Николай Аввакумов - Первые залпы войны

• Название: Первые залпы войны
• Автор: Николай Аввакумов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Бесхитростные воспоминания участника первых боев с фашистами составили основу этой книги. Отступление, паника и сумятица первых дней войны, окружения, чередующиеся с краткими прорывами, чувства молодого солдата — все это пропущено через сердце автора и потому найдет путь к сердцу читателя. В книге много мелких на первый взгляд деталей, описаний, которые и помогают представить современному человеку страшные картины 41-го года.

Об авторе: Николай Васильевич Аввакумов родился в 1921 году. Его детские годы прошли в деревне Мало-Белоносово, Покровского района, Свердловской области. Одногодки Николая Васильевича больше всего пострадали от войны. Ведь они приняли первые удары гитлеровских войск и действовали в самый трудный ее период, сдерживая натиск врага. И те из них, кто остался в живых, завершили войну победой. В их числе был Николай Васильевич. Он с боями прошел от Каунаса до села Белый Бор, находящегося недалеко от Великих Лук. Тяжелое ранение вывело Аввакумова из строя. Вернувшись в Свердловск инвалидом III группы, Николай Васильевич поступает на один из заводов. В 1946 году с отличием заканчивает Уральский политехнический техникум, затем работает на различных предприятиях города и стройках. В 1963 году новое несчастье — Николай Васильевич получил тяжелую травму. Ранение на фронте и эта травма делают свое дело: отнялись руки и ноги… Но он не сдался, усиленно занимаясь гимнастикой и тренировками. Упорство и сильный характер были вознаграждены: он научился на пишущей машинке выстукивать слова. Подняв письма, которые писал с фронта, дневниковые записи, Николай Васильевич решил описать то, свидетелем и участником чего был в Великой Отечественной войне, что пережил и испытал сам. В результате родились воспоминания — «Первые залпы войны». Все мы знаем, как в начальный период войны скупо награждали орденами и медалями. Но даже за те месяцы первых сражений, в которых участвовал Аввакумов, он награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени и медалями.

---

— Знаю, не знаю, а на Аввакумова полагаюсь. Как-никак однокашник, да и вместе нам с ним воевать, — смутился Юрченко.

— С удовольствием я бы их вам дал, но где командиров отделений возьму? Я ведь давно сам приглядел этих ребят, — не сдавался лейтенант. В конце концов мы сумели одолеть Богданова.

— Ладно, Кузикова и Мухаметдинова вам передам. Сегодня же скажу Зубкову, чтобы отпустил ребят. А вот Селиванова не просите. Он у меня в разведку будет ходить и в атаку бойцов поднимать, — отрезал Богданов. Он встал, потянулся и хотел было куда-то идти. Но Юрченко, подмигнув мне лукаво, начал «обрабатывать» командиров.

— У вас все заботы и заботы. А ведь когда-то отдохнуть надо. Впереди еще целая война. Не искупаться ли, товарищ лейтенант? Погодка стоит что надо. Может, такой больше не будет, — пел Юрченко. Я поддержал старшего сержанта.

— Сагитировали, черти, — махнув рукой, дал согласие Богданов.

Юрченко повел нас к речке малохоженой тропой. По-его уверенности было видно, что он уже не раз хаживал на речку. Мы вышли из леса на полевую дорогу. По обе стороны ее стеной стояли хлеба, а поближе к речке, на лугу, женщины косили траву. Увидев нас, молодая женщина, которая шла первым прокосом, остановилась, сорвала с головы косынку и стала махать ею.

— Товарищи командиры, добро пожаловать в нашу бригаду. Невест для всех хватит, — озорно кричала она. Богданов остановился, а затем направился к женщинам.

— Ну что, ребята? «Раззудись, плечо, зазвени, коса», — сказал лейтенант.

Мы выбрали литовки из тех, что лежали на бугорке. Последним прокосом шла девчушка с соломенными косичками.

