Ева Модиньяни - Ваниль и шоколад

• Название: Ваниль и шоколад
• Автор: Ева Модиньяни
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007673-8

Проблемы и болезни детей, готовка, стирка, уборка… Измены мужа, ревность, непонимание родителей, капризы детей, обиды, усталость, слезы…

И вот однажды Пенелопа Донелли решила разорвать этот замкнутый круг. Оставив троих детей и хозяйство на попечение мужа, она уезжает на море, в дом своего детства, чтобы наконец разобраться со своей жизнью, с собственными чувствами и желаниями.

А ее потрясенный муж, брошенный в пучину житейских забот, пытается вернуть жену любыми способами.

---

Итак, догадалась наконец Пенелопа, местные жители беспокоятся о ее здоровье! Они думают, что она больна, и сетуют на ее скрытность, не дающую им возможности ей помочь.

– Тогда почему ты все время держишь при себе маленького Луку, словно боишься, что больше его не увидишь? – не отступала синьорина Леонида.

И тут раздался знакомый голос, спасший Пенелопу от неловкости.

– Вот вы где! – воскликнула Ирена с радостной улыбкой.

Ее мать и отец, держа в руках сабо, подошли к зонтику. Ирена цеплялась за руку Мими – и не потому, что нуждалась в поддержке. Она как будто боялась потерять его. На ней был закрытый купальник красивого золотисто-желтого цвета, подчеркивающий изящество поразительно сохранившейся фигуры. Отец вырядился на пляж в шорты «бермуды» всех цветов радуги.

Лука со всех ног бросился навстречу бабушке и дедушке.

– Что вы мне привезли? – потребовал он, обнимая обоих.

Пенелопа не слишком удивилась, увидев родителей вместе. Поднявшись с шезлонга, она поцеловала их, а ее мать тем временем уже нацепила самую светскую из своих улыбок, увидев рядом с дочерью синьорину Леониду. Обменявшись приветствиями, учительница музыки и Ирена немедленно погрузились в сладостное щебетанье. Лука вернулся к игре с друзьями, а Пенелопа отошла в сторонку с отцом.

– Как тебе удалось ее вернуть? – тут же спросила она.

– Ты мне сказала, где ее искать, и я сразу отправился за ней. Оказалось, что она только этого и ждет. Конечно, поначалу она взбрыкнула, как обычно. Я был так зол, что впервые в жизни поднял руку на женщину. Я дал ей пощечину. Одну-единственную, Пепе. Мы были в холле отеля. Постояльцы и служащие посмотрели на нас, как на марсиан. И знаешь, что сделала твоя мать? Схватившись за щеку, она улыбнулась всем вокруг и сказала: «Не обращайте внимания. Мой муж всегда был склонен к рукоприкладству. Но вы еще не видели меня в деле». С этими словами она отвесила мне такую оплеуху, что в ушах зазвенело. А потом добавила: «Это за то, что позволил мне сбежать с Оджиони. Он еще более невыносим, чем ты». Потом взяла меня за руку и говорит: «Живо отвези меня домой». Так все и случилось, и за это я должен благодарить тебя. Похоже, ей пришлось не слишком сладко с героем ее грез. Он из тех, кто думает только о работе, а для женщины с трудом выкраивает часок в своем деловом расписании.

Все это отец выложил Пенелопе с самым довольным видом. Ирена догнала их, попрощавшись со старинной подругой. На свою дочь она взглянула с несвойственной ей ранее нежностью.

– Ты прекрасно выглядишь, – ласково сказала Ирена. – А откуда взялся этот великолепный солитер? И почему ты носишь его на шее?

– Это подарок, – краснея ответила Пенелопа.

– Ну об этом я сама догадалась. От него?

– Да. Он…

– Андреа мне сказал. Мне очень жаль. Итак, все кончено, – и Ирена с нежностью погладила дочь по лицу.

Домой вернулись все вместе. Лука забрался в дедушкин автомобиль в поисках привезенных подарков, а Ирена и Пенелопа принялись хлопотать на кухне.

– А знаешь, твой муж изменился. И должна тебе сказать, изменился он к лучшему. Работает много, но он всегда много работал. Свободное время проводит со своей матерью. Я тоже зашла ее навестить и растрогалась прямо до слез. Ей сняли гипс с руки; так вот, представь, Андреа массирует ей руку, помогает делать упражнения, чтобы восстановить подвижность. Тебе тоже следовало бы ее навестить.

Все это Ирена рассказывала, панируя в сухарях куски телятины, чтобы жарить котлеты.

Пенелопа, стоя у раковины, мыла салат, как вдруг у нее закружилась голова. Ее охватила дурнота, волной поднимавшаяся к горлу. Бросив все, она побежала в ванную, и ее вырвало. После этого она почувствовала себя лучше. Это все из-за хрустящего картофеля, которым отец угостил ее в баре на пляже. И зачем только он настаивал? Вот уже несколько дней она испытывала отвращение к жареной пище. Даже сейчас, когда Ирена начала жарить котлеты, Пенелопа вышла в сад поиграть с Лукой и котятами.

В тот же вечер из Ирландии позвонил Даниэле. По договоренности с матерью он звонил каждые выходные за ее счет. Вернее, поначалу он звонил чуть ли не каждый день, умоляя родителей позволить ему вернуться. Андреа не тронули его мольбы: он сказал сыну, что если тот вернется самовольно, дверь дома для него будет заперта.

