Теодор Старджон - Больше чем люди (More Than Human)

• Название: Больше чем люди (More Than Human)
• Автор: Теодор Старджон
• Жанр: Научная Фантастика

Лучший и самый известный роман Старджона — «Больше чем люди» — More Than Human 1953 г. (Международная премия по фантастике-54) — классическая иллюстрация НФ гештальт-психологии; пятеро сверходаренных детей с помощью телепатии, телекинеза и других форм экстрасенсорного восприятия образуют симбиотическое целое (Homo gestalt), что помогает им выстоять во враждебном по отношению к «выродкам» мире.

---

Стерн пошевелил губами и наконец выговорил:

— Я не…

— И не нужно, — рассмеялся я. — Замечательно. Вы настоящий специалист, очень хороший специалист. Я могу вам сказать это, и вы оцените как профессионал. Вы говорите о блоках. Я не мог пройти блок «Бэби три года», потому что за ним скрывался ключ к тому, кто я такой на самом деле. Не мог, потому что боялся вспомнить, что на самом деле я существую на двух уровнях: маленький мальчик мисс Кью и нечто гораздо, гораздо большее. Я не мог быть и тем и другим, но не мог и отказаться от одного из состояний.

Он спросил, не отрывая взгляда от трубки:

— А теперь можешь?

— Могу.

— И что теперь?

— О чем вы?

Стерн перегнулся через угол своего стола.

— Тебе не приходило в голову, что, может, этот… твой гештальт-организм уже мертв?

— Он не мертв.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда ваша голова знает, что руки действуют? Он прикоснулся к своему лицу.

— Вот так… и что дальше? Я пожал плечами.

— Разве синантроп посмотрел на подошедшего гомо сапиенса и спросил: «Что дальше?». Мы будем жить, все вместе, как человек, как дерево, как любой живой организм. Будем расти, и питаться, и ощущать, и размножаться. Будем защищать себя. — Я развел руки. — Будем совершать естественные поступки.

— Но что вы можете сделать?

— А что может сделать электрический мотор? Все зависит от того, к чему мы приложим усилия. Стерн побледнел.

— А что ты… хочешь делать? Я задумался. Он молча ждал.

— Знаете что? — сказал я наконец. — С самого рождения люди меня пинали, пока обо мне не позаботилась мисс Кью. И что произошло тогда? Она едва меня не убила.

Я подумал еще и сказал:

— Всем было весело, кроме меня. Всем весело, все забавляются, когда есть возможность пнуть того, кто слабее тебя и не может защититься. О, тебе делают одолжения, пока не завладеют тобой или не убьют тебя. — Я посмотрел на Стерна и улыбнулся. — Я собираюсь позабавиться, только и всего.

Он повернулся спиной ко мне. Я думал, он начнет расхаживать, но он тут же снова повернулся ко мне. Я знал, что теперь он все время будет наблюдать за мной. Он сказал:

— Ты проделал большой путь после того, как зашел ко мне.

Я кивнул.

— Вы хороший психоаналитик.

— Спасибо, — горько ответил он. — И ты считаешь, что теперь излечился, приспособился и готов действовать?

— Конечно. А разве вы так не считаете? Он покачал головой.

— Ты только узнал, кто ты такой. Тебе нужно еще многое узнать.

Я готов был проявить терпение.

— Что, например?

— Например, что бывает с людьми, которые живут с чувством вины, как у тебя. Ты отличаешься, Джерри, но не настолько.

— Я должен чувствовать вину, что спас свою жизнь? Он не обратил на это внимание.

— Еще одно. Ты сам сказал, что всю жизнь на всех сердился. Так ты жил. А думал ли ты, почему?

— Не могу сказать, что думал.

— Одна причина в том, что ты был один. Поэтому для тебя так много значили эти дети и мисс Кью.

— Ну и что? Дети по-прежнему со мной. Он медленно покачал головой.

— Ты и дети — единый организм. Уникальный. Беспрецедентный. — Он ткнул в меня черенком трубки. — Совершенно один.

Кровь зашумела у меня в ушах.

— Заткнитесь, — сказал я.

— Только подумай, — негромко продолжал он. — Ты можешь практически все. Можешь иметь все, что захочешь. Но все это не избавит тебя от одиночества.

— Заткнитесь! Все одиноки. Он кивнул.

— Некоторые могут научиться жить с этим.

— Как?

Немного погодя он ответил:

— Благодаря тому, что есть нечто, о чем ты ничего не знаешь. Даже если я тебе скажу, оно для тебя ничего не будет значить.

— Скажите, и посмотрим.

Он очень странно взглянул на меня.

— Это нечто называется моралью.

— Наверно, вы правы. Не понимаю, о чем вы говорите. — Я собрался. Больше мне незачем его слушать. — Вы боитесь, — сказал я. — Боитесь гомогештальта.

Он сделал огромное усилие и улыбнулся.

— Ублюдочная терминология.

— Мы ублюдочное племя, — ответил я. Показал:

— Садитесь сюда.