Она была вся красная, измученная непривычной работой, но, расходуя последние силы, не хотела отстать, от старших. Мне стало жалко девчушку, и я сказал, чтобы она отдохнула, пока буду вести ее прокос. Женщины прикрикнули на нее, чтобы пошла в тень. Командир-роты пошел первым прокосом, заставив перестроиться женщин. Было видно, что он не новичок в крестьянском деле. Богданов шел широким прокосом, трава из-под его литовки, извиваясь штопором, ложилась ровными рядами. У Юрченко дело шло похуже, но он, заливаясь потом, старался не отставать от командира. За два часа мы скосили луг, а затем, собрав руками небольшую копну, сели перекурить. Женская бригада расположилась возле нас. Во время перекура мы перекидывались с женщинами шутками. Их звеньевая Маша, та, что первая заметила нас, была остра на язык, больше всех смеялась. Вдруг глаза ее сделались серьезными, и она в упор спросила Богданова:

— Работать вы можете хорошо, а вот почему плохо воюете?

— Кто тебе сказал, что плохо? — насторожился Богданов.

— Хорошо бы воевали, немец так далеко не зашел бы. А то, вишь, до наших мест додрапали, где немец никогда не бывал. Фронт-то, поди, верст за семьдесят отсюда будет, не больше? Эх, вы… «От Москвы до британских полей Красная Армия всех сильней», — издевательски пропела она и заплакала.

— Вот что, гражданочка. Мы, по существу, не только против фашистов воюем. Гитлер против нас весь военный и промышленный потенциал Европы направил. Он Францию за две недели одолел, за несколько дней государства целые оккупировал, а вот мы стоим, — кипятился лейтенант.

— Да ладно уж. Ты нам лекций не читай, а скажи прямо: придет к нам немец в село или нет? — уже смягчившись, спросила звеньевая, утирая косынкой слезы.

— Не знаю, а врать не могу. Поверь, что все сделаем, чтобы задержать его и погнать назад в свое логово, — уткнувшись глазами в землю, говорил Богданов.

— Да не виню я вас. Но вот моченьки нет. Смотри, каждая из нас за трех мужиков работает, а ведь сами видели, хлеб еще не убран. Дома ребятишки без присмотра. Да что там без присмотра. Вон она, Верка, смотрите, ей бы в куклы играть, а она с нами косит, — показала Маша на девочку с соломенными косичками. — Война-то еще недавно началась, а сколько похоронок уже пришло! Я вот от своего Ивана ни одного письма не получила. Жив ли? Неужели детишкам нашим сиротами быть? — в полный голос заплакала Маша. Ей подвывали другие женщины. Мы заерзали, подыскивая повод, чтобы быстрее отсюда уйти.

— Извините, бабоньки, нас служба ждет, — сказал Богданов, поглядывая на часы.

— Вы уж нас извините. У баб слезы дешевые. Приходите лучше вечером в клуб, там у нас повеселее, — как бы спохватившись, заговорила Маша.

Назад в роту шли молча. Встреча с женщинами оставила тяжелое впечатление. Да, женщины, женщины военных лет! Почти все вы солдатки. И те, кто проводил своих мужей на фронт, и те, кто проводил любимых. Сколько тревог и страданий приняли ваши сердца! А сколько труда и невзгод легло и дальше ляжет на ваши плечи! Ведь все, что делали раньше ваши мужья любимые, придется делать вам, и делать вдвое, а то и втрое больше. А сколько продлится все это, мы тогда, не знали.

Думая о женщинах-косарях, я перенесся домой, на Урал. А каково моим родным и близким? Отец, можно сказать, инвалид, мать — подорванная с детства тяжелой работой, больная. Все дело в том, как поведет себя брат Ваня. Ведь ради него, младшего, они готовы на все. Я еще не знаю, как у нас на Урале. А неизвестность хуже всего.