– Папа, я тебя прошу, мне тут очень плохо. Меня заставляют собирать торф, доить несчастную корову и ухаживать за вонючими овцами. Дождь льет не переставая. У меня жуткая простуда. Кормят меня отвратительно, да плюс ко всему перед едой надо каждый раз благодарить господа за хлеб насущный, – жаловался Даниэле.

Охваченный сочувствием к шестнадцатилетнему мальчику, еще недавно мочившемуся в постель, Андреа обратился за советом к жене. Это был его первый телефонный разговор с Пенелопой после ее ухода из дому.

– Что бы ты сделала на моем месте? – спросил он.

– Именно то, что делаешь ты. Держись, не уступай. Он поймет, что в этой жизни надо уметь приспосабливаться, – сказала она в ответ.

Когда Даниэле, как и следовало ожидать, обратился за помощью к матери, пытаясь пробить брешь в отцовской неуступчивости, Пенелопа ответила ему:

– Мне очень жаль, но ты должен слушаться папу. Миновала одна неделя, и новости из Ирландии стали более обнадеживающими.

– Мама, у меня стали вот такие мускулы! – воскликнул он, едва заслышав ее голос. – Знаешь, я научился ездить на лошади. По вечерам репетирую с церковным хором и в воскресенье смогу петь вместе со всеми во время большой мессы. Синьора О'Доннелл очень симпатичная. У нее два сына, Патрик и Шон, отличные парни. Они научили меня боксировать. Можно сказать, мы подружились. А как у тебя дела?

Это был веселый разговор. Больше всего Пенелопа обрадовалась известию о том, что Даниэле будет петь в церковном хоре. У него был музыкальный слух, и она надеялась, что с началом учебного года ее сын запишется на курсы классической гитары. Как и всякая мать, она возлагала на детей свои собственные несбывшиеся надежды.

Ближе к ужину позвонила и Лючия из Порто-Черво. Она была возбуждена и в разговоре в точности повторяла интонации Софии. Да, Лючия наслаждалась великолепными каникулами – справедливо заслуженными, ведь она была первой ученицей в классе.

– Я приеду к тебе в Чезенатико в августе, если ты, конечно, еще будешь там, – сказала девочка.

– Конечно, я буду здесь. Куда же я денусь? – засмеялась Пенелопа. – Лучше расскажи мне, как обстоят твои сердечные дела.

– Мне нравится быть хозяйкой себе самой, и я уже подумываю, не остаться ли мне одинокой. В самостоятельной жизни есть своя прелесть. И вообще в семнадцать лет мало кто связывает себя с мужчиной. Кстати, как раз сегодня я встретилась с Роберто, и мы договорились вечером пойти куда-нибудь вместе. Потом я тебе все расскажу, – с беспечным смехом пообещала Лючия.

Пенелопа вернулась к столу, сияя улыбкой. Когда ее дети были довольны, она чувствовала себя счастливой.

– Мама, сегодня вечером на площади выступают бичующие. Ты меня возьмешь? – спросил Лука.

«Бичующими» называли молодых людей в средневековых костюмах, щелкавших бичами в такт музыке во время традиционных празднеств.

– Ну конечно. Доедай побыстрее салат, – поторопила сына Пенелопа. – А вы пойдете? – спросила она у родителей.

– Мы с твоей матерью решили пойти потанцевать. В Сант-Арканджело есть оркестрик, играющий мелодии двадцатых-тридцатых годов, – удивил ее Мими.

Он взял руку жены и поднес ее к губам. Ирена улыбнулась и подмигнула дочери.

Пенелопа повела сына на ту самую площадь, где сама когда-то в детстве вместе с бабушкой и подругой Сандриной впервые в жизни увидела «Ромео и Джульетту». Лука, как все другие дети, наблюдал за длиннейшим действом, уходящим корнями в глубокое Средневековье, с открытым от восхищения ртом.

– Мама, ты купишь мне такой кнут? – спросил он по дороге домой.

– Завтра мы с тобой поедем на рынок в Сант-Арканджело. Если найдем маленький, тебе по росту, обязательно куплю, – пообещала она.

Пенелопа наслаждалась покоем, и такому состоянию духа способствовало отсутствие приступов астмы у Луки – наглядное доказательство того, что ее сын тоже спокоен. Она уложила его спать, и он почти мгновенно уснул. Тогда она спустилась в кухню, почувствовав, что проголодалась. Родители еще не вернулись. Никогда раньше ей не приходилось видеть их такими дружными, а главное – видеть свою мать такой уступчивой и благожелательной по отношению к мужу. В конечном счете честность, преданность, любовь отца возобладали над внутренним беспокойством, всю жизнь снедавшим Ирену.

На овальном блюде, накрытом пищевой пленкой, остались с обеда телячьи котлеты. Стоило Пенелопе взглянуть на них, как к горлу снова подступила тошнота. Пришлось опять бежать в ванную. И опять ее вырвало. Больше Пенелопа не могла себя обманывать: то, что до сих пор было лишь смутным подозрением, превратилось в уверенность. Она вошла в английскую гостиную, села в любимое кресло бабушки Диомиры и прошептала: