Кирилл Чистяков - Фаза Урана

• Название: Фаза Урана
• Автор: Кирилл Чистяков
• Издательство: Факт
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-359-218-6

Старик, переписывающий зло, борясь с пустотой. Дом, хранящий свои тайны на протяжении десятилетий. Повязанные Домом, его обитатели подобны манекенам, выставленным в витрине магазина Судьбы. Фазы жизни не имеют значения, так как жизнь и не начиналась. В реальном мире не бывает рифм.

Роман Кирилла Чистякова совсем не похожий на современное гламурное чтиво остро обнажает внутренний мир современного человека. Главный герой или, скорее, антигерой повести Растрепин – человек без имени и без судьбы. Кто он? Ангел или Демон? Сказочник или псих? Кого-то от него будет тошнить, а кто-то узнает в нем самого себя. Безумство снов и воспоминания сплетаются с реальностью в один клубок, в котором, недосказанное сильнее сказанного.

---

– Догадываешься, почему я тебя позвала? – наконец спросила Тамара Николаевна.

– Догадываюсь: клубнику чистить.

– Какой-то ты несерьезный. Это-то в тебе и настораживает. Мне не очень нравится, как ты поступаешь с Аней.

– А что я сделал? – насторожился я.

– В том-то и дело, что пока ты ничего не сделал. Думаю, ты понимаешь, о чем я?

– Да, Тамара Николаевна, – сказал я, хотя и не очень понял, о чем это она.

– Ее религиозность – это ведь не навсегда. На самом деле она обычная девочка. Может, даже заурядная девочка.

– Я не считаю ее заурядной и не хочу, чтобы она становилась обычной. Ее религиозность мне симпатична, пусть и раздражает иногда. Вы понимаете, о чем я, Тамара Николаевна?… Кстати, я перебрал клубнику. Что теперь?

– В холодильнике стоит вино. Налей мне и себе. Стаканы в буфете.

Я вытер руки, но они все равно остались липкими. Потом открыл холодильник и достал закупоренную пластмассовой пробкой бутылку «Рислинга». В ней плескалась жидкость красного цвета, а это значило, что наполнение было инородным. Я разлил вино в цилиндрические высокие стаканы с рисунками болидов «Формулы-1».

– Ну давай, зятек, – сказала Тамара Николаевна, подымая стакан.

Мой пит-стоп вложился в пять секунд. Слово «зятек», Тамара Николаевна произнесла весьма шутливо. Обычно подобные шутки меня напрягают, но сейчас мне, почему-то, было приятно это услышать. Мы выпили и закусили клубникой, которую успела помыть Тамара Николаевна. Клубника этим жарким летом уродилась мелкой, не водянистой и очень вкусной. Что касается домашнего вина, то оно, как мне показалось, было безнадежно испорчено сахаром.

– Аня жила сама, в Киеве. Ей так захотелось, это был ее самостоятельный выбор. Смерть отца на нее сильно повлияла. Девочки всегда привязаны к отцу… Я мать и переживаю за нее, хотя из-за отца мы одно время плохо ладили. Ей очень тяжело. И мне кажется, ей сейчас нужна стабильность.

– А я, разумеется, не произвожу впечатления стабильного человека?

– Не совсем так. Она тебе не рассказывала, что встречалась до Киева с одним мальчиком? Он хороший парень, работает на комбинате диспетчером АЗС, неплохо зарабатывает…

– Солярку ворует, – продолжил я в тон Тамаре Николаевне, успев уже заочно возненавидеть хорошего мальчика.

– Ворует. А кто ее там не ворует? Они давно дружат, и ему очень нравится Аня, он часто заходит к нам, звонит ей по телефону. Витя подарил ей недавно кольцо, но она не захотела его носить.

– Простите, Тамара Николаевна, зачем вы мне рассказываете про этого Витю?

– Ты мне нравишься, а Витя нет. Но я хочу, чтобы ты знал – с ним ей было бы лучше. Он бы себе работал на комбинате, воровал по мелочам, пил с друзьями водку по праздникам, она была бы хозяйкой, командовала им, а он об этом никогда бы не догадывался.

– Они ездили бы в Крым по профсоюзной путевке, покупали бы холодильник в кредит, гуляли бы в парке по выходным…

– Да. И я немного зла на тебя, потому что с тобой Ане интересней, чем с Витей. Тебя, наверное, можно любить, но жить с тобой нельзя. А с Витей наоборот, и мне жалко, что Аня этого не понимает. Витя хороший, потому что…

– Обыкновенный.

– Ты правильно меня понял… А сейчас быстро, только не задумываясь, назови мне любую домашнюю птицу, любой фрукт и любого русского поэта.

– Индюк, абрикос, Блок, – выпалил я.

– Тяжелый случай…

– Неужели все так запущенно?

– Ты даже себе не представляешь насколько. Помоги мне в тазе перемешать.

Я подошел к плите. Тамара Николаевна вручила мне сырую вишневую палку со срезанной корой. Я размешивал варево, а она досыпала сахар и отобранную клубнику.

«А Тамара Николаевна гораздо умнее, чем мне показалось в первый раз», – решил я и немножко испугался.

– В Северном полушарии нужно размешивать по часовой стрелке, так лучше, – подсказала она, и мне пришлось сменить вектор центробежной силы.

– Это обо мне что-то говорит в психологическом плане? – спросил я.

– Нет, – улыбнулась Тамара Николаевна, – Это говорит только о твоей непрактичности.