Молчание прервал лейтенант Богданов. Он, остановившись на дороге, повернулся направо и повел нас за собой. Вышли на полянку.

— Вот тут я думаю провести учение истребителей танков, — сказал он.

Полянка диаметром метров сто была неплохим местом для тренировки истребителей танков. На краю ее возвышались три кучи из камней, собранных с поляны, которые могли бы статьобъемными макетами танков.

— Сначала мы выкосим этот лужок, высушим и соберем в стог сено, а затем начнем и занятия. Повезло ведь нам, лучшего места для этого и не придумаешь, — восхищаясь собой, говорил Богданов.

— А по ту сторону дороги, прямо на берегу речки, идеальное место для занятий по окапыванию. Все это я приглядел еще вчера.

Подходя к расположению роты, мы увидели писаря, командиров взводов и группу незнакомых бойцов. Навстречу нам спешил командир первого взвода младший лейтенант Симков.

— Товарищ лейтенант, к нам прибыло пополнение бойцов, — доложил он.

— Обещали завтра, а прислали сегодня. Это лучше, — сказал Богданов. Времени на их подготовку больше останется.

Лейтенант выстроил новичков в две шеренги и спросил, откуда они.

— Сибиряки? Отлично. Где и как обучение проходили? — обратился командир роты к правофланговому парню, у которого свисал ремень.

— На кухне. Вон у него как ремень отвис. Хозяйство поддерживает, добродушно съязвил Селиванов.

Лейтенант обернулся, строго посмотрел на своего любимца, но ничего не сказал и продолжил знакомство с новичками. Другого Богданов отчитал бы за насмешку над новичком, но у командира роты были с бойцом особые отношения. Те, кого лейтенант выводил из окружения, рассказывали, как Селиванов выручил своего командира.

Случилось это так. Рота прорывалась через окружение. Разорвавшаяся рядом мина контузила лейтенанта. Он на некоторое время потерял сознание. Два дюжих немца связали Богданова и поволокли к своим. Заметив это, Селиванов скрытно, по лощинке, пересек дорогу немцам, волокущим лейтенанта, и, выскочив неожиданно, зарубил обоих саперной лопатой. Дюжий Селиванов помог Богданову догнать роту. Лейтенант не раз называл Селиванова «ангелом-хранителем», но, при всем уважении к спасителю, спуску ему не давал. И частенько подтрунивал над ним, вспоминая, как Селиванова обгадил немец.

Эту историю хорошо знала вся рота. Ее пересказывали по-разному, но наиболее правдоподобный вариант я услышал от самого Богданова, который не любил ничего прибавлять и уважал точность.

Лейтенант с остатками своей роты пробирался по немецким тылам к линии фронта. Шли в основном лесами и болотами, чтобы не встретиться с немцами. Выйдя на дорогу, бойцы решили пойти по ней, чтобы сэкономить силы и ускорить продвижение. Но, пройдя немного, услышали сзади шум. Богданов повернул роту на тропу, уходящую в лес. У дороги он оставил Селиванова и еще одного бойца. В их задачу входило предупредить выстрелами роту, если немцы свернут на эту тропу.

Селиванов и его напарник спрятались за кустом на полянке возле дороги. По ней проходило небольшое подразделение немцев. Вдруг последний из фрицев покинул строй и неожиданно сиганул к кусту, за которым скрывался Селиванов с бойцом. Сбросив автомат, буквально сорвав с себя штаны, он присел. Тут только и понял Селиванов, зачем и почему немец, которого он уже взял на мушку, ведет себя так странно. Хотя куст был довольно густой, но брызги и зловоние достали Селиванова, напротив которого расположился немец. Как только строй скрылся за поворотом, Селиванов выскочил из-за куста, схватил в охапку немца сзади, накрыв его рот и лицо своей огромной ладонью. Другой-боец схватил автомат немца. Перепуганный фашист со спущенными штанами болтал в воздухе ногами и от страха несколько раз окропил Селиванова поносом.