Веселовский Владимирович - Скрытая биография

• Название: Скрытая биография
• Автор: Веселовский Владимирович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-203-01811-1

---

С летчиками я сразу нашел общий язык. Мне они сочувствовали, все понимали и были готовы помочь. Местонахождения штаба воздушной армии они не знали и предложили подбросить к штабу фронта:

– Уж там-то дадут координаты!

И вот я в воздухе! Правда, за пассажира, но все-таки в воздухе!

После приземления, поблагодарив летчика, я направился в деревню, где находился штаб 1-го Белорусского фронта. Шлагбаум преградил мне путь. Из будки вышел солдат:

– Кто такой? Куда идете?

Он внимательно изучил мой документ, переговорил по телефону, показал, куда идти и в каком доме штаб. У входа в дом другой часовой опять проверил мой документ. У меня было намерение обратиться непосредственно к командующему фронтом. Генерала армии К.К. Рокоссовского в штабе не оказалось. Меня приветливо встретил генерал М.С. Малинин, начальник штаба фронта. Он просмотрел мой документ и внимательно выслушал.

– Вчера воздушная армия была вот здесь. – Генерал указал точку на карте. – Поторопись! Может, сегодня застанешь!

Он советовал идти на площадку – можно воспользоваться связным самолетом. Пилоты охотно взяли меня на борт.

В штабе 16-й воздушной армии меня внимательно выслушали, нашли записи в журнале учета боевой работы, где значилась дата и обстоятельства боя, из которого я не вернулся.

Разместили меня при штабе армии. Выдали форму, погоны, зачислили на довольствие и выписали необходимые личные документы. Сообщили, что некоторое время мне придется находиться при штабе армии.

А тем временем войска 1-го Белорусского фронта неудержимо продвигались на запад. За неделю штаб 16-й воздушной армии сменил три места базирования. Начались бои за польские города и села, были освобождены города Хелм и Ковель.

Наконец мне вручили за подписью начальника штаба армии справку: «Для ведения боевой работы в качестве летчика-истребителя препятствий нет». Естественно, что мне хотелось вернуться в свой родной авиаполк. Моя просьба была удовлетворена. Мне сообщили, что 46-й, ныне 68-й гвардейский, авиационный истребительный полк действует на 2-м Прибалтийском фронте, точных координат полка нет.

Добраться до 2-го Прибалтийского фронта оказалось нелегким делом. Все движение автотранспорта и связных самолетов осуществлялось от фронта в тыл и обратно. А это – громадный зигзаг. Выручили летчики транспортной и связной авиации. Они охотно брали на борт.

Так я оказался на аэродроме под Минском, который лишь накануне был освобожден. Здесь базировался истребительный полк, которым командовал мой бывший комполка на Ленинградском фронте Александр Никитович Мальцев. При встрече он меня чуть не задушил в объятиях, «пришедшего с того света», – как он выразился. Он привел меня в село, к себе в дом, и пару Дней не отпускал никуда: «Отдохни! Хватит бегать!»

В доме Александра Никитовича находились его жена и одиннадцатилетний сынишка. В эти дни было много переговорено и немало выпито. Батя предлагал мне остаться в его полку, но меня тянуло к своим боевым друзьям – в Прибалтику. Попутный самолет привез меня на аэродром Выползово, у станции Бологое. Именно с этого аэродрома я выполнил последний боевой вылет на Северо-Западном фронте. Сейчас здесь базировался истребительный авиаполк на «киттихауках», командовал им мой однокашник по училищу Петр Харитонов, кого в числе первых в начале войны удостоили звания Героя Советского Союза. Мы сразу узнали друг друга. Петр с интересом слушал меня. Он не отказал мне в проверке техники пилотирования на истребителе с двойным управлением. Набрав высоту над аэродромом, я приступил к пилотированию. С каждым маневром и фигурой ко мне возвращалась былая уверенность. Особых замечаний Петр не высказал, советовал перед боевым вылетом провести пару тренировочных воздушных боев. Сутки гостил я у Петра Харитонова, он распорядился подбросить меня на самолете У-2 на аэродром у поселка Резекне, в Латвии. Там базировался 50-й истребительный авиационный полк и размещался штаб 315-й авиадивизии, в которую он входил.

Первым, к кому я обратился, оказался заместитель командира по политической части полковник Сергей Власович Бушуев. Ранее он был комиссаром нашего полка на Северо-Западном фронте.

Бушуев заключил меня в объятия, выслушал мой рассказ, забрал документы и заявил, что меня никуда не отпустит, что я буду зачислен в один из полков дивизии на прежнюю должность – заместителя командира эскадрильи. Он мотивировал это тем, что 68-й гвардейский полк, куда я стремился, вошел в состав корпуса резерва ВГК и неизвестно, на каком фронте сейчас действует.