– Но вы ведь психолог и оцениваете меня с профессиональной точки зрения тоже?

– Оцениваю, это привычка.

– И что вы можете сказать?

– Ты – любимый абрикос в своем собственном компоте, наверняка единственный ребенок в семье, и тебе совсем бы не мешало почаще спускаться на землю… Возьми с подоконника тряпку и сними таз с огня. На сегодня хватит, пожалуй.

Я снял таз и поставил его под батарею остывать, как она и просила. Несколько лепестков с цветочного букета уже успели опасть на холодильник. За окном распласталась ночь, и стекло в раме стало зеркалом. Я не абрикос в своем компоте. Я лиса в своем винограднике…

– Любишь на себя глядеть? – спросила Тамара Николаевна.

– Нет. Просто, когда слышишь о себе так много, хочется взглянуть на себя, как на чужого. Хочется понять, кто все-таки тот человек, который рассматривает тебя с другой, противоположной стороны стекла, и что у него с тобой общего.

– Есть хочешь?

– Нет, благодарю, я перекусил в пиццерии.

– Ты мне очень помог с вареньем.

– Всегда к вашим услугам, Тамара Николаевна.

– Там, куда я еду, клубника не растет, – она вытерла свои мягкие руки о передник с петухами, а потом сказала:

– Не делай ей больно. Ты Ане нужен.

– Я знаю, я помогаю ей писать дипломную работу.

– И все-таки ты дурак, – опять улыбнулась Тамара Николаевна, – Да, вот еще. Мы с Сергеем Алексеевичем решили подарить тебе этот холодильник. Аня рассказывала, что ты живешь, как в лесу. Просто пещерный человек какой-то.

– А разве холодильник не нужен сыну Сергея Алексеевича?

– Им на свадьбу подарили целых два холодильника.

– Но меня вы ведь почти совсем не знаете.

– Я двадцать лет проработала психологом в поликлинике, и житейский опыт у меня есть. И я знаю, чего можно ждать от людей, зятек.

С психологами и с потенциальными тещами лучше не спорить. Их самоуверенность непоколебима. И я молча кивнул, здесь, на улице Достоевского, ощущая, как где-то в животе рождается бес, готовый «выкидывать коленца».

2.

Теперь у меня появился холодильник, и я себя чувствовал совсем счастливым. Каждый вечер, я помногу открывал его и помногу захлопывал, смотрел, как внутри загорается лампочка. К сожалению, обычно мне нечего было в него класть. Тогда я засовывал в холодильник что попало: сигареты, пустые бутылки, коробки с диафильмами, фашистскую каску, археологическое зелье, однажды даже попытался впихнуть трехколесный велосипед «Гном-4»…

Холодильник и впрямь замечательная вещь – я узнал, что в efo системе содержится газ фреон – хладогент. Испаряясь, он поднимается к небесам и там проделывает дыры в озоновом слое. Сквозь дыры к земле беспрепятственно просачивается солнечная радиация. От этого люди болеют раком кожи, а боги падают с облаков, ненароком оступившись…

3.

На неделе, во вторник мы с Аней провожали Тамару Николаевну и Сергея Алексеевича в Россию. Прошло не так много времени с тех пор, как я встречал на этом же вокзале Ф., но мне казалось, что уже успел смениться целый геологический пласт.

Зеленые вагоны, синие проводницы. Ночь. Женский голос диктора. Поезд отправляется с третьего пути. Сергей Алексеевич и Аня ходили покупать сладкую воду. Я курил. Тамара Николаевна рылась в сумках, искала паспорта и билеты. Сергей Алексеевич и Аня вернулись, они несли бутылки с клубничной газировкой.

– Ну, будете у нас на Колыме, милости просим, – Сергей Алексеевич попробовал пошутить и крепко пожал мне руку.

– Непременно, – ответил я совсем не то, что он ожидал от меня услышать.

Он хлопнул меня по плечу. Мол, мы почти родственники. Мужская солидарность и-все такое. Когда они, наконец, сели в купе и начали махать нам ладонями через стекло, Аня взяла меня за руку. И я понял, что матери ее, несмотря ни на что, приятно нас видеть вместе.

Поезд тронулся, и мы с Аней бок о бок пошли прочь, туда, где горели маячки такси. Теперь мы остались одни.

«А в сущности, – подумал я, – Мы всегда и были одни. Я и она».

– Кто такой Витя? – спросил я.

– Придурок, – ответила Аня совсем не по-христиански.

XXVI. Сон

1.

Уже пять дней я живу у Ани. Она купила обои и попросила меня помочь их наклеить в прихожей: вот так я и остался. Завелся в квартире, как таракан. Обои, к слову сказать, мы так и не поклеили.

Сейчас опять какой-то пост, и я не ем мяса вместе с Аней. В пищу мы употребляем овсянку, гречку и пшено, словно две тупоголовые горлицы. От этого у меня в желудке, вопреки всем диетологическим теориям, полный катарсис.

Как раз на этой неделе по телевизору показывают «Гостью из будущего». По одной серии в день. Когда-то этот фильм запускали каждые школьные каникулы, и, исходя из этого, я посмотрел его не меньше сорока раз. Аня не понимает меня: как можно смотреть старые детские фильмы, а мне нравится, и я не даю ей переключать канал на «Animal Planet», вновь и вновь наблюдая, как Коля Герасимов, с пустыми кефирными бутылками и мелофоном через плечо, удирает от алчных и жестоких космических пиратов.