Вирджиния Эндрюс - Руби

• Название: Руби
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7020-0938-Х

Эта трогательная, поначалу таинственная история девушки из бедной семьи, мечтавшей стать художницей. Все в жизни Руби круто меняется, когда воспитывающая ее бабушка открывает ей тайну ее рождения и имя ее отца – богача из Нового Орлеана. После переезда в отцовский дом девушка оказывается в центре семейных интриг, проходит через многие испытания, но, к радости читателей, повествование завершается вполне благополучно.

---

Я поспешила наверх, чтобы спрятать свое нежданное богатство. Но когда открыла сундук, увидела, каким он стал пустым. Исчезло красивое полотняное белье и все остальное, кроме одного серебряного кубка. Бабушка отдала и заложила значительно больше, чем я предполагала. Мне было очень грустно видеть, как много из ее сокровищ исчезло. Я знала, что каждый предмет имел для нее особую ценность, намного большую, чем его денежное выражение. Я встала на колени и разглядывала то, что осталось. Ожерелье, браслет, несколько вышитых шарфиков и стопка документов и фотографий, перевязанных резинкой. Среди документов находились справки о моих прививках, школьный аттестат бабушки Катрин и несколько старых и таких выцветших писем, что их трудно было разобрать.

Я посмотрела несколько фотографий. Бабушка все еще хранила снимки дедушки Джека в молодости. Каким красавцем он был в свои двадцать с небольшим лет – высокий, смуглый, с широкими плечами и узкой талией. Очаровательная улыбка ярко сверкала с фотографии, дед стоял такой стройный и гордый. Легко понять, почему бабушка Катрин влюбилась в этого мужчину. Я нашла другие фотографии, выполненные в коричневых тонах, фотографии бабушкиных матери и отца, старые и выцветшие, но сохранившиеся достаточно, чтобы я могла рассмотреть, какой хорошенькой женщиной с милой мягкой улыбкой и мелкими изящными чертами лица была моя прабабушка. Отец бабушки выглядел полным достоинства, крепким серьезным человеком с плотно сжатым ртом.

Я положила обратно пачки документов и старых фотографий, но, прежде чем спрятать деньги в сундук, увидела уголок еще одного снимка, высунувшийся из старой, в кожаном переплете Библии бабушки Катрин. Я медленно подняла книгу, осторожно обращаясь с потрескавшимся переплетом, тихонько открыла сухие страницы, начинавшие расслаиваться по уголкам, и взглянула на старую фотографию.

На ней был изображен очень интересный мужчина, стоящий перед домом, скорее всего, особняком. Мужчина держал за руку маленькую девочку, как две капли воды походившую на меня в том же возрасте. Я более внимательно всмотрелась в снимок. Малышка так сильно была на меня похожа, я будто смотрела на собственную фотографию. Сходство было таким поразительным, что я вынуждена была пойти к себе в комнату и разыскать свое собственное детское фото. Я положила оба снимка рядом и принялась их изучать.

Это была я, так мне казалось. Конечно, я. Но кто тогда этот мужчина и где мы стоим? Я была уже достаточно взрослой, чтобы запомнить такой дом. Что-то около шести-семи лет. Я перевернула фотографию и увидела, что ближе к нижнему краю имелась надпись:

Дорогая Габриэль!

Я подумал, что ты хотела бы увидеть ее в день, когда ей исполнилось семь лет. Ее волосы очень похожи на твои, и она воплощает в себе все, что я мечтал видеть в ней.

С любовью,

Пьер.

Пьер? Кто такой Пьер? И эта фотография, она была послана моей матери? Это мой отец? Я была где-то с ним? Но почему бы он стал рассказывать моей матери обо мне? Ведь она к тому времени умерла.

Может, он этого не знал? Нет, это бессмыслица, потому что как бы он заполучил меня даже на короткое время, не зная о смерти моей матери? И как могла я быть с ним и ничего об этом не помнить?

Тайна жужжала во мне, словно целый рой пчел, и вызывала трепет во всем теле, наполняла меня странным ощущением дурного предчувствия и беспокойства. Я вновь посмотрела на маленькую девочку и вновь сравнила наши лица. Сходство было неоспоримым. Именно я была с этим мужчиной.

Я глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, чтобы, когда спущусь вниз и увижу бабушку с подругами, они не заметили моего волнения, потрясшего мои сердце и душу. Я знала, как трудно, почти невозможно утаить что-то от бабушки Катрин, но, к счастью, она была так увлечена спором о соусе из крабов, что не обратила на меня внимания.

Наконец гости устали и решили, что им пора отправляться домой. Дамы еще раз меня поздравили, поцеловали и обняли, при этом бабушка смотрела на меня с гордостью. Мы проводили гостей и вошли в дом.

– У меня не было такого приятного праздника целую вечность, – сказала бабушка, вздыхая. – И посмотри, как хорошо ты все убрала, моя Руби, – проговорила она, поворачиваясь ко мне. – Я так горжусь тобой, милая, и…

Глаза ее быстро сощурились. Она раскраснелась от вина и оживленной беседы, но ее дар провидицы, как всегда, оказался на высоте. Бабушка быстро почувствовала, что что-то не так, и шагнула ко мне.

