Николай Аввакумов - Первые залпы войны

• Название: Первые залпы войны
• Автор: Николай Аввакумов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Бесхитростные воспоминания участника первых боев с фашистами составили основу этой книги. Отступление, паника и сумятица первых дней войны, окружения, чередующиеся с краткими прорывами, чувства молодого солдата — все это пропущено через сердце автора и потому найдет путь к сердцу читателя. В книге много мелких на первый взгляд деталей, описаний, которые и помогают представить современному человеку страшные картины 41-го года.

Об авторе: Николай Васильевич Аввакумов родился в 1921 году. Его детские годы прошли в деревне Мало-Белоносово, Покровского района, Свердловской области. Одногодки Николая Васильевича больше всего пострадали от войны. Ведь они приняли первые удары гитлеровских войск и действовали в самый трудный ее период, сдерживая натиск врага. И те из них, кто остался в живых, завершили войну победой. В их числе был Николай Васильевич. Он с боями прошел от Каунаса до села Белый Бор, находящегося недалеко от Великих Лук. Тяжелое ранение вывело Аввакумова из строя. Вернувшись в Свердловск инвалидом III группы, Николай Васильевич поступает на один из заводов. В 1946 году с отличием заканчивает Уральский политехнический техникум, затем работает на различных предприятиях города и стройках. В 1963 году новое несчастье — Николай Васильевич получил тяжелую травму. Ранение на фронте и эта травма делают свое дело: отнялись руки и ноги… Но он не сдался, усиленно занимаясь гимнастикой и тренировками. Упорство и сильный характер были вознаграждены: он научился на пишущей машинке выстукивать слова. Подняв письма, которые писал с фронта, дневниковые записи, Николай Васильевич решил описать то, свидетелем и участником чего был в Великой Отечественной войне, что пережил и испытал сам. В результате родились воспоминания — «Первые залпы войны». Все мы знаем, как в начальный период войны скупо награждали орденами и медалями. Но даже за те месяцы первых сражений, в которых участвовал Аввакумов, он награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени и медалями.

---

Но нервы у всех были на пределе, каждый едва сдерживался, чтобы не нажать на спусковой крючок. В это время три десятка бойцов выскочили откуда-то справа и бросились к высотке. Впереди бежал командир резервного взвода сержант Иванов, которого нельзя не узнать по его огромному росту. Немцы из-за шума боя не заметили приближения взвода, к тому же они знали, что у батальона исчерпаны резервы и ждать подмоги неоткуда. Резервный взвод почти в упор перестрелял прорвавшихся немцев и, потеряв только троих ранеными, вернулся назад. Это, как мы узнали позже, было сделано по приказу капитана Дементьева, который держал резервный взвод при себе. Оборонявшие высотку только после узнали о том, что были на волосок от гибели.

Противник на наших глазах трижды атаковал первую линию обороны и откатывался назад. После третьей, неудачной атаки батальон начал отходить. Сначала выносили раненых, затем шли остальные. Не верилось, что здесь оборону держал батальон. Живыми покинули позиции не более ста человек. Для отхода обороняющихся использовали передышку после очередной атаки. Немцы посчитали, что обороняющиеся ушли. Но, опомнившись, бросились, чтобы добить наших. Было уже поздно. Вражеская пехота без поддержки танков и артиллерии, не зная, что создана вторая линия обороны из свежих сил, напоролась на такой огонь, что заметалась на открытом месте и кинулась назад, оставив десятки убитых и раненых.

— Да, здесь нам несладко придется, — потягивая самокрутку, задумчиво сказал Селиванов.

Я был согласен с ним, но ничего не ответил. Ночью противник не решился нас атаковать. Это время мы использовали на то, чтобы отрыть ячейки в полный рост, соединить их ходами сообщения и лучше замаскироваться. В задачу нашего отделения входило прикрыть огнем седловину между нашей и соседней высотками. Богданов, который успел обойти все огневые точки и окопы, определил для нас ориентиры будущего обстрела, велел подготовить связки гранат, так как все понимали, что противник обязательно применит танки, чтобы смести нас с этой гряды.

