собой уже третье поколение в Австралии. Англия в их представлении всего лишь туманная заморская страна, которую они изучали на уроках географии. Может, когда-нибудь им придется побывать на родине матери. Но Дели этот путь не по силам, слишком силен в ней страх перед морем.

«Палочка-выручалочка» мистер Мелвилл сделал в каюте Брентона новый иллюминатор во всю стену, прямо возле его кровати.

Брентон лежал в каюте, глядя, как на потолке пляшут солнечные блики, и лицо его казалось умиротворенным; горькие складки в уголках рта разгладились, глаза посветлели. Дели, помня, как Брентон в первое время после свадьбы знакомил ее с лесными цветами, сорвала несколько муррейских ромашек и принесла к нему в каюту: маленькие солнышки в ореоле белых лучиков. Она вложила один цветок в руку, безжизненно лежавшую на одеяле. У Брентона захрипело в горле и, к ужасу Дели, из его глаз, смотревших на цветы, выкатились две слезы. Брентон закрыл глаза, но слезы продолжали течь. Первые слезы за все время их знакомства.

Дели бросилась к мужу, пристыженная, потерянная. Все слова утешения, которые вертелись у нее на языке, так и остались невысказанными. Да и что можно сказать мужчине в подобном положении? Цветок все сказал за нее: «Пришла весна, жизнь продолжается, но тебе уже не дано ее видеть».

Слезы текли и текли из его глаз. Дели вынула из кармана носовой платок и, промокнув их, приложила платок к своим глазам.

– Чарли разогревает мотор, – наконец сказала она, – сейчас будем отправляться. Тебе сразу станет лучше, вот увидишь, ты ведь всегда говорил, что пароход – живое существо. Он с радостью отправится в новое плавание. Смотри в иллюминатор, вдруг я что-нибудь напутаю. Ты слышишь, Брентон? – спросила она, глядя в неподвижное лицо мужа.

Глаза открылись, и веки дрогнули – один раз. Она поцеловала застывшее лицо и вышла из каюты, негодуя в душе на жизнь, которая способна проделывать с человеком такие штуки. Она всегда любила жизнь, но порой наступали моменты, когда все в ней восставало против ее несправедливой, бессмысленной жестокости. Так было, когда погиб Адам и когда она потеряла своего первенца. Вот и теперь она обращалась к судьбе с немым вопросом: во что, жестокая, превратила ты этого неукротимого жизнелюба?

В рубке настроение ее немного поднялось. Они уплывали от страшного места, река несла их в будущее, которое, конечно уж, не будет таким мрачным. Жаль, что пришлось оставить на берегу детей. Но она будет часто приходить к ним в дом на скале, да и миссис Мелвилл позаботится о них лучше, чем она сама. Малышка Мэг к ней сразу привязалась.

Замирая от страха и одновременно гордясь собой, Дели стронула пароход с места и направила его вниз по течению. Пароход вдруг громко и протяжно загудел, словно и не торчал здесь больше года без движения. Шлепали по воде колеса, пыхтела труба, выпуская в воздух струи дыма.

Чарли поднялся на палубу и остановился на нижней ступени рулевой рубки.

– Все в порядке, миссис, – сказал он. – Хотя и не приходилось раньше женщине подчиняться, я привыкну. А на гудок внимания не обращай, юнец-то зеленый совсем, не знает ничего, сигналит, как на пожар.

– Ничего, Чарли. Шкиперу, я думаю, понравилось. Она и сама обрадовалась этому гудку. Он прозвучал, как непокорный вызов судьбе. Дели закрыла глаза и услышала далекое эхо протяжного гудка. Эхо катилось по реке, свободное и непобедимое, отзываясь с невидимых еще глазу далеких излучин. Все дальше и дальше вперед звал его голос…

Книга третья А РЕКИ ВСЕ ТЕКУТ

И плещется рыба в реке,

В безмолвии, которое длится вечность.

РОЛАНД РОБИНСОН

1

Постепенно светлая полоса над зарослями тальника сделалась шире, а розовый оттенок приобрел насыщенность. Густой, похожий на дым, туман низко навис над рекой. Тростниковая птица, невидимая в своем тщательно скрытом гнезде, выводила трели, похожие на журчание льющейся воды.

Взошло солнце, и все вокруг замерло, прислушиваясь к далекому равномерному шуму, который постепенно приближался, превращаясь из отдаленного пыхтения в монотонный глухой звук ударов. Это небольшой колесный пароходик «Филадельфия», спускаясь вниз по реке, взбивал воду своими двойными лопастями. Высокий, глубокого синего цвета небесный свод, казалось, переполнился этим звуком.

Отчаянно хлопая крыльями, флотилия пеликанов снялась с тихой заводи: в воздухе их неуклюжие тела стали неожиданно грациозными. Птицы летали вокруг парохода на почтительном расстоянии, безмолвно и призрачно.

Женщина, одиноко стоявшая в рубке, восхищенно наблюдала, как низко они кружат над водой, подобно духам, вившимся вокруг корабля в «Старом моряке» Кольриджа.

«Я действительно начинаю чувствовать себя старым моряком, – подумала она, – одиноким посреди безбрежного моря. Если, конечно, не считать берегов и утесов, и Чарли, который выглядывает, чтобы пожаловаться на нового кочегара, на матроса Лимба и на бесполезную кучу дерева, которую мы загрузили на последней лесопилке»… Мысли замерли. Она внезапно осознала, что все это время говорила вслух.

Разговаривать сама с собой! Неужели она понемногу начинает сходить с ума, как старатель, работающий в одиночку где-то в пустынной местности?

Ей очень недоставало собеседника, того, с кем можно поговорить, кроме детей, команды и инженеров, работавших на строительстве шлюза. Дели пришлось продать все свои акции, чтобы обеспечить детей и оплатить лечение мужа. Чтобы снова заняться торговлей, у нее не хватало начального капитала, хотя в те времена небольшие магазинчики на плаву могли принести целое состояние. Для перевозки пассажиров их маленькое судно не годилось, а шерсть в Мельбурн и Сидней теперь отправляли по железной дороге.