– В чем дело, Руби? – быстро спросила она. – Что тебя так взволновало?

– Grandmere, – начала я, – ты послала меня наверх положить деньги в твой сундук.

– Да, – проговорила она, а затем ее дыхание перехватило. Она отступила назад и положила руку на сердце. – Ты рассматривала мои вещи?

– Я не думала рассматривать, Grandmere, но заинтересовалась старыми фотографиями, твоими, дедушки Джека и твоих родителей. А потом увидела что-то торчащее из твоей старой Библии и обнаружила вот это. – Я протянула ей фото. Бабушка посмотрела на снимок, будто на свидетельство смерти и бедствия. Потом взяла его и медленно опустилась на стул, качая головой.

– Кто этот мужчина, Grandmere? И маленькая девочка – это я, правда?

Бабушка подняла голову, ее глаза были полны печали.

– Нет, Руби, – покачала она головой. – Это не ты.

– Но она так похожа на меня. Вот. – Я положила свою фотографию, где мне было около семи лет, рядом со снимком Пьера и маленькой девочки. – Посмотри.

Бабушка кивнула.

– Да, это твое лицо, – ответила старушка, глядя на оба снимка, – но это не ты.

– Тогда кто же, Grandmere, и кто этот мужчина на фото?

Бабушка заколебалась. Я попыталась ждать, но казалось, будто нетерпеливые мотыльки кружатся где-то внутри меня, у самого моего сердца, щекоча его своими крыльями. Я затаила дыхание.

– Я не подумала, когда посылала тебя наверх положить деньги в сундук, – начала она, – но, кто знает, может, само Провидение дает мне понять, что настало время.

– Время для чего, Grandmere?

– Для тебя. Узнать все, – проговорила она и откинулась на спинку стула, как будто ее поразил удар, и теперь уже чересчур знакомое изнурение вновь обозначилось на ее лице. – Узнать, почему я выгнала твоего деда из дому на болото жить, как животное, каковым он и является.

Старушка закрыла глаза и что-то еле слышно бормотала, но мое терпение иссякло.

– Кто эта маленькая девочка, если не я, Grandmere? – вырвалось у меня. Но бабушка еще долго молчала, краснота на ее щеках сменилась бледностью цвета овсянки.

– Это твоя сестра, – наконец ответила она.

– Моя сестра!

Бабушка кивнула головой. Она закрыла глаза и не открывала их так долго, что я подумала, разговор наш окончен.

– И мужчина, держащий ее за руку… – вновь заговорила она.

Она могла бы и не продолжать. Все и так выстраивалось в моем сознании.

– …твой настоящий отец.

Глава 6 Место в моем сердце

– Если ты все это время знала, кто мой отец, Grandmere, почему же молчала? Где он живет? Как получилось, что у меня есть сестра? Почему все это нужно было держать в такой тайне? Почему ты прогнала деда жить на болото? – нетерпеливо выпаливала я вопросы один за другим.

Бабушка Катрин прикрыла глаза. Я знала, что так она набиралась сил. Будто пыталась проникнуть в свое второе «я» и извлечь оттуда энергию, делавшую ее кайенской целительницей, каковой она слыла в округе Тербон.

Мое сердце стучало медленно и тяжело, эти удары вызывали головокружение. Мир вокруг нас, казалось, замер. Будто каждая сова, каждое насекомое, даже ветерок затаили дыхание, ожидая ответа. Через некоторое время бабушка открыла свои темные глаза, которые теперь были затенены печалью, и решительно взглянула на меня, слегка покачивая головой. Мне показалось, что она, прежде чем начать, чуть слышно простонала.

– Я так долго страшилась этого дня, – наконец проговорила она. – Страшилась, потому что, только узнав все, ты поймешь, как глубока пропасть ада и вечного проклятия, куда сошел твой дед. Я страшилась этого дня, потому что, только узнав все, ты поймешь, насколько трагичнее, чем ты себе представляла, была короткая жизнь твоей матери. И еще я страшилась, что ты наконец узнаешь, как много из твоей жизни, из жизни твоей семьи, из твоей истории я утаила от тебя.

– Пожалуйста, Руби, не осуждай меня за это, – просила бабушка Катрин. – Я старалась быть тебе больше чем бабушкой. Я всегда старалась делать как лучше для тебя.

– И все же, – продолжала она, на мгновение взглянув вниз, на свои руки, лежащие на коленях, – я должна признаться, что была довольно эгоистична, потому что хотела оставить тебя рядом с собой, удержать в память о моей потерянной дочери. – Она вновь посмотрела на меня. – Если я согрешила, Господь простит меня, потому что мои намерения не таили зла. Я действительно старалась сделать для тебя как лучше, все, что могла, хотя и признаю, что у тебя могла бы сложиться намного более богатая, устроенная жизнь, если бы я отказалась от тебя в тот день, когда ты родилась.