Через час после рассвета началась обработка наших позиций авиацией. Бомбы сыпались настолько густо, что высотка от разрывов шевелилась, а в окопах отваливалась глина. Казалось, что после такой обработки не останется ничего живого, но большого вреда от бомбежки рота не получила. Хорошо, что сумели вовремя и как следует окопаться. Затем начался минометный и артиллерийский обстрел.

Чувствовалось, что противник бил наугад. Он еще плохо знал наши позиции и прощупывал их огнем. Но с нашей стороны ответа не получал. В это время пехота противника скапливалась в кустарнике, который располагался у восточного подножия гряды высоток, покинутых накануне нашими войсками. Когда прекратился артобстрел, артиллеристы сорокапятки выкатили свои орудия на прямую наводку. Их позиция располагалась метрах в пятидесяти правее нас.

В воздух со стороны противника поднялось несколько ракет. Мы напряженно наблюдали за кустарником, где сосредоточилась пехота, зная, что самый сильный удар будет нанесен оттуда. Прошла минута, другая, но из кустарника никто не выходил. Вдруг из седловины выскочило пять легких танков и два бронетранспортера. Они развернулись в цепь, и тогда пехота вышла из кустарника. Под прикрытием брони она стала приближаться к нашим позициям. По ним жиденьким огнем ударили наши минометы и сорокапятки.

Но этот огонь не повлиял на противника. Цепи шли спокойно. Только один танк остановился и слегка зачадил. Но танкисты, видимо, сами затушили огонь. Машина осталась стоять на месте, но орудие ее стреляло. Вспыхнул и бронетранспортер, из которого высыпала пехота. Но все остальное продолжало двигаться на нас. Танкисты, по всей вероятности, засекли наших артиллеристов, и снаряды из танков в основном сыпались вокруг них. Одно из орудий вскоре оказалось разбито, а расчет полностью погиб.

Вторая сорокапятка перестала стрелять, так как танки и транспортер вошли в мертвую для орудия зону. Мы затаив дыхание ждали, когда немцы подойдут на расстояние прицельного огня из стрелкового оружия.

— Огонь! Отсекать пехоту от танков! — скомандовал Богданов, и шквал пуль брызнул на наступающие цепи. Немцы остановились, заметались, но офицеры быстро навели порядок, и цепи пехоты снова торопливо двинулись вперед, поотстав от танков. Селиванов и Сурков, новый боец отделения, прибывший с последним пополнением, азартно, длинными очередями били по немцам. Я медлил, ожидая, пока немцы подойдут ближе. Но вот подошел и мой черед.

— Ты что спишь! На вас танк прет! Где бронебойщики? — Кто-то сильно стукнул меня по плечу. Обернулся, сзади лейтенант Богданов. Глаза бегают, горят гневом. Я по ходу сообщения подбегаю к Селиванову и Суркову. Приказываю выдвинуться вперед и связками гранат уничтожить танк. Взяв по две связки, ребята выскочили из окопа. Пробежав метров двадцать, один из них скрылся в специально вырытой ячейке, другой прыгнул в воронку. Но воронка оказалась неглубокой и не могла полностью скрыть Суркова. К счастью, танкисты были увлечены другими целями и не заметили ребят. Одна граната, брошенная Сурковым, попала под гусеницу. Машина развернулась на месте и заглохла. Но башня повернулась туда, куда направлялся танк. Около окопа Суркова запрыгали брызги пуль, посланных немецкими пехотинцами, которых мы своим огнем прижали к земле.