Он пересек комнату и сел за стол. Я наклонился к нему, и он заснул с открытыми глазами. Я выпрямился и осмотрел кабинет. Взял термос, наполнил его и поставил на стол. Поправил угол ковра, положил чистое полотенце в головах кушетки. Прошел мимо стола и посмотрел на магнитофон.

Словно протянув руку, вызвал Бинни. Она стояла у стола, широко раскрыв глаза.

— Посмотри сюда, — сказал я. — Внимательно посмотри. Я хочу стереть запись. Спроси у Бэби, как это сделать.

Она посмотрела на меня, как-то встряхнулась и наклонилась к магнитофону. Исчезла — и сразу вернулась. Прошла мимо меня, повернула две ручки, нажала кнопку, что-то дважды щелкнуло. Лента быстро начала перематываться назад.

— Все в порядке, — сказал я. — Уходи. Она исчезла, Я взял пиджак и направился к выходу. Стерн по-прежнему сидел за столом и смотрел, ничего не видя.

— Хороший психоаналитик, — прошептал я. Чувствовал я себя отлично.

Снаружи я немного подождал, потом повернулся и снова вошел.

Стерн посмотрел на меня.

— Садись сюда, сынок.

— Простите, сэр, — сказал я. — Ошибся кабинетом.

— Ничего, — ответил он.

Я вышел и прикрыл за собой дверь. И всю дорогу до полицейского участка улыбался. Мой рассказ о мисс Кью запишут, и он им понравится. Я посмеивался, думая о Стерне, как он будет гадать, куда пропал почти целый день и откуда у него тысяча баксов. Это гораздо забавнее, чем думать о нем мертвом.

И что это за дьявольская штука — мораль?

Часть третья МОРАЛЬ

— Кто он вам, мисс Джеральд? — спросил шериф.

— Джерард, — поправила она. У нее серо-зеленые глаза и необычный рот. — Он мой двоюродный брат.

— Все дети Адама братья, так или иначе. Вам придется рассказать мне немного больше.

— Семь лет назад он служил в военно-воздушных силах, — сказала она. Потом случились… неприятности. Он был отправлен в отставку. По медицинским основаниям.

Шериф порылся в папке на столе.

— Фамилию врача помните?

— Сначала Томпсон, потом Бромфилд. Заключение об отставке подписал доктор Бромфилд.

— Похоже, вы действительно кое-что знаете. А кем он был до службы в авиации?

— Инженером. То есть я хочу сказать, был бы им, если бы закончил школу.

— А почему не кончил? Она пожала плечами.

— Он просто исчез.

— Откуда вы знаете, что он здесь?

— Я узнала бы его везде, — ответила она. — Я видела… видела, как это случилось.

— Видели. — Шериф хмыкнул, поднял папку, уронил ее. — Послушайте, мисс Джеральд, не мое дело советовать. Но вы кажетесь мне хорошей девушкой. Почему бы вам просто не забыть о нем?

— Я хотела бы повидаться с ним, если можно, — негромко ответила она.

— Он сумасшедший. Вы знаете это?

— Не думаю.

— Пробил кулаком стекло в витрине. Просто так. Она ждала. Он попытался снова.

— Он грязный. Даже не знает собственного имени.

— Можно мне его увидеть?

Шериф без слов выругался и встал.

— Если бы врачи в авиации имели хоть немного здравого смысла, они посадили бы его в такое место, где бы он и близко не смог подойти к тюрьме. Сюда, пожалуйста.

Стены из стальных плит, как переборки на корабле. Окрашены сверху поблекшей желтой краской, а внизу в цвет горчицы. Шаги звучат гулко. Шериф открыл тяжелую дверь, она со скрипом отодвинулась. Они прошли, и шериф снова закрыл дверь. Пропустил ее вперед, и они оказались в большом, напоминающем амбар помещении с бетонными стенами и потолком. Вокруг всего помещения проходило нечто вроде балкона. Под ним и над ним камеры, со стальными стенами и решетками вместо передней стены. Всего около двадцати камер. Заняты всего с полдюжины. Место холодное и неприятное.

— Ну, а чего вы ожидали? — спросил шериф, разгадав выражение ее лица. Отеля «Валдорф» или еще чего?

— Где он? — спросила она.

Они прошли к камере в нижнем ярусе.

— Проснись, Барроус. К тебе женщина.

— Гип! О, Гип!

Заключенный не пошевелился. Он полулежал на стальной койке, одна нога свесилась на пол. Левая рука на грязной перевязи.

— Видите? Не говорит ни слова. Довольны, мисс?

— Впустите меня, — выдохнула она. — Позвольте поговорить с ним.

Он пожал плечами и неохотно открыл дверь. Она вошла и повернулась.

— Можно поговорить с ним наедине?

— Он может причинить вам вред, — предупредил он. Она посмотрела на него. Рот у нее исключительно выразительный.

— Что ж, — сказал шериф наконец. — Я буду поблизости. Крикнете, если понадобится помощь. Если попытаешься что-то сделать, Барроус, я тебе перевязь натяну на шею. — Шериф закрыл за девушкой дверь.

Она подождала, пока он не отойдет, потом подошла к заключенному.