Юлия Остапенко - Русская фэнтези-2008

• Название: Русская фэнтези-2008
• Автор: Юлия Остапенко
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-051508-0, 978-5-9713-7875-4, 978-5-226-00327-1

Один из самых любимых жанров авторов и читателей фантастики в нашей стране. Фэнтези — во всем ее многообразии. Озорной юмор — и вполне серьезные проблемы.

Увлекательные приключения — и оригинальные философские концепции.

Мистические городские легенды — и неожиданные, таинственные повороты истории…

Многообразие сюжетов и образов, персонажей и ситуаций.

Повести и рассказы, относящиеся ко всем возможным стилям и направлениям фэнтези.

Содержание:

Юлия Остапенко. Лицо во тьме

Людмила Климкина. Глаза Бога

Алексей Молокин. Коробейник (Трое из сумы)

Галина Гриненко. Переэкзаменовка

Виктор Ночкин. Конь рыжий

Михаил Вайнштейн. Закон, порядок и справедливость

Виктор Шибанов, Сергей Белоусов. Паломничество в ад

Мария Парфенова. Ученик чародея

Генри Лайон Олди. Скорлупарь

Святослав Логинов. Белое и чёрное

Александр Зорич. Королева Кубков, Королева Жезлов

---

Насчет телепортов Савкин был весьма осведомлен. Не отставал от жизни, почитывал-таки всякую литературку, в основном фантастическую, там этих телепортов, извините, как пустых бутылок на стадионе после футбольного матча между растюпинцами и зарайцами — видимо-невидимо. И что характерно, все как один действующие. Есть побольше, есть поменьше, есть индивидуального пользования, есть платно-коллективные, вроде нынешних туалетов. Платишь денежку, находишь свободное очко и, пожалуйста, телепортируйся куда хочешь. Можешь один, а можешь с конем, если тебе по сюжету конь полагается. В общем — нет проблем!

Только вот как действуют эти устройства — про то нигде не написано. Молчат авторы, сговорились, наверное, гады!

Савкин еще немного погонял мысли по извилинам и решил, что на практике он, конечно, такую штуку соорудить, наверное, может, но теория явно хромает, а тут, похоже, без серьезной теоретической базы не обойтись.

И отправился Савкин к знакомому профессору Гешефт-Карасикову, Павлу Ивановичу, тоже, между прочим, народному умельцу, правда, приезжему. Вообще в Растюпинске народным умельцам было раздолье. Это в других местах их за людей не считали, а в Растюпинске относились с пониманием. Сами такие.

2

Павел Иванович нрав имел беспокойный, хотя и слегка ушибленный, поскольку в результате интриг завистников в свое время потерял кафедру в каком-то престижном институте или даже университете. Дело в том, что долгое время профессор работал, и весьма, кстати, небезуспешно, над технологией производства водки на основе живой воды, которую сам профессор с гордостью именовал «живодка».

Изобретение Гешефт-Карасикова сулило родной державе невиданные перспективы. В самом деле, если спирт бодяжить не простой водой, пусть даже и не из-под крана, а живой, то, во-первых, начисто исчезнут все проблемы, связанные с похмельем. Во-вторых, ныне бесполезные для общества алкоголики автоматически преобразуются в самых деятельных и высокоэффективных членов общества. Ну а в-третьих — сами понимаете, в-третьих, нас ждет неминуемое процветание с последующим лидерством в мировом сообществе. Не говоря уже о таких положительных побочных эффектах, как демографический взрыв и возвращение всевозможных уклонистов в ряды родимой армии. При условии, конечно, что положенные солдатам ежедневные сто граммов не будут безответственно расхищены большими дядями из армейского руководства.

Простодушный ученый имел неосторожность представить своей проект на суд соответствующих экспертов, присовокупив к пухлому научному отчету ящик собственноручно разбодяженного им из технического спирта и, естественно, живой воды напитка.

Реакция была бурной, хотя и не совсем той, которой ожидал уважаемый профессор.

Члены экспертной комиссии отчет читать, естественно, не стали, сославшись на крайнюю занятость и отсутствие свободных объемов головного мозга, в которых профессорские научные изыски могли попросту не уложиться, однако халявного угощения отведали.

После чего уважаемые эксперты, среди которых, между прочим, был один девяностолетний академик, два заслуженных деятеля искусств неопределенной сексуальной ориентации, а также престарелая примадонна, полностью утратившая матримониальные наклонности, для начала, видимо, на радостях, устроили недельную оргию. Даже и не подумав сделать передышку после оргии, академик женился на трех своих секретаршах и одной аспирантке, совратил всех мало-мальски годных к употреблению сотрудниц вверенного ему института, и в этой теплой компании, распевая «Эво-эвое!» на древнегреческом, сбежал в джунгли Мадагаскара строить город вечной любви и молодости. У деятелей искусств исправилась ориентация, но при этом необратимо рухнула репутация. О примадонне и вовсе говорить нечего. Мало того что она снова запела, да еще как! Буквально возродившаяся женщина начисто затерроризировала все мужские подтанцовки родимой эстрады. Выписанные в пожарном порядке негры и ямайцы после очередного концерта с примадонной спешно собрали свои барабаны и набедренные повязки и рванули восвояси, забыв даже про причитающийся им гонорар.

