Ева Модиньяни - Ваниль и шоколад

• Название: Ваниль и шоколад
• Автор: Ева Модиньяни
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007673-8

Проблемы и болезни детей, готовка, стирка, уборка… Измены мужа, ревность, непонимание родителей, капризы детей, обиды, усталость, слезы…

И вот однажды Пенелопа Донелли решила разорвать этот замкнутый круг. Оставив троих детей и хозяйство на попечение мужа, она уезжает на море, в дом своего детства, чтобы наконец разобраться со своей жизнью, с собственными чувствами и желаниями.

А ее потрясенный муж, брошенный в пучину житейских забот, пытается вернуть жену любыми способами.

---

Но Пенелопа не находила слов. Она приехала сюда с твердым намерением порвать с ним окончательно, а теперь ощущала смятение, мешавшее ей открыть рот.

Навстречу им вышла синьора Теодоли, держа за руку прелестного мальчика с большими смеющимися карими глазами.

– Привет, Пепе, – сказала она, обнимая Пенелопу. – Жаль, что ты приехала только сейчас. К нам на обед приезжали коллеги Мортимера и его брат Риккардо с семьей. А теперь и я уезжаю. И увожу с собой Мануэля. Ты ведь помнишь Мануэля?

Она говорила так, словно они расстались вчера, а не семь лет назад. В ее голосе звучало прежнее оживление, но она заметно постарела, и в ее глазах затаилась печаль.

– Конечно, я его помню. Он был совсем маленький, вот такой, – сказала Пенелопа. Мануэль был сыном испанских слуг Мортимера, живших в его миланской квартире. – Привет, Мануэль, – улыбнулась она, потом повернулась к матери Мортимера: – Кажется, я приехала не вовремя.

– Вот уж нет! Я велела Чезире заварить чаю.

Она ушла, ведя за собой мальчика, а Пенелопа и Мортимер прошли в гостиную. Стеклянная дверь на лоджию была распахнута. Чезира расставляла на столике на стальных ножках чашки, приборы, вазы со сладостями. Она радостно поздоровалась с Пенелопой, а потом ушла, оставив их одних. Они сели рядом на садовом диванчике с подушками в холщовых чехлах. Мортимер разлил чай по чашкам.

– Меренги? – спросил он.

– Ты еще не забыл, что они мне нравятся?

– Совсем свежие. Чезира приготовила их специально для тебя.

– Расскажи мне о себе, – сказала Пенелопа, поднося чашку к губам.

– Все началось с родинки на ноге, – тихо заговорил Мортимер, глядя на небо над садом. – Еще час назад шел дождь, – вдруг добавил он ни с того ни с сего. – А теперь снова вышло солнце, чтобы встретить тебя.

– Продолжай, – нетерпеливо потребовала Пенелопа.

– Твой костюм переносит меня назад в прошлое. Мне вспоминается прелестная девчонка, которую я хотел отвести на реку, – пошутил он, явно избегая разговора о себе.

– Ну давай, Мортимер, расскажи мне, что случилось. Рано или поздно я все равно все узнаю. Что такого страшного было в этой родинке?

– Полгода назад она взорвалась и стала рассылать аномальные клетки по всему телу. Результат ты видишь, – признался он наконец.

Пенелопа едва не лишилась чувств. Сильного, живого, неотразимо обаятельного мужчины, которого она знала, больше не было. Увидев, как она побледнела, Мортимер, смотревший на нее с грустью, заставил себя улыбнуться. Взяв с блюда меренгу, он начал кормить ее с рук.

– Правда, вкусно? Скажи, что тебе нравится. Пенелопа схватила его руку и крепко сжала, растерянно глядя на Мортимера.

– Почему я об этом ничего не знала? – спросила она. Последнее письмо от Мортимера она получила три месяца назад. Он рассказывал о поездке в Париж к матери и отчиму, об ужине у «Прокопа», где он повстречался с коллегами, бывшими товарищами по университету. Письмо было написано шутливым, беспечным тоном, не содержавшим ни намека на переживаемую Мортимером драму. Только теперь Пенелопа поняла, что он ездил во Францию проконсультироваться с каким-то специалистом: вдруг тот подарит ему надежду?

– Почему я об этом ничего не знала? – безжизненным голосом повторила она вопрос.

Мортимер нетерпеливо пожал плечами.

– Что, по-твоему, я должен был сделать? Позвонить тебе или написать, что я болен? И что бы ты сделала? Слезы мне не нужны. Жалость меня раздражает. Правда отнимает последние силы. Ты же знаешь, как я люблю жизнь, моя дорогая Пепе.

Пенелопа закрыла лицо руками, словно заслоняясь от страшной правды.

– У меня были трудные дни, – продолжал Мортимер. – Я довел себя до того, что сумел возненавидеть самых дорогих мне людей: мать, брата, племянников, коллег. Все они считали своим долгом меня утешать. Некоторые даже сегодня пытаются меня убедить, что ничего страшного не происходит. Меня бесит ложь.

Пенелопа порывисто обняла его. Ее глаза блестели от непролитых слез.