– В полку почти никого не осталось из прежнего состава, – рассказывал он. – Остались двое: Николай Магерин и Иван Лагутенко. Николай командует полком, Иван его замещает.

Меня зачислили в 50 ИАП заместителем командира 1-й эскадрильи Ивана Мавренкина. Полк был вооружен новыми самолетами конструкции Лавочкина – Ла-5. Самолета с двойным управлением в полку не было, пришлось осваивать машину без вывозных полетов. Это была прекрасная машина, превосходившая американские истребители, на которых я прежде летал, и немецкий истребитель Ме-109.

Шла вторая половина июля 1944 года, когда я выполнил первый после полуторагодичного перерыва боевой вылет. Надо сказать, что наш полк выполнял особую задачу – воздушную разведку с фотографированием объектов. Наши самолеты были оснащены американскими фотоаппаратами. Что не удавалось увидеть визуально, отчетливо фиксировалось на фотопленке.

Для быстрой обработки пленок и их дешифрирования полку было придано фотоотделение на автомобилях-лабораториях. Наши разведданные, подтвержденные снимками, докладывались в штабы армии и фронта.

Летали мы также на «свободную охоту». Бомбили с пикирования и расстреливали пулеметно-пушечным огнем живую силу и технику немцев. Каждый вылетавший истребитель имел две стокилограммовые бомбы, они сбрасывались на цель по пути к объекту разведки. Результаты бомбардировки фотографировались.

Основным моим ведомым летчиком был лейтенант Константин Смяткин. Из молодого пополнения со мной часто летал лейтенант Григорий Киржайкин. Скоро мы перелетели на аэродром у города Крустпилс. Интенсивность боевых вылетов возрастала. Каждая наша пара истребителей вылетала по три-четыре раза ежедневно. Из боевых заданий не вернулись Володя Жуков и Иван Пронякин. Несколько раз наш аэродром обстреливала дальнобойная артиллерия. Погибли несколько авиатехников, на стоянках были повреждены самолеты.

Счет моих боевых вылетов исчислялся сызнова. Мое личное дело затерялось, запросы в соответствующие инстанции успеха не имели. Мне вручили новый партбилет с восстановленным стажем, однако из-за отсутствия личного дела присвоение очередного воинского звания задерживали.

Когда фронт, подвинулся ближе к Риге, мы перебазировались на временный аэродром на правом берегу Даугавы, у поселка Кокнес. Мы постоянно вели разведку переправ, немецких аэродромов у Риги, железнодорожных узлов. Все эти объекты мы регулярно фотографировали. При этом было необходимо точно выдерживать высоту и курс полета. В условиях сильного зенитного огня требовалась огромная выдержка и терпение, чтобы объект был сфотографирован. Иногда объект – мост, узел железной дороги, аэродром – был прикрыт зенитным огнем настолько плотно, что не только фотографирование, а и пролет над ним становился невозможным.

В сентябре 1944 года мне был вручен орден Отечественной войны I степени за успешное выполнение заданий на разведку с фотографированием и уничтожение наземных целей. 13 октября 1944 года войска 3-го Прибалтийского фронта при содействии войск 2-го Прибалтийского фронта освободили восточную часть Риги до реки Даугавы. Мы перелетели на площадку у села Шарке, западнее Риги. 15 октября Рига была освобождена.

В конце октября я получил письмо из Москвы. Писала мама моей жены. Она сообщала, что Наташа и Таня живы, находятся в Каунасе, прислала их адрес. Это известие меня очень обрадовало. Так как стояла нелетная погода, я, сославшись на письмо, отпросился в отпуск на пятнадцать дней.

На попутных машинах я быстро добрался до Каунаса. Трудно передать мое душевное состояние, когда я очутился в городе, где 22 июня 1941 года встретил войну, где осталась моя семья. И вот после трех лет и четырех месяцев разлуки предстояла встреча.

Я отыскал нужный дом, поднялся на второй этаж. По лестнице и в коридоре бегали русские детишки, оглашая помещение звонкими ребячьими голосами. Мое появление их не смутило. Они окружили меня и наперебой засыпали вопросами. Узнав, к кому я пришел, загалдели еще громче и привели Таню. Она меня не узнала, но приветливо пригласила в комнату. Сообщила, что мама на работе, скоро придет. Тане шел восьмой год, а, когда мы расстались, было четыре.

Я рассматривал ее с интересом. Одета она была плохо и неопрятно. Волосы были всклокочены, словно их никогда не расчесывали. В квартире мое внимание привлекли неплохая меблировка и развесистые фикусы в каждой из двух комнат. Таня предложила сесть, но я медленно ходил по комнате взад и вперед. Она охотно отвечала на мои вопросы. Оказалось, что она жила в детском приюте, где ей было плохо.