«Неужели Сурков погиб?» — мелькнуло у меня в голове. Но он приподнялся из воронки и бросил гранату во вторую гусеницу. Что же бездействует Селиванов? Но вот раздались один за другим два взрыва. Оказывается, я просмотрел, как Селиванов выскочил из своей ячейки, по-пластунски подполз к танку сбоку и бросил две гранаты в жалюзи танка. Машина вспыхнула. Из люков стали выскакивать танкисты, которых сразу же срезали пулеметным и автоматным огнем.

Погода была пасмурная, и дым от горящего танка прижало к земле. Это походило на дымовую завесу, которая скрывала от нас немцев справа. Я вставил новый диск и смотрел на дым, ожидая, что оттуда выскочат немцы, воспользовавшиеся этой завесой. Но с этой стороны увидел Селиванова, он полз, волоча за собой раненого Суркова. Рана у парня была тяжелая, автоматная пуля насквозь прошила левое плечо. Две другие прошли скользом. Одна сорвала кожу на шее, другая чуть зацепила правую руку. Селиванов, уложив товарища на дно окопа, сделал, как мог, перевязку. Увидев, что группа немцев приближается к седловине, я крикнул Селиванову:

— К пулемету!

— Погоди, отдышусь, — огрызнулся он, но сам подбежал к своему ручнику и выдал фашистам длинную очередь, обратив их в бегство. Атака отбита. На поле боя осталось множество трупов неприятеля, три сожженных танка и подбитый бронетранспортер. Один из танков сожгли уже в нашем тылу. Он проскочил через седловину, и только тут истребители засыпали его связками гранат. Но и наши потери были внушительные. Мы лишились противотанковой артиллерии. В роте разбиты два ручных и один станковый пулеметы. Треть личного состава убита и ранена.

Противник, несмотря на потери, снова готовился атаковать высотки. Его пехота сосредоточилась в кустарнике, а из седловины туда шли новые и новые подразделения.

— Эх, прочесать бы этот кустарник хорошей артиллерией и тяжелыми минометами, как бы нам легче стало, — задумчиво произнес Кузиков.

— Абы да кабы, то б во рту росли грибы, — съязвил Селиванов.

В это время по ходу сообщения к нам приблизился старший лейтенант Рябинин. Он спорил с Богдановым, который густо пересыпал свою речь матом.

— Где я вам найду пополнение, у меня самого половина роты осталась, почти кричал Богданов.

— У тебя половина, а в первой и взвода не наберется. На нее основной удар немцев был направлен, и командира убило. Мне приходится и начальником штаба быть, и ротой командовать. Нам здесь только бы продержаться до утра, а потом отойдем на те высотки, — показал Рябинин на гряду небольших холмов, пролегающих за нашей обороной.

— Куда, куда? На те высотки? А эти оставлять? Да отсюда те холмики как на ладони просматриваются. Немец сразу же сковырнет нас оттуда, — горячился Богданов.

— Нам там только день продержаться, на подходе большие силы, — не уступал Рябинин.

Мы прислонились к стенке окопа, чтобы пропустить командиров. В это время противник выпустил вверх целую серию ракет.

— Начинается. Пойду в первую. Но ты не забывай хотя бы половину взвода к нам на помощь подослать, — торопливо повернувшись назад, крикнул Рябинин.

Как и перед предыдущими атаками, этой предшествовала артиллерийская обработка наших позиций. Немцы, получив подкрепление, ожесточеннее атаковали нас, а мы отвечали им слабым огнем. Танки, проводив пехоту к самому подножию высотки, повернули назад, считая, что сделали свое дело. Пехота подошла к нашим окопам метров на пятьдесят и бросилась в атаку. Но хоть не густой был огонь с нашей стороны, он заставил немцев замедлить бег. А когда полетели гранаты, то им пришлось залечь. Истребители танков, которые находились в ячейках, выдвинутых вперед, и были ближе к немцам, бросили в сторону противника несколько связок гранат. Их взрывы выглядели внушительно, и немцы стали отползать назад. Не знаю, откуда на правом фланге появился станковый пулемет. Его очереди заставили немцев окончательно откатиться.