– У смерти друзей нет. Я скрыл от тебя правду, не хотел, чтобы ты знала. Но потом ты мне позвонила и сказала, что хочешь меня видеть. Я хотел тебе сказать, что не стоит, но проявил слабость и уступил. Я счастлив вновь тебя увидеть, – признался Мортимер, прижимая ее к себе.

– Любовь моя, – прошептала Пенелопа. – Ведь я собиралась сказать тебе, чтобы ты меня больше не ждал, чтобы обзавелся семьей. Я за тем и приехала. А теперь я думаю: если бы мы тогда не расстались, может быть, ты и не заболел бы.

– Ну, эта родинка была у меня задолго до того, как мы познакомились. Я никогда не обращал на нее внимания. Нет, я не хочу, чтобы ты мучилась чувством вины, это тупиковый путь. И на этот раз я не смогу подставить тебе плечо.

Наступил вечер, поднялся свежий ветер, грозивший принести новую порцию дождя. Чай остывал в чашках. Пенелопа поежилась.

– Пойдем в дом, – предложил Мортимер.

Они вошли в большую гостиную, где Чезира выставила на стол большое блюдо с черешнями.

– Из нашего сада, – сказал Мортимер. – Хочешь?

– Возможно, позже. Сейчас мне хотелось бы отдохнуть, – ответила Пенелопа, внезапно почувствовав себя страшно усталой.

– Если хочешь переодеться, в спальне тебя ждут твои вещи. Мы все сохранили, – сообщил он.

– Все эти годы… – ахнула она, не закончив фразы.

– Я все не терял надежды, что ты вернешься, – пояснил Мортимер. Он попытался улыбнуться, но улыбка превратилась в страдальческую гримасу.

Мучительная тоска охватила Пенелопу. Мысль о возвращении в Чезенатико показалась ей нестерпимой.

– Как ты думаешь, нельзя ли мне здесь переночевать? – нерешительно спросила она.

– Я очень на это рассчитывал, – с улыбкой ответил он.

Пенелопа прошла в спальню. В обстановке ничего не изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз. Повсюду тот же безупречный порядок, тот же аромат духов, в шкафу были аккуратно развешаны немногие оставленные ею платья. Оставшись наконец одна, Пенелопа разразилась слезами. Ей необходимо было выплакаться. Потом она вошла в ванную и увидела ванну с гидромассажем. Это было нечто новое. Она наполнила ванну водой, разделась и погрузилась в маленькое море кипящих пузырьков.

– Вода, которая шипит, – проговорила она вслух, вспомнив киоск с газировкой у входа в летний кинотеатр «Арена» в Чезенатико.

Когда ей было шестнадцать, в июле и августе она подрабатывала в этом киоске – к крайнему неудовольствию бабушки и под тяжкие вздохи Ирены. Прежде чем войти на открытую площадку перед экраном, дети протягивали ей купюру в пять тысяч лир и просили: «Пепе, дай нам бутылку воды. Той, которая шипит». Это звучало солиднее, чем просто «газировка».

В те годы она и ее подружки часто спрашивали себя, что их ждет в будущем.

– Я буду настоящей дамой, как моя мама, – говорила София.

Это означало, что она надеется удачно выйти замуж, жить по-прежнему на улице Капуцинов, проводить свои дни за игрой в гольф, а вечера – за игрой в бридж.

Доната разрабатывала свои планы, полагаясь на звезды.

– Я выйду замуж за человека, который будет достойным отцом моим детям, и открою астрологическое бюро. У меня будут солидные клиенты, я буду жить припеваючи.

А Пенелопа вздыхала:

– Я бы хотела всегда быть влюбленной.

В то время ей было меньше лет, чем теперь ее дочери Лючии.

Она вышла из ванны. В шкафчике на стене обнаружились увлажняющие кремы для тела и для лица. Пенелопа торопливо высушила волосы, переоделась в голубые полотняные брюки и белую шелковую блузку и вернулась в гостиную. На террасе хлопотала Чезира, убирая со стола чайную посуду. В небе сгущались грозовые облака.

– Доктор пошел отдохнуть, – объяснила она.

– Но уже пора ужинать, – возразила Пенелопа.

– У него был трудный день. В последнее время он быстро устает, – покачала головой верная служанка. – У меня на плите готовятся овощной суп и оладьи из кабачков. Помню, они вам нравились. Захотите поужинать, только скажите мне, синьора.

– Я подожду, пока доктор встанет, – сказала Пенелопа, усаживаясь в кресло.

Ей казалось, что она видит страшный сон. На этот прекрасный замок, где когда-то она проводила часы счастья, опустилась тень смерти.

– Вы даже черешен наших не попробовали. А ведь Тито собирал их специально для вас, – упрекнула ее служанка.

– Мне очень жаль, но я не могу проглотить ни одной, – извинилась Пенелопа.

– Я вас понимаю. Но сегодня вы здесь, и он счастлив. Моя синьора почти всегда с ним, друзья часто его навещают, но мне кажется, ему от этого только хуже, – добавила Чезира уже на пороге.

Пенелопа увидела сыплющий за окном частый дождь и кожей ощутила ледяное дыхание одиночества. «У смерти друзей нет», – сказал ей Мортимер. Жестокие слова, но в них была правда. Она яростно ударила кулаком по подлокотнику кресла. Это был жест отчаяния. Примириться с жестокой реальностью ей было не по силам.