Естественно, после таких событий профессору и сниться не должно было положительное заключение на его изобретение.

Гешефт-Карасиков был, однако, упрям. Или наивен, что зачастую одно и то же. Он продолжал бомбардировать влиятельных и не очень лиц письмами, в которых разъяснял пользу, которую может принести измученной похмельем стране внедрение его детища. И нарвался-таки! А чего вы хотели?

Сначала профессором заинтересовалась пивная мафия. Потом рассольная. Когда к прессованию несчастного ученого подключились производители препарата для мужчин «Носорог» при поддержке наркологических клиник, несчастный ученый сдался, бросил кафедру и эмигрировал в Растюпинск, городок, известный своей тишью, гладью и прочими достоинствами, при определенном сочетании которых, как утверждают знающие люди, нечистая сила начинает усиленно плодиться и размножаться. Среди безразмерно талантливых растюпинцев профессор выделялся разве что знанием теории, а в практике некоторые обитатели городка могли еще ему и фору дать, так что на общем чрезвычайно высоком креативном фоне ученому легко удалось затеряться. Влившись в свободное от научных и прочих предрассудков растюпинское общество, Павел Иванович понемногу оправился, хотя некоторая затюканность в его натуре пока еще оставалась. Отдельные душевные травмы лечатся, увы, не сразу, как говорится, в душу обгорелую нужно лезть с лаской. А лучше и вообще не лезть.

Вот к этому-то гордому, но слегка горбатому душевно человеку и отправился наш Савкин.

Профессор, однако, встретил его весьма приветливо. Быстренько разбодяжил пол-литра метилового спирта живой водой, поставил на стол огурчики, порезал колбаски, как же, брат-изобретатель пришел, пусть и эмпирик в доску, но все-таки свой человек, не эксперт какой-нибудь малахольный.

Мужикам, которые каждые полчаса стучались в профессорскую дверь в надежде получить ковшик-другой натурального продукта на халяву, профессор неизменно отвечал, что занят, в данный момент они с коллегой решают важную научно-коммерческую проблему, кидал в несчастных страждущих пустые и полные бутылки, в общем, всячески просил не отвлекать. Мужики ловко увертывались от пустых бутылок, тихо ссорились из-за полных, потом мирились по трое и устраивались на травке аккурат под профессорскими окнами. Ждали и слушали. Интерес к научно-коммерческим проблемам в славном Растюпинске был велик, хотя и не совсем бескорыстен. И вот что они слышали:

— Кватернионы… Клетка жорданова… циклическая. Ковариацип… Многочлен, аннулирующий оператор Гильберта… Алгебра Кэли. Отношение делимости… НОД и НОК, Алгоритм Евклида… Символ Лежандра… Суммы Гаусса и квадратичный закон взаимности… Ковариация… Кольцо градуированное… Лежандр… Гамильтон…

В общем, все понятно. Дорвался практик до теории, теоретик до практики, а всем известная Маня — до груш.

Мужики, смекнув, что при таком раскладе всякое может приключиться, подхватились и шагом-шагом из-под профессорских окон куда подальше. И правильно сделали, потому что сырая, несформировавшаяся теория, как известно, лупит по площадям, словно чудо-младенец, дитя-карбюратор, не ведающий добра и зла. Бьет, не разбирая, кто прав, кто виноват, а кто и вообще ни при чем. А из окна доносилось:

— Китайская теорема об остатках… Класс вычетов по модулю… Символ Лежандра… Симметрическая алгебра… р-сингулярный множитель…

Жуткое дело!

В общем, когда Савкин вырвался наконец от профессора, его явственно пошатывало. В сумерках брел он по пыльно-золотистому летнему Растюпинску, не обращая внимания на встречных-поперечных, так что чуть было не попал в неприятную историю. Уже на подходах к родимому дому перехватила изобретателя компания веселых бритоголовых молодых людей, перехватила, и давай глумиться-куражиться.

— Эй, — кричат, — папаша, дай телефончика, позвонить хоцца так, что выпить не на что, не то что кольнуться-ширнуться!

Бездарно так прикалываются.

Савкин повернул к ним просветленное лицо с уставленными внутрь себя глазами, а потом как скажет:

— Ковариацип!

— Че? — удивились встречные-поперечные. — Че ты там базлаешь?

— Ковариацип! — снова позвал Савкин. — Клетка жорданова!

Тут молодые люди испуганно уставились куда-то за савкинскую спину, потом переглянулись и опрометью бросились бежать прочь.

«Наверное, они до сих пор никогда не видели Ковариоципа», — подумал Савкин, присел на лавочку возле подъезда, закурил и позвал:

— Ковариоцип-цип-цип…

Кто-то затрепыхался в сгустившихся сумерках, словно петух спросонья, но на свет так и